Лавка колониальных товаров (СИ) - Барышев Александр Владимирович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Ага, по нашим дорогам, — саркастически сказал Бобров. — Тут Буденный нужен.
— Или И/1-2, — добавил Серега.
Евстафий с интересом прислушивался к диалогу. Слова были все незнакомые, но он не переспрашивал, решив сделать это позже.
— Да ну вас, — лениво сказал Вован. — Еще немного и вы до пулемета дойдете. Или до гранат с напалмом. Вы только представьте себе, как со стен Херсонеса будет выглядеть Евстафьев боец с огнеметом или с РПГ.
Бобров с Серегой переглянулись и дружно заржали. Струи огня и фонтаны взрывов действительно выглядели бы эпично. А вот последствия…
— Еда кончится — сами уйдут, — высказался Андрей.
— Чего им уходить, — не согласился Евстафий. — Тут если по усадьбам пошарить, месяц питаться можно. Другой вопрос, что они здесь месяц делать будут. Город им всяко не взять. Все остальное в пределах досягаемости они уже разграбили. И кое-что даже спалили. Только мы бельмом в глазу у них и остались.
— Вобщем, от чего ушли, к тому и пришли, — резюмировал Бобров. — Вот интересно, а эти ребята ночью воюют? Евстафий, ты местный, тебе и отвечать.
— Они вообще-то народ непредсказуемый, — осторожно сказал Евстафий. — В основном, конечно, нет. Но из лихости могут и решиться. Вобщем, я предсказывать не берусь.
— Понятно, — сказал Бобров. — Ну что ж, придется соответствовать. Серега, электриком будешь?
— Яволь! — ответил Серега.
До самого заката скифы старательно делали вид, что им это поместье совершенно ни к чему. Скорее всего, они старались даже не смотреть в его сторону. И это наводило на мысль, что на самом деле они именно из-за него и торчат на этом месте. Когда стало смеркаться, и Бобров пришел к однозначному выводу о неизбежности ночной атаки, тем более, Евстафий это подтвердил, он все-таки послал Вована на корабле с приданными арбалетчиками пока к мысу. Вован там затаился, не высовываясь из-за скалы, но будучи наготове. А Серега с помощниками выволокли во двор бензогенератор и растягивали провода к установленному на стене мощному прожектору.
— Я им устрою, — зловеще пообещал Бобров.
Ночь выдалась темная. Как раз случилось новолуние, а света от звезд было явно недостаточно. Вован получил приказ выдвигаться. Паруса он не поднимал, белое было бы заметно даже в абсолютной темноте. Вован воспользовался веслами — вытесанными из двухдюймовых досок их грубыми подобиями. Корабль призраком выполз из-за мыса и практически бесшумно прокрался к оговоренному месту дислокации. Ожидать опасность со стороны моря скифам и в голову не пришло. Едва слышно булькнул аккуратно опущенный якорь.
На стене замерли в напряженных позах арбалетчики. Несколько человек во дворе громко шумели вокруг большого костра, изображая лихой загул.
И в это время со стороны стенки раздался едва уловимый шорох.
— Идут, — одними губами прошептал Евстафий.
Бобров согласно кивнул и махнул Сереге, чтобы приготовился. Серега оскалился и поудобнее перехватил шнур стартера. Наконец прислушивающийся Евстафий, который и сам был в неведении относительно задуманного Бобровым, но знал, что тот слов на ветер не бросает, коротко кивнул.
— Давай! — крикнул Бобров уже открыто.
Серега от души рванул шнур. Двигатель чихнул, выбросив сизый клуб выхлопа, хорошо видный в свете костра, чихнул еще раз и зарокотал ровно. Необычный звук, донесшийся до ушей перемещающихся в сплошной темноте нападающих вовсе не заставил их задуматься, потому что никакой знакомой угрозы не нес.
Бобров поправил на стойке прожектор и поудобнее перехватил арбалет. Внизу Серега дождался, пока двигатель немного прогреется и включил рубильник.
Эффект был потрясающий. Наверно, даже более потрясающий, чем наша атака на Зееловских высотах. Немцев все-таки нельзя было удивить обычными прожекторами. А здесь… Вобщем, крадущиеся в полной темноте скифы замирали как зайцы, попав в круг света. А арбалетчики, тоже попервоначалу испытавшие нечто вроде шока, теперь с радостными воплями «Зевс за нас!» выпускали стрелы, даже особо и не целясь.
Бобров даже сначала обалдел, какой Зевс? Тот вроде как числился в громовержцах. А потом подумал, что его воинство право, действительно, ведь электричество это фактически прирученные молнии и медленно повел прожектор из стороны в сторону, высвечивая внизу все новых действующих лиц.
Вованова морская пехота вступила в дело немного позже. Вован потом рассказывал, что увидев вспыхнувшую над стеной ярчайшую звезду, его воины чуть не попрыгали за борт, и он вынужден был их останавливать кулаками и матом. Потом его озарило, и он крикнул, что к нам на помощь пришел сам Зевс. Дело в том, что из всего греческого пантеона Вован выучил только троих: Зевса, Посейдона и Афродиту. Ну, Посейдон здесь явно не канал, Афродита тоже была не при делах, потому что баба. А вот Зевс пришелся в жилу. Воины воспрянули духом и открыли, можно сказать, ураганный огонь по берегу. А на берегу как раз стояло в ожидании все скифское войско и, когда Бобров перевел туда прожектор, Вовановы бойцы сначала ужаснулись количеству противников, а потом начали опустошать боезапас с удвоенной энергией.
Скифские лучники, ослепленные небесным светом даже, не видели куда стрелять. Это те, кого не охватила всеобщая паника. Остальные об этом даже не помышляли. Поднялся такой шум из слившихся воедино ржания взбесившихся лошадей и воплей всадников, что Вован с трудом удержал своих матросов от прыжков за борт. Такое просто нельзя было спокойно слушать. А арбалетчики вошли в азарт. Подбадривая друг друга воплями «Боги за нас!», они вносили дополнительную сумятицу в ряды врага, которые уже и рядами-то сложно было назвать. Это была просто обезумевшая толпа, которая пыталась удрать, но сама себе мешала.
Со стен усадьбы давно перестали вести стрельбу, потому что дальности арбалетов не хватало, и Бобров теперь освещал мишени для корабельных воинов. Но мишени кончились, прежде чем кончился запас стрел. Вопли отступавших скифов стали стремительно отдаляться.
Бобров, словно подгоняя их лучом прожектора, вдруг заметил на пределе видимости, куда и прожектор-то с трудом доставал, почти у самых ворот Херсонеса, немного правее, блеснувшие медные шлемы и хищные наконечники сарисс. Город все-таки выставил свою фалангу. Бобров никаким боком не будучи тактиком, а тем более стратегом все равно не мог не оценить красоту и своевременность демарша. Даже если фаланга будет просто стоять, демонстрируя уверенность и мощь, этого вполне может хватить, чтобы беспорядочное отступление превратилось в паническое бегство. А если еще найдется, чем преследовать…
Городской стратег оправдал его надежды. Засвистели двойные боевые флейты, задавая ритм шагов, колыхнулась стена больших круглых щитов, и фаланга пришла в движение, словно подметая пространство перед собою частой щеткой длинных копий. Из-за нее полетели глиняные ядра пращников.
Передовые скифы шарахнулись как от наваждения, даже не подумав пустить в ход луки. Если войско осознает себя разбитым — значит, так оно и есть. И в довершение всего, чтобы точка выглядела жирнее, из городских ворот вырвалась немногочисленная, но настроенная очень воинственно, конница.
Если бы дело было вчера, ее бы ожидал неминуемый и быстрый разгром. Но не ныне. А ныне темная ночь только-только начала сменять колер с черного на темно-серый. Звезда, горевшая над ближней усадьбой, погасла и проносящаяся масса конных выглядела просто темным сгустком, если бы не звуковое оформление. Конница обогнула фалангу справа и воздев мечи с воплем врубилась в бегущих. Сзади, убыстряя ритм, засвистели флейты — фаланга пошла широким шагом, чтобы сравняться с таким, лошадь переходит на рысь. Однако, рев сотен глоток «Эниалос!» раздался уже вслед последним всадникам. Городская конница тоже не смогла догнать стремительно улепетывавших скифов, довольствуясь лишь несколькими отставшими.
Дождавшись рассвета, Бобров с башенки у ворот обозрел место действия. Место выглядело впечатляюще. Тут и там были разбросаны словно кучки неопрятного тряпья, в которых торчали стрелы. Это лежали мертвые. Раненые различной степени тяжести оглашали поле битвы криками и стонами. Некоторые пытались ползти или хромать, но надежды уйти далеко у них не было. Повесив головы стояли раненые лошади, те кто мог стоять. Их почему-то было жалко. Может потому, что уж они-то в этой сваре были точно ни при чем.
