Аристотель и оружие - де Камп Лайон Спрэг (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Во время наших ежедневных бесед я осторожно пытался перейти от чудес Индии к фундаментальным вопросам науки. Мы спорили о том, какова природа материи и что представляет собой Солнечная система. Я дал ему понять, что в Индии астрономия, физика и другие науки развиваются в современном направлении, я имею в виду современное для моего мира. Я рассказал об открытиях выдающихся паталипутранских философов: вкладе Коперника в астрономию, Ньютона в физику, Дарвина в теорию эволюции и Менделя в генетику. (Я забыл, что для Вас эти имена ни о чем не говорят, но любой образованный человек в моем мире узнал бы их, несмотря на маскарад.)
Я постоянно внушал ему, что важно экспериментировать и изобретать новое, что каждую теорию нужно проверять.
Аристотель был человеком самоуверенным и любил поспорить, но ум у него был как губка, и он мгновенно впитывал в себя все новые сведения, гипотезы, взгляды, независимо от того, согласен он был с ними или нет.
Я попытался найти какое-нибудь компромиссное решение между тем, чего, как я знал, может добиться наука, и тем, во что может поверить Аристотель. Поэтому я не стал ничего рассказывать о летательных аппаратах, ружьях, зданиях высотой в тысячу футов и других чудесах техники, существовавших в моем мире. Тем не менее однажды я заметил, что маленькие темные глаза Аристотеля внимательно смотрят на меня.
– Ты не веришь мне, Аристотель? – спросил я.
– Н-нет, нет, – сказал он задумчиво. – Но мне кажетшя, что ешли бы индийцы были такими жамечательными ижобретателями, как ты уверяешь, они бы ижготовили тебе крылья вроде тех, что, по легенде, шделал Дедал. Тогда ты мог бы прилететь в Македонию, и тебе бы не пришлешь терпеть лишения, путешештвуя на верблюде череж вшю Першию.
– Такие крылья пытались сделать, но мускульная сила человека относительно его веса невелика.
– Ага. Ты привеж что-нибудь иж Индии, что могло бы подтвердить маштерштво твоего народа?
Я усмехнулся, потому что уже давно ожидал этого вопроса.
– Я привез несколько маленьких приспособлений, – сказал я, залезая под тунику и вытаскивая увеличительное стекло. Я показал, как им пользоваться.
Аристотель покачал головой.
– Почему же ты не покажал мне его раньше?
– Люди часто навлекали на себя несчастья, пытаясь сразу изменить взгляды окружающих. Вспомни Сократа – учителя своего учителя.
– Правда, правда. А что ты еще привеж?
Я собирался показывать приборы постепенно, не все сразу, но Аристотель был так настойчив, что я уступил прежде, чем он разозлился. Маленький телескоп был недостаточно мощным, и с его помощью нельзя было рассмотреть спутники Юпитера или кольца Сатурна, но того, что мы увидели, было достаточно, чтобы убедить Аристотеля в его возможностях. Если он не мог наблюдать эти небесные тела сам, он был почти готов поверить мне на слово, что их видно в большие телескопы, которые есть у нас в Индии.
Однажды, когда дискуссия в роще Нимф была в самом разгаре, к нам подскакал легко вооруженный всадник. Не обращая на нас никакого внимания, он обратился к Александру:
– Приветствую тебя, о царевич! Царь, твой отец, прибудет сюда еще до захода солнца.
Все бросились наводить порядок. Мы ждали, выстроившись рядами перед большим домом, когда со звоном и бряцаньем прибыли царь Филипп и его свита, все в украшенных гребнями шлемах и развевающихся плащах. В одноглазом я узнал Филиппа. Это был высокий, богатырского сложения мужчина, весь покрытый шрамами, его густая вьющаяся черная борода начинала седеть. Он спешился, обнял сына, небрежно поздоровался с Аристотелем и сказал Александру:
– Ты бы хотел принять участие в осаде города?
Александр завопил от восторга.
– Фракия покорена. Но стараниями афинян Византии и Перинф выступили против меня. Жителям Перинфа будет не до даров Великого Царя. Пора тебе, мой мальчик, понюхать крови, хочешь поехать?
– Да, да! Можно, мои друзья поедут тоже?
– Если они захотят и если их родители им позволят.
– О, царь! – сказал Аристотель.
– Что тебе, долговязый?
– Я надеюшь, на этом обучение царевича не жакончитшя. Ему еще многому нужно научитьшя.
– Нет, нет, я пришлю его обратно, как только город падет. Но он вступает в тот возраст, когда нужно учиться на деле, а не только слушая твои мудрые, возвышенные речи. Кто это? – Филипп взглянул на меня своим единственным глазом.
– Жандра иж Индии, филошоф-варвар.
Филипп дружелюбно улыбнулся и похлопал меня по плечу:
– Радуйся. Приезжай в Пеллу, расскажи моим военачальникам об Индии. Кто знает? Может, и туда еще ступит нога младенца.
– Гораздо важнее получить сведения о Персии, – сказал один из военачальников Филиппа, красивый малый с рыжевато-каштановой бородой. – Он недавно был там проездом. Что ты скажешь на это? Чертов Артаксеркс все еще крепко сидит на троне?
– Я почти ничего не знаю, – сказал я, чувствуя, как сердце мое уходит в пятки при мысли о том, что меня сейчас разоблачат. – Я проехал вдоль северных границ владений Великого Царя и почти не заезжал в крупные города. Я ничего не знаю о том, какую они ведут политику.
– Это действительно так? – спросил рыжебородый, взглянув на меня с подозрением. – Нам придется еще вернуться к этому разговору.
Они толпой повалили в большой дом, где суетились повар и служанки. Во время обеда оказалось, что я сижу между Неархом, маленьким критянином, другом Александра, и воином, не говорившим по-гречески. Поэтому я в основном молчал, а вдобавок почти не понимал, о чем говорили сидевшие во главе стола. Я попросил Неарха назвать мне военачальников.
– Тот, высокий, справа от царя, – Парменион, – сказал он, – а рыжебородый – Аттал.
Когда унесли еду и началась попойка, ко мне подошел Аттал. Воин уступил ему свое место. Аттал уже много выпил, но, хотя он и покачивался слегка, голова его была ясной.
– Как ты ехал через владения Великого Царя? – спросил он. – По какому маршруту ты следовал?
– Я же сказал тебе – вдоль северной границы.
– Тогда ты должен был заехать в Орхой.
– Я... – начал я и остановился. Возможно, Аттал пытается подловить меня. Что, если я скажу «да», а Орхой на самом деле находится на юге? Или вдруг он там был и знаком с городом? Многие греки и македонцы служили Великому Царю наемниками.
– Я проезжал разные города, но не запомнил их названия, – сказал я. – И не помню, заезжал ли в Орхой.
Аттал мрачно улыбнулся в бороду.
– Много же пользы принесет тебе твое путешествие, если ты не помнишь, где был. Послушай, скажи мне, ты не слышал о смуте в северных провинциях?
Я уклонился от ответа, набрав полный рот вина, чтобы скрыть замешательство. Я прихлебывал вино снова и снова, пока наконец Аттал не сказал:
– Ну, хорошо, предположим, ты действительно ничего не знаешь о Персии. Тогда расскажи мне об Индии.
– Что рассказать? – Я икнул. Вино начинало действовать и на меня.
– Я солдат, и мне хотелось бы узнать об индийском военном искусстве. Как там насчет обучения боевых слонов?
– О, мы придумали кое-что получше.
– Что именно?
– Мы поняли, что слоны из плоти и крови ненадежны в бою, несмотря на свою величину, потому что часто пугаются и, обратившись в бегство, топчут наши собственные войска. Поэтому философы Паталипутры создали механических стальных слонов со скорострельными катапультами на спине.
Так в моем одурманенном мозгу трансформировались бронированные военные машины моего мира. Я не знаю, что заставило меня наговорить Атталу таких глупостей.
Частично виной была антипатия, возникшая между нами. Из истории известно, что Аттал был неплохим человеком, хотя иногда и совершал безрассудные и глупые поступки. Но меня раздражало то, что он надеялся выведать у меня все хитрыми расспросами, а хитрость-то была шита белыми нитками. Его голос, выражение лица говорили сами за себя: ты лукав и пронырлив, за тобой надо смотреть в оба. Он был из тех людей, которые, получив приказ следить за врагом, нацепили бы на лицо фальшивую бороду, завернулись в длинный черный плащ и стали посреди бела дня, крадучись, ходить вокруг да около, подмигивать, бросать косые взгляды и привлекали бы к себе всеобщее внимание. Кроме того, он, конечно, насторожил меня, проявив настойчивый интерес к моему прошлому.
