Великий поход (СИ) - Годунов Борис (книга жизни txt) 📗
Но больше всего адмирала беспокоил флаг. Никогда прежде он не видел этого красного полотнища со свастикой в белом круге, и то, что флаг напоминал германский военно-морской, понимания не прибавляло. Невозможные корабли под невозможным флагом – фантазия, бред! Но их снаряды, раза в полтора тяжелее его собственных – вот они, то и дело рвутся рядом. «Императрица Екатерина» уже горит и потеряла ход, на «Мономахе» сорвана кормовая башня…
– Ваше превосходительство! – ворвался в рубку ошалевший сигнальщик. – Там… того… Еропланы!
Посмотрев на матроса, как на помешанного, Унгерн вышел на мостик – и замер. Даже без бинокля были отлично видны несущиеся почти над самой водой аэропланы, разительно непохожие на матерчатые «этажерки», не способные продержаться в воздухе и четверти часа. Вытянутые корпуса, узкие длинные крылья, мерцающие диски пропеллеров – их было не меньше двух дюжин, под каждым подвешено что-то, похожее на торпеду, и на всех один и тот же незнакомый символ – красная звезда…
Их не ждали – это было заметно. Но не менее заметно было и то, что для врага это привычный противник – в воздухе вспухли дымные клубки шрапнелей, забились непривычно большие митральезы, плюясь смертью – несколько аэропланов все же упали, но большинство сбросило свой груз и рванулось в небо.
Вражеские корабли прекратили огонь, увеличили скорость и рванулись в стороны.
Адмирал Унгерн насчитал четыре взрыва, два из которых достались монстру с тремя башнями, а враг, окружив тяжело осевший кормой корабль, поспешно ушел прочь…
– Господи помилуй, – выдохнул Воронцов, сняв фуражку и вытирая мокрый лоб платком, – пронесло!.. А все-таки, кто же это их так удачно отогнал?
– Идем вслед за аэропланами, – приказал Унгерн. – Думаю, мы это вскоре выясним…
Избитые корабли легли на новый курс, на «Новик» подняли аэронавтов – но те были или мертвы, или слишком тяжело ранены, чтобы отвечать на вопросы. Так что Унгерну пришлось довольствоваться только результатами осмотра, который он не поленился совершить лично. И этот осмотр кое-что прояснил, но оставил куда больше вопросов, чем ответов.
Казалось бы, все ожидаемо: крепкие молодые люди, одеты, правда, не в кожаные куртки, а в плотные комбинезоны… Под которыми обнаружились вполне привычные мундиры и погоны подпоручиков и поручиков с голубыми просветами. Больше того, двое из спасенных оказались женщинами… А один из погибших – инородцем из Средней Азии.
– Что ж, теперь я с чистой совестью могу сказать, что объяснение случившемуся следует искать в сферах метафизических, – заметил Унгерн, покидая миноносец. – Доктор Банщиков, вы уверены, что ваш лазарет справится с их травмами?
– Умереть не дадим, – пожал плечами врач. – А там, надеюсь, встретим их сородичей – кем бы они ни были, думается мне, что в медицине они нас превосходят не меньше, чем в воздухоплавании…
Избавившись от адмирала, Банщиков уселся за стол, пододвинул пачку бумаги и чернильницу, посмотрел на лежащие на столе документы и принялся описывать имущество раненых и убитых. И вот тут его и ждала главная проблема – многое из увиденного просто не укладывалось в голове. А особенно – из прочитанного.
Вот, например, «Летная книжка». В ней записывались все полеты летчика, время в воздухе и краткое описание полета – казалось бы, ничего сложного, но… Что это за государство такое – Союз ССР? То, что звания у этих летчиков флотские – ничего удивительного, но вот эти приписки… Зацепление за такой-то трос, например. Какой еще трос, что за него должно цепляться и зачем? А уж описание полетов и вовсе заставили пожилого медика отложить перо и потратить минуту-другую на то, чтобы унять дрожь в руках. Если верить этому документу – а не верить ему было глупо – на счету девушки, ровесницы его младшей сестры, уже были десятки сражений, и если хотя бы хотя бы четверть из них была такой же, как то, что он видел сегодня… Боже, да что же это за люди и откуда они появились? Снова вздохнув, он подтянул банк и принялся писать. Кем бы эти люди ни были, откуда бы ни появились – но сейчас они в его лазарете, а значит, истории болезни он на них заведет. В конце концов, их собственным врачам они пригодятся…
Поставленный наблюдать за небом матрос очень быстро заметил аэроплан, кружившийся над эскадрой на высоте четырех-пяти сотен саженей над эскадрой. Время от времени его сменял другой, что заставляла адмирала изрядно беспокоиться – суша была слишком далеко, так что или аэропланы могли покрыть колоссальное расстояние, или каким-то образом взлетали и садились на корабль. Сама по себе идея Унгерну нравилась – пожалуй, когда аэропланы станут хоть немного похожими на эти, такой корабль пригодится – но в данный момент это его беспокоило. И потому крик сигнальщика: «Дымы на горизонте!» он воспринял с облегчением. Корабли – это все-таки известный противник… Даже такие корабли.
Сперва Унгерн даже принял их за все тех же врагов – но вскоре понял, что, несмотря на все сходство, различаются они очень заметно. И, в конце концов, их было гораздо больше…
– Ваше превосходительство, радиограмма! – появился в рубке матрос с запиской.
– Что ж, давайте посмотрим… Да, и сообщите, что их раненые у нас на «Новике», – адмирал забрал бумагу, развернул и едва не уронил трубку. – Да уж, господа… Сие есть некий «Объединенный флот Терры», и они утверждают, что явились из иного измерения – и как раз по душу напавших на нас.
– А знаете, я склонен им поверить, – отозвался Воронцов, разглядывая в бинокль приближающуюся армаду.
Глава 17
Когда изрядно потрепанные фрицы бежали, штаб немедленно переключился на аборигенов. Поскольку корабли сами шли навстречу терранскому флоту, да еще и выловили сбитых пилотов, вопрос начала контакта не стоял, но вот его развитие… Тут все зависело от информации, которой у терран пока что не было. Конечно, судя по флагам русской эскадры, революции здесь то ли еще не было, то ли вообще не было, и можно было ожидать, что к Советскому Союзу здесь отнесутся без восторга, но вот насколько именно? В каких отношениях здесь Россия с Великобританией и Штатами? И, если уж на то пошло, как они воспримут ирландскую эскадру? Все это можно было узнать только при встрече, а до нее оставалось еще несколько часов.
Все это время над эскадрой крутились разведчики с «Киева», отслеживая ситуацию, а на самом авианосце поспешно готовились к вылету за ранеными спасательные Ми-1.
Наконец, корабли появились на горизонте, радисты, окончательно убедившись что их услышат, отправили сообщение на флагман, вертолеты отправились за ранеными, а штаб отложил все текущие задачи, приготовившись к первому контакту.
Полтора часа спустя изрядно потрепанная эскадра присоединилась к терранскому флоту, с потерявшего башню броненосца спустили катер и несколько минут спустя российский адмирал со смутно знакомым лицом поднялся по трапу и отдал честь:
– Вице-адмирал Российского Императорского Флота Август Францевич Унгерн, командующий Первой Арктической эскадры.
– Адмирал Рабоче-Крестьянского Красного Флота Сергей Георгиевич Горшков, командующий Объединенного флота.
Адмирал Унгерн – только теперь Хаецкий сообразил, что гость похож на приснопамятного безумного барона – неожиданно стянул фуражку и низко поклонился.
– Не знаю, кто вы, откуда пришли и зачем, – сказал он, – но вы спасли мою эскадру и моих моряков…
– А вы – наших пилотов, так что не будем считать, кто кому больше помог. Тем более, что ваш противник и есть причина нашего появления здесь, – ответил Горшков. – И давайте все же пройдем в кают-компанию и все подробно обсудим.
Ошалевший вице-адмирал последовал за Горшковым. Поглядывая по сторонам, тогда как его свита откровенно таращилась на все подряд. Хаецкий их вполне мог понять – то, что они видели, очень плохо укладывалось в представления человека начала двадцатого столетия. Другая эпоха, другие люди, другой мир…
Адмирал Унгерн говорил на английском с каким-то непонятным акцентом, но владел им достаточно хорошо, чтобы спокойно общаться. Это устраивало всех, и потому беседа в кают-компании шла на английском.
