Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
— Да не надо, со мной всё нормально, — запротестовал было Денис и даже предпринял попытку встать.
— Куда ты⁈ — прикрикнула на него врач. — Ну-ка ляг и лежи смирно. А вдруг какой обломок кости смесится?
Так под шумок мы с Мариной и выбрались оттуда. Честно скажу, после такого единовременного выброса энергии подъём дался ой как нелегко, впору было самому на носилки проситься. Но я сдюжил, да ещё и старался перед своей девушкой вида не показать, хотя давалось мне это с огромным трудом.
Наверху отдышался, сдали инвентарь, и я сразу же нацелился в «Теремок». Надо же было подкрепиться изрядным количествам глюкозы. Ну и Маринка угостилась со мной за компанию. Хотя, конечно, то, как я поедаю три заварных пирожных в придачу к пяти пирожкам с повидлом на фоне трёх стаканов чая, а в каждом по три лодыжки сахара — её не могло не впечатлить.
А мне же заметно полегчало, тем более, как я заметил, энергетический баланс моего организма в последнее время восстанавливаться стал быстрее, чем года полтора назад, когда всё только начиналось. Даже Марина отметила, что мой вид стал как-то бодрее, румянец заиграл на щеках, хотя мне казалось, что от морозца и наших спортивных игрищ щёки и без того должны были пылать.
В итоге сорок минут спустя, как мы покинули «Теремок», вышли из автобуса на Советской площади. Ну да, я пригласил Марину к себе в гости, заявив, что даже на обычной газовой плите в казане приготовлю настоящий узбекский плов — все ингредиенты уже готовы, а ещё в морозилке хранятся несколько порций пломбира. Его можно будет выложить в чашки и полить вареньем, каковое тоже у меня имеется.
— Сенька, я с тобой стану жирной, как корова, меня никто любить не будет! — шутливо возмутилась она.
— Ну, во-первых, коровы жирными не бывают, только свинки. А во-вторых, раз в неделю можно позволить себе как следует наесться вкуснятины. И в-третьих, я тебя буду любить в любом виде.
Мы как раз ехали в воняющем соляркой «Икарусе», стояли в «гармошке» между отсеками, рядом с нами не было никого, в щель мелькал асфальт, под ногами гремел металл, и нас никто не слышал. Так что мы могли общаться вполне нормальными голосами.
В общем, мне удалось заманить Марину к себе, посмотреть, как живёт холостяк и отведать моего плова, который я учился готовить в прошлой жизни у пензенского узбека по имени Ислом. Тот лежал в моём отделении году эдак в 2011-м, я лично его вёл, и так Ислом был благодарен за хорошее лечение, что принёс на всё отделение огромное блюдо горячего, только что приготовленного плова, который нам пришлось есть по его просьбе руками, иначе, мол, вкус будет не тот. Плов был великолепным, я такого доселе ещё не пробовал, ну и попросил Ислома научить готовить такой же. Тот пригласил меня к себе домой, и показал, как на обычной газовой плите можно приготовить настоящий узбекский плов. Правда, когда я первый раз приготовил и дал ему попробовать, он сказал:
— Это у тебя не плов, а шавля[1].
Со второго раза получилось, после этого я неоднократно угощал родных и друзей, которые не уставали нахваливать мой плов. Надеюсь, и в этот раз не облажаюсь, хотя, признаться, за ингредиентами пришлось побегать. Нормальную баранину даже на рынке достать было проблемой, хорошо, подвели меня к одному рубщику с большим носом и большими усами, и тот буквально из-под полы продал пару кило отборной баранины. Там же купил зиру, барбарис, чеснок…
Готовка происходила на глазах Марины, которая за этим священнодействием наблюдала с неподдельным любопытством. Перед этим она сняла тёплую кофту, под которой оказалась только лёгкая маечка с короткими рукавами, очень живописно обтягивающая прелести девушки. Но она, казалось, на это не обращала ровным счётом никакого внимания.
— Кстати, ты бы позвонила родителям, — сказал я ей, обжаривая в курдючном жире куски мяса. — По идее ты уже должна была вернуться, волнуются, наверное.
— А что им сказать?
— Да так и скажи, что я затащил тебя в гости и скоро буду кормить настоящим узбекским пловом. Ещё и с собой дам, родителей угостишь. Телефон в прихожей.
Когда мясо обжарилось до золотистой корочки, отправил в казан порезанную соломкой морковь. Затем туда же отправился лук, когда и он поджарился, долил воды, добавил соли, потушил мясо с овощами, затем настал черёд половины зиры и барбариса. Через 15 минут зирвак был готов, и настал черёд риса…
Без пяти три мы наконец сели за стол. Ели, конечно, не пальцами, впрочем, вкус плова от этого был ничуть не хуже. Осилили треть казана, ещё треть для родителей Марины я наложил в двухлитровую банку и укутал полотенцем.
— А теперь по мороженому, — сказал я, направляясь к холодильнику. — Или сначала кофе с пирожными? У меня в холодильнике пара трубочек.
— Ой, столько сразу жирного и сладкого… И хочется, и колется. Да и места в желудке почти не осталось.
— А мы не будем торопиться, — улыбнулся я. — Пока посмотрим телевизор или музыку послушаем, а как малость утрамбуется — перейдём к десертам.
— Давай! А какая у тебя есть музыка? Между прочим, я «АББУ» всю раз десять прослушала. Классные песни.
— «АББЫ» у меня нет, зато имеется подборка французской эстрады. Ты как к ней относишься?
— Хорошо, — тряхнула русыми прядями гостья. — А из фильма «Шербургские зонтики» есть песня? Ну, где они в кафе обнимаются?
— Есть, как раз первая, — хмыкнул я, вытаскивая из выстроившихся на полке бобин в коробках нужную.
Я поставил запись, звук подкрутил погромче среднего, и плюхнулся на диван рядом с Мариной. Зазвучала боженственная музыка Леграна, а затем и вокал Даниэль Ликари, дублировавшей Катрин Денёв. Следом подключился Жозе Бартель, чьим голосом на экране пел Нино Костельнуово. Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, перед этим успев заметить на лице Марины грустно-мечтательное выражение.
А когда следующую песню запел Джо Дассен, я неожиданно почувствовал, как на тыльную сторону моей ладони легли чьи-то пальцы. Ну как чьи… Понятно, чьи, кроме нас с Мариной в этой квартире никого не было.
Я чуть приоткрыл левый глаз, скосив его на Марину, та всё с тем же выражением смотрела в какую-то точку перед собой. И тогда я правой ладонью накрыл её пальцы на моей левой ладони, соорудив своего рода «бутерброд». Тут она повернулась ко мне, и в её глазах я увидел ЖЕЛАНИЕ.
Да-да, именно ЖЕЛАНИЕ большими буквами. Ещё и кончик языка так сексуально (хотя, возможно, она непреднамеренно это сделала, а на каких-то женских инстинктах) облизал пересохшие полные губы, что вся расслабленность моя мигом улетучилась, а детородный орган мгновенно принял боевое положение.
А потом мы поцеловались. И ещё раз, теперь уже поцелуй был куда дольше и жарче. Я сам не заметил, как мои пальцы скользнули по её майке, а потом вдруг оказались уже под ней. Я нащупал гладкую ткань бюстгальтера, заключившую в себя две спелые дыньки, и когда сквозь материю коснулся напрягшегося соска, Марина, не размыкая поцелуя, тихо простонала, и попытки отстраниться не сделала. Я запустил под маечку вторую руку, принявшись аккуратно расстёгивать один за другим крючки бюстгальтера, при этом пытаясь вспомнить, куда я спрятал упаковку купленной у московской фарцы югославских презервативов.
А Джо Дассен пел своим бархатным баритоном:
Et si tu n’existais pas,
Je ne serais qu’un point de plus
Dans ce monde qui vient et qui va,
Je me sentirais perdu,
J’aurais besoin de toi…
Нет, Марина не была девственницей, хотя я бы этому совсем не удивился. Очень уж неопытной она выглядела в постели. Когда мы закончили и лежали рядом, глядя в потолок счастливыми глазами, я так и спросил, сколько у неё было до меня мужчин? Марина со смущённым румянцем на щеках ответила, что один, когда она училась на первом курсе. Причём и она у него была первой. Партнёр и сам боялся до чёртиков, и по итогу впечатления остались не самые приятные.
— Не то что в этот раз, — добавила она с мечтательной улыбкой, что мне изрядно польстило. — А у тебя много было женщин?
