Северная война (СИ) - Сахаров Василий Иванович (читать книги без txt) 📗
План новой операции родился спонтанно.
После битвы под замком на реке Траве, высший командный состав нашего войска, которое встало на месте гибели армии графа Плитерсдорфа, расположился в шатре вражеского военачальника. При нас тут же прошел допрос пленников: самого графа Сигурда, подтвердившего, что поймать Вартислава в ловушку получилось случайно, его сына Рудольфа, которого я принял за оруженосца, и сотников. Германцы разговаривали охотно, и это легко объяснимо - никто из них не хотел, чтобы в его задний проход засунули раскаленный прут. Поэтому информации о положении дел в стане крестоносцев, которые собирались в Гамбурге, мы получили очень немало. Ну, а когда речь зашла о наших дальнейших планах, то я оглядел своих товарищей: Вартислава Никлотинга, Гудима Громобоя и Идара Векомировича, провел предварительный анализ наших возможностей и предложил:
- Что скажете, други мои, а не напасть ли нам на Гамбург?
В шатре резко наступила тишина, соратники прекратили разговоры, и призадумались, а спустя пару минут Векомирович спросил:
- Вадим, ты это серьезно?
- Да, - ответил я, кивнул в сторону выхода, где за пологом находились пленники, и развил свою мысль: - Граф и его сотники, как один, подтвердили, что в Гамбурге неразбериха, а значит, мы можем этим воспользоваться. Плитерсдорф обеспечит нам доступ во вражеский город и пойдет гульба. Мы переоденемся в тряпки католиков, проникнем в расположение крестоносцев, сожжем продовольственные запасы, которые накапливаются германцами в пригороде, разгоним скотину, освободим рабов из славян, если таковые будут, и подпалим северные окраины Гамбурга. Силы у нас есть, огненных смесей хватает, и воины подготовлены хорошо. Поэтому нанесем один серьезный удар и отступим.
- С нами много раненых, - сказал Громобой.
- Завтра утром, вместе с наиболее ценной добычей, отправим всех к морю. Повозки есть, так что выделим на сопровождение обоза полсотни конных дружинников и снова сможем быстро перемещаться.
- А граф не подведет? - поинтересовался Вартислав.
- Это вряд ли. Его единственный сын с нами, а значит, Сигурд нас не сдаст. Да и если он закричит, что вот они венеды, хватайте язычников, то мы легко вырвемся.
- Ну, а как быть с погоней, если германцы кинутся за нами следом?
- Заранее организуем на тракте пару засек и если не сможем быстро оторваться, то заслон из лесовиков и варягов прикроет нас и даст всадникам возможность уйти в дебри и перегруппироваться.
- Выходит, участие в бою примет только конница?
- Нет. Все иначе. Пехота будет заниматься пригородом и после поджогов, не ввязываясь в затяжные бои, сможет легко уйти в дебри, а всадникам предстоит атаковать сам Гамбург, захватить ворота и устроить большой там-тара-рам за стенами. Поэтому конникам оторваться будет немного сложнее и главное внимание крестоносцев сосредоточится на них.
- Вадим, а почему мы должны ограничиться только северной окраиной города? - княжич завелся. - Давай сразу центр возьмем, архиепископа прищучим, а бургомистра и всех наиболее знатных германцев на клинки насадим. Если не хочешь на такое дело идти, то я сам могу все сделать.
- Ты так в себе уверен, Вартислав? - по моим губам пробежала усмешка.
- Да.
- Ничего не выйдет, друже, и я могу объяснить почему.
- Объясни.
- Ладно. Как наших воинов ни маскируй, германцы все равно раскусят, кто они такие, особенно днем, и здесь нам даже граф не поможет. У нас все иное, повадки и манеры, а кроме того, почти никто не знает вражеского языка. Верно?
- Так и есть.
- Во-о-от! - я назидательно вскинул вверх указательный палец. - А теперь сам представь. По городу идет крупный отряд, и зеваки наверняка начнут расспрашивать воинов, где были и что делали, да знакомых вызывать. Ответа нет или он кого-то не устроит, вот тебе и тревога. По этой причине атаковать противника надо ближе к вечеру, но в центр Гамбурга проникнуть все равно не удастся, ибо в сумерках городская стража и наемники архиепископа ставят на улицах заставы, которые не пропускают больше пяти-шести человек за один раз.
- Но мы можем через них прорубиться, - не сдавался бодрич.
- Конечно. Пробьемся, а вырваться уже не сможем, потому что пути отхода перекроют. Так что выбирай Вартислав, либо сбережем людей, либо убьем пару тысяч врагов и сами погибнем. Не знаю для кого и как, а для меня каждый мой воин дорог, словно кровный родич. Да и собственной жизнью я дорожу, поскольку дома меня ждут жены с детьми и прорва дел, которые без моего пригляда остановятся и зачахнут.
Вартислав помолчал и кивнул:
- Ты, Вадим, как всегда, прав. Поэтому я за твое предложение.
- Присоединяюсь, - поддержал меня Громобой.
- А я как все, - добавил Векомирович. - Воевать, так воевать. Налет, конечно, дерзкий, но с тобой Вадим синяя птица удачи и ты еще никогда не ошибался.
- Так уж и не ошибался? - ухмыльнулся я.
- Только если в мелочах, - Идар тоже усмехнулся и развел руками. - Однако в главном ты всегда был прав, и по этой причине мы тебе верим.
- Отлично, - кивнул я. - Раз все мы в деле, давайте карты смотреть и думать, кто и где встанет, и чем во время предстоящей битвы будет заниматься.
Мы проговорили половину ночи, и было решено следующее. Городом и его северными окраинами займусь я, и вместе со мной будут степняки, дружинники Берладника, десяток варягов с огненными смесями и двести воинов Вартислава. Сам княжич и его наставник временно возглавят общую пехоту и вместе с конницей Громобоя они атакуют лагерь крестоносцев и продовольственные склады. Векомирович с сотней арбалетчиков обеспечит наше прикрытие, а лесовики из племени Хеме, которые отловили всех беглецов из войска Плитерсдорфа, будут вести разведку с тыла, откуда могли появиться неучтенные нами отряды феодалов Верхней Саксонии. Что же касается нашего ключа во вражеский лагерь и в Гамбург, графа Сигурда, то ему деваться было некуда, и он наши условия принял. Ему оставляют жизнь и во время боя отпускают на свободу, после чего он присылает за своего наследника Рудольфа серьезный выкуп, и получает его живым и здоровым. Ну, а как он будет разбираться со своим сюзереном герцогом Генрихом Львом, это его личное дело, которое меня не касается. Сможет оправдаться и обелить свое имя, его счастье, а нет, так хотя бы сына сохранит.
Ранним утром следующего дня замок на Траве был подожжен, и наше войско стронулось с места. Часть обоза и раненые, которых было очень даже немало, больше пятнадцати десятков, под охраной конной полусотни переправились на левый берег Траве и направились на северо-восток к развалинам Любека. Ну, а основные силы пошли на юго-запад к реке Лабе, которую германцы называют Эльба, и расположенному на ней Гамбургу. Прошли на удивление спокойно и тихо, патрулей не было, и дальних дозоров беспечные крестоносцы не высылали. Непонятно, может быть, они надеялись на свою силу, но, скорее всего, католики делали расчет на графа Сигурда, который по собственной инициативе выдвинулся вперед. Впрочем, это неважно. Главное, что до Гамбурга мы добрались к вечеру, как и намечали, и с этого момента началась боевая фаза всей операции, лихой и очень наглой...
Итак, городские стражники оттащили с дороги рогатки и встали на обочине. Кавалерия помчалась вперед, к воротам, до которых было всего полтора километра, а следом подошла наша пехота, которая без шума перебила охранников, а затем свернула в поле, где находился огромный вражеский обоз. Лично я на первом этапе в драку лезть не собирался. Поэтому, как только дружинники и степняки влетели в ворота города, спрыгнул на брусчатку, дождался пока воины прикончат не ожидавших нападения стражников и вместе с пленником, несколькими воинами и сигнальщиком взобрался на привратную башню.
В опустившейся на Гамбург ночной темноте конница скопилась на площадке рядом с воротами, которые воины тут же закрыли, чтобы крестоносцы не ударили нам в тыл. Я окинул взглядом большой торговый город, который был переполнен вражескими воинами. Затем перегнулся через стену, отметил, что воины готовы к бою, взмахнул рукой и выкрикнул:
