Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Мы остановились у двери подъезда, над которой тускло светила забранная в мутное стекло и металлическую сетка лампа.
— Что ж, я свою миссию выполнил, желаю спокойной ночи!
— Вообще-то спать ещё рано, наверное, ещё даже восьми нет. А я раньше одиннадцати не ложусь.
— А чем же планируешь заниматься?
— Ну-у… Например, слушать музыку. Мне Лёша Свиблов, однокурсник наш, позавчера дал послушать бобину с записью последнего альбома ансамбля «ABBA». Завтра уже обещала вернуть, а ещё не слушала, всё как-то некогда было.
— Это который называется «Arrival», то бишь «Прибытие»?
— Да, — чуть округлила глаза Марина. — А ты что, уже где-то его слышал?
— Было дело, — уклончиво ответил я. — Он же бы выпущен ещё в 76-м.
Не будешь же утверждать, что слышал я его ещё в той жизни, не поймёт девчонка. И кстати, в этом году пластинку выпустит фирма «Мелодия». Только достать её можно будет по огромному блату.
— И как? Есть там классные песни?
— И не одна, взять хотя бы «Dancing Queen» или «Money, Money, Money». Это уже хиты на все времена.
— Сегодня же весь альбом послушаю… Ладно, пошла я. Спасибо большое за мороженое, кофе и пирожные!
— Давай ещё как-нибудь посидим, — предложил я.
— Давай, — без раздумий согласилась Марина.
— Отлично! Только… Знаешь, давай без Киры, а? Мне кажется, она над тобой довлеет.
— Без Киры?
— Ну да, а что такого? Тебе неудобно перед ней? Так ты и не говори, что со мной куда-то ходила. Она же ведь не следит за тобой. Или следит?
— Нет, конечно! — рассмеялась Марина. — Ещё чего не хватало. Просто мы с ней с детского сада дружим, в одном классе учились, а потом вместе в институт поступили, на один факультет. Так и получается, что всё время вместе.
— Надеюсь, муж у вас будет не один на двоих, — хмыкнул я. — Ну так что, телефон у тебя есть домашний?
— Конечно, в этих домах когда-то практически все квартиры телефонизировали, нам поставили телефон одним из первых, папа всё-таки директор ГТС[1], Григорий Степанович Богданов[2].
— Ого, это серьёзно, — без тени иронии заметил. — У меня дома тоже стоит. Обменяемся номерами?
Домой я шёл в весьма приподнятом и, можно даже сказать, возбуждённом состоянии, поскольку в мыслях уже раздевал Марину, представляя её полные груди, чуть выпуклый животик (она была склонна к небольшой полноте), и лобок, покрытый тёмными, курчавыми волосками.
Я принципиально решил не звонить первым. Что-то мне подсказывало, что девчонка сама позвонит, как только появится возможность куда-то выйти без подруги. Собственно, я ей так и сказал, мол, появится свободное время — звони. Или рано утром, до того, как я ухожу в больницу, либо часов в восемь вечера, когда я уже возвращаюсь домой. Следующее дежурство у меня с 3 на 6 января, в этот промежуток времени я буду недоступен, говорил я, записывая на вырванном из карманного блокнота листочке номер своего домашнего. Туда же, в блокнот, вписал её номер. Так, на всякий случай, поскольку звонить первым, как я уже упоминал, не собирался по принципиальным соображениям. Захочет девчонка дальнейшего со мной общения — прекрасно, но пусть сама проявляет инициативу, побегает за мной, грубо говоря, как собачонка.
Цинично? Не отрицаю. Но вести Марину под венец в моих планах не значилось, я ей так и скажу, если начнёт вдруг делать какие-то недвусмысленные намёки. А вот доставить удовольствие друг другу без всяких обязательств… Почему бы и нет? И вообще для студентки это будет школа взрослых отношений. Не удивлюсь, если она ещё девственница. Потом, когда повзрослеет, ещё благодарить будет за полученный опыт.
И она позвонила. В пятницу вечером, когда я только вышел из ванной и раздумывал, чем себя порадовать на ужин, раздался телефонный звонок.
— Арсений? — услышал я в трубке знакомый голос.
— Привет, Марин! Я самый.
— Привет! Завтра сходим куда-нибудь?
— Запросто! С самого утра в твоём полном распоряжении.
— Ой, я в выходные поспать люблю, раньше девяти не встаю. Давай ближе к вечеру встретимся.
— Без вопросов! А куда пойдём?
— А куда хочешь? Кино, ресторан?.. О, слушай, сегодня же в филармонии Ободзинский выступает. Я афишу видел, у нас тут на тумбе прилеплена. Не «АББА», конечно, но в его репертуаре есть несколько хороших вещей.
— Ой, — снова ойкнула она, — у меня папа обожает Ободзинского…
— Нет, папу мы с собой не возьмём, — заявил я тоном, не терпящим возражений. — Он, кстати, билет не купил случайно? Два билета? А то, чего доброго, столкнёмся там с твоими родителями, у них могут появиться вопросы.
— Почему вопросы? Я вообще-то про тебя уже рассказала, в тот же вечер. Как ты нас с Кирой угощал, как провождал до дома, что работаешь врачом… Папа с мамой ничего против нашей дружбы не имеют, напротив, говорят, что пора уже начать встречаться с молодым человеком, а то я всё с Кирой, да с Кирой.
М-да, святая простота… Может, зря я свёл с Мариной знакомство? А то ведь, не исключено, родители начнут питать надежды на дочкино замужество, а я к такому повороту событий после недавно расстроенной свадьбы не готов. Мне нужно время, чтобы прийти в себя и снова начать доверять женщинам настолько, чтобы согласиться с одной из них отправиться в ЗАГС. А может и вообще не отправлюсь в это жизни. В той два раза женатым был, единственная радость — дочка родилась в первом браке.
— Ну так что, мы идём на Ободзинского? — вырвала меня из размышлений Марина.
— Конечно, я же сам предложил.
— А вдруг билетов уже нет?
— Для меня всегда есть, — с налётом апломба заявил я.
Хотя, если и правда закончились, а это было вполне вероятно, и я позвоню Гришину, а того не окажется ни дома, ни на репетиционной базе, то… То будет полная и глубокая задница. Бог с ним, с Ободзинским, я перед девушкой буду выглядеть самонадеянным лгуном. Сам себя уважать перестану.
В общем, в девять утра, как только открылись двери филармонии, я уже стоял у окошка кассы, где полная женщина с химической завивкой и ярко-накрашенными губами в ответ на мой вопрос ответила с ноткой недовольства в голосе:
— Билеты позавчера ещё закончились. Вот только, похоже, людям придётся их сдавать обратно.
— Почему? — задаю я резонный вопрос.
— Ободзинский вчера вечером приехал простуженный. Насморк, горло больное, и температура высокая. Даже «скорую» вызывали ночью. Те ему укол сделали от температуры, таблеток навыписывали, и уехали. Это мне так наш директор сказал. Мол, скорее всего концерта не будет, так что готовь деньги, когда понесут билеты обратно.
Вот те раз! Хотя… Хотя, с другой стороны, далеко не всё ещё потеряно.
— Не подскажете, в какой гостинице он остановился?
— А вам зачем? — подозрительно спрашивает кассирша.
— Хочу букет цветов ему передать, — на хожу сочиняю я.
— Нужны ему вашим цветы в таком-то состоянии… В «России» он остановился.
Я успеваю метнуться домой и вскоре уже вхожу в двери гостиницы «Россия» с портфелем, в котором лежит набор игл. Подхожу к стойке регистрации, за которой сидит довольно симпатичная женщина средних лет:
— Доброе утро! Подскажите пожалуйста, в каком номере остановился Валерий Ободзинский?
— А вы кто? — спрашивает она, поднимая на меня умело подведённые глаза.
— Я работаю в кардиологическом отделении областной больницы. Меня коллеги из «скорой» попросили навестить Ободзинского, у них подозрение на проблемы с сердцем, а певец ехать в больницу отказывается, — говорю я как ни в чём ни бывало.
Жаль, что удостоверения нам не выдают, а мой возраст, вероятно, вызвал у администраторши сомнение. Но уверенность, с которой я всё это говорю, оказывает своё действие. Она немного колеблется, затем всё же называет номер, в котором остановился Ободзинский, и я по лестнице (лифты в этом 5-этажном здании не предусмотрены, если только грузовой где-то есть) поднимаюсь на третий этаж, в номер «люкс». Запыхался совсем немного, хоть и быстро поднимался, но всё же с полминуты восстанавливаю дыхание, после чего трижды стучу костяшками пальцев по лакированному покрытию двери. Буквально через несколько секунд она распахивается, и на пороге вижу… Нет, не Ободзинского, а какого-то мужика с усами и бакенбардами а-ля Мулявин. Его брови немного удивлённо приподнимаются, похоже, думал, что это горничная, или ещё кого-то ждал.
