Гунны - Кровь Дракона (СИ) - Умиралиев А. А. "Ильхан" (читаем книги TXT) 📗
— А кто будет охранять золото? — Крикнул ему в след Абхитаб. Но сотник уже не слышал его.
Индус, оглядевшись, увидел гуннов бродящих среди погибших, каждый из которых, опознав очередного разбойника, привычными движениями быстро снимал с трупа скальп и старался скорее перейти к другому, иногда даже вступая в перебранки и драки между собой за обладание очередным трофеем.
— Это демоны! — Прошептал Абхитаб и благодарно помолился Шиве, поселившего этих дикарей на краю мира, так далеко от благодатных земель Индии…
Текеш во главе сорока «бешенных» быстро приближался к селению ашваков. Сотник уже видел, низкую, высотой с всадника на верблюде стену, но сложенную из камней. Стена была без башен. Единственная смотровая вышка, с сидящим в нем дозорным, располагалась прямо над воротами.
— Быстрее, все к воротам! — Скомандовал Текеш, — пока тот кретин в дозоре спит.
Кочевники, нещадно нахлестывая, ускорили бег своих коней.
Тут дозорный, проснувшись от быстро приближающегося стука сотен копыт и лязга оружия, посмотрел за стену. Сорок всадников было последнее, что он увидел. Стрела, попавшая в глаз, выбила его из смотровой вышки во внутреннюю сторону каменного ограждения.
В селении раздались тревожные крики, но было уже поздно. Первый десяток подъехавших к стене кочевников, закинув вверх арканы с привязанными к ним крюками, быстро забрался на нее. Спустя минуту ворота отворились. Гунны въехали под невысокую арку, готовые к рукопашной схватке. Но на единственной ведущей от ворот узкой улочке не было никого, кроме перемахнувших через стену кочевников.
— Где все? — Спросил Текеш обращаясь к гунну, открывшему ворота.
— Когда я прыгал со стены, она была заполнена женщинами и детьми. Все попрятались в своих лачугах, увидев нас.
— Извести Абхитаба, что мы захватили аул ашваков, пусть берет раненых и идет сюда. Здесь я дам им передохнуть. — Приказал сотник находящемуся рядом всаднику и, спрыгнув с коня, подошел к лежащему на земле мертвому дозорному. Вырвав стрелу из глаза погибшего, Текеш увидел, что тот был на вид не старше десяти лет.
— Они были настолько уверены в своей победе, что все мужчины их селения ушли грабить нас. — Усмехнулся сотник, — там они и остались, тела их теперь съедят падальщики, а души растерзают демоны этих гор. Ну, а мы, — обернулся он к стоящим вокруг него гуннам, — ну, а мы заслужили веселье! Ну, что, «бешенные», развлечемся…?!
Спустя пять дней караван в сопровождении сотен ревущих от горя женщин и детей покинул сожжённое дотла селение разбойников ашваков…
Текеш ехал в приподнятом настроении в сторону столицы дахов Тисфуна. В этих краях ему нравилось все. И кроткий нрав жителей, не в пример воинственным жителям Степи, где каждый в борьбе за свою жизнь и существование семьи и рода вынужден быть воином. Нежность женщин, готовых выполнить любые капризы и слушать его часами. А в Степи? Он, сотник «бешенных», привыкший сквернословить и отдавать приказы, в своей юрте, в беседах со своей женой вынужден был подбирать слова и умерить свой командный бас чуть ли не до шепота. Любое неосторожное слово могло окончиться в лучшем случае оплеухой ее тяжелой, похожей на кувалду кузнеца Кусэка руки. В худшем? В этом случае ему уже пришлось иметь дело с ее восемью братьями, тоже бывших десятниками и сотниками «бешенных». Только вмешательство вождей Иргека и Ирека спасло его тогда от верной и позорной гибели. Ему удалось отделаться тремя табунами аргамаков — откупных для братьев его жены, десятком лучших во всей Степи скакунов чистой белоснежной масти для двух потомков кагана Модэ, за оказанную ими поддержку и большой отарой овец принесенной в жертву Богине-Матери Умай, вымаливая прощение за нарушение клятвы и обиду причиненной своей хранительнице очага.
Но теперь Текеш был доволен собой. Он выполнил первые две части повеления кагана, привел караван Абхитаба в город Матхур и распространил слух, о невероятных богатствах ждущих купцов в городе Тараз.
Размеры и многолюдность Матхура поразили его воображение. Этот город был больше любого виденного им в странах, куда водил гуннов в походы каган Шоже, а затем его сын — каган Богра. Даже Самарканд и Кашгар были много меньше. Ему казалось, что за всю жизнь он не видел такого количества людей как за один день в Матхуре.
Но еще больше его ошеломили богатства жителей Индии и хана саков Мавака, в одном только дворце которого, казалось, уместилось золота больше чем во всем остальном мире, а его жена и наложницы были увешены алмазными и жемчужными ожерельями и бусами. Бродя по улицам Матхура, он видел, как целые кварталы ремесленников обрабатывают сотни этих драгоценных камней.
Текеш купил, на золото, которое он награбил в сожжённой деревне ашваков и вырученных от продажи их женщин и детей в Матхуре подарки своим сестренкам и «любимой» жене — алмазные бусы, серьги и браслеты и еще много всяких диковинных вещичек.
«Жаль, что Индия так далеко от наших кочевий. Хотя почему бы и нет? Ведь добрались же саки до нее как-то. Значит и гунны смогут тем более» — думал Текеш и представлял, как он увезет, после налета на Индию, в свою степь невероятное количество сокровищ награбленных в городах этой распухшей от богатств страны и заполнит ими свою юрту от основания до шанырака.
Пограничные дозоры парфян, выяснив, что гунны хотят поступить на службу к царю Фраату IV сразу же пропустили их. Наемники из числа кочевников в парфянской армии были обычным явлением. В ней можно было встретить канглы, усуней, саков, гуннов, скифов Таврики [30], даже сарматов и воинов племени сяньби. Потому никому и в голову не пришло, что сотню кочевников возглавляет лазутчик кагана Богра.
Вскоре Текеш и сотня его гуннов, прибыли в столицу Парфии Тисфун, без особых сложностей и приключений…
Глава седьмая
…Буря разошлась до такой силы, что поднятый сильным ветром снег, вдруг превращаясь в смерчи, двигался во всех направлениях сразу. Густой снежный занавес настолько ухудшил обзор, что невозможно было понять, движется лишь поднятый с земли снег или он все еще продолжает выпадать. Через эту белую стену я не мог рассмотреть армию врага, но физический ощущал исходящую из-за нее мрачную мощь многотысячной конницы гуннов Кокана.
Командирам возглавляемых мной кочевников удалось быстро собрать все отряды, которые выстроившись за моей спиной, приготовились к битве в полной уверенности, что каган Богра приведет их к очередной победе.
Я же их уверенности не разделял. Передо мной, за стеной снежной метели стояли гунны, лучшие и самые грозные воины за всю известную мне историю! Будь там армия хорезмийцев или даже парфян и китайцев, пусть с двукратным превосходством, в победе уверен был бы и я. Да они и не решились бы вступить в битву в такой буран, не говоря уж о том, что смогли бы в жуткие степные морозы преодолеть расстояние в тысячи километров так быстро и почти незаметно. Как докладывали мне мои разведчики (только Тенгри знает, как им удалось определить их численность в такой практически нулевой видимости) гуннов Кокана было не меньше пятидесяти тысяч. На десять тысяч больше воинов, чем находящихся в данный момент в моем распоряжении.
Но меня напрягало еще и то, что я не видел какие приготовления к битве ведет противник и каким порядком он планирует атаковать мои войска. Потому, лучшую часть своей армии — «бешенных» я расположил в центре, усилив женской конницей. Этим я надеялся прорвать центр гуннов Кокана и убить его или же другого командующего, которого он мог прислать вместо себя. Тогда была большая вероятность, что оставшиеся воины не завершая сражения, сложат оружие и перейдут под мое командование.
— Не волнуйся, Богра, — сказал Иргек сидящий на своем боевом коне справа от меня, — если Тенгри и вправду покровительствует тебе, то и в этом сражении он тебя не оставит.
