Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Заткнув Ипполиту рот куском оторванной от хитона Харилая материи, «спутники» поволокли его в задний перистиль, откуда, как надеялся Леонтиск, шум не достигнет ушей Фебида и его свиты. По пути, хвала богам, никого не попалось – все эврипонтиды находились на втором этаже – кто-то охранял окна, кто-то вместе с эфором слушал откровения Эпименида. Слуги, выпущенные «спутниками» из комнаты, где их заперли «белые плащи», по дружескому совету Феникса, высказанному в свойственной ему манере, спрятались в подвале.
– Вообще-то, урод, полагалось бы зарезать тебя, как жертвенную козу, – прошипел Галиарт, когда все трое оказались в квадратном зале крытого внутреннего дворика. – Но Леонтиск, благородный придурок, решил, что раз мы давно тебя знаем, то обязаны дать тебе возможность умереть с мечом в руке – как истинному спартанцу. Каковым, по моему мнению, ты не являешься.
– И вы, конечно, храбрецы, нападете на меня с двух сторон, заколете, а потом будете похваляться друг перед другом своим великодушием? – фыркнул Ипполит, чей рот был снова свободен. В его плутовских глазах Леонтиск уловил вспыхнувший огонек надежды.
– Тьфу ты, мешок с дерьмом! – сплюнул Галиарт. – Вы, белые крысы, не дали бы никому из нас и такой возможности. Мы же самую малость благороднее вас, и потому удивим тебя еще больше. Будешь биться сначала со мной, потом с ним, если одолеешь меня, – неожиданно даже для себя сказал сын наварха. Он понимал, что слова «белого» – уловка, но ничего не мог с собой поделать.
Ипполит глянул недоверчиво, как видно, подозревая подвох.
– Почему это ты первый? – искренне возмутился Леонтиск. – Я не меньше твоего хочу пустить кровь этому шакалу, и ты не лишишь меня этой возможности.
– Но твоя рука…
– Я неплохо научился управляться левой. Дни в Гитии были бы бесконечными без этих упражнений.
– Не…
– Давайте я выберу, кто пойдет первым, – предложил Ипполит.
– Еще чего не хватало! – вспылил Галиарт. Он не сомневался, что «белый» выберет Леонтиска, который все еще явственно страдал от нанесенного Горгилом увечья. Все это начало напоминать какой-то идиотский фарс, а дело между тем шло о смертельном поединке. – Бросим жребий, пусть боги решат!
– Идет, – афинянин вытащил из пояса серебряную аттическую драхму. – Сова – иду я, Афина – ты.
Леонтиск подбросил монету в воздух, коротко глянул на Галиарта, усмехнулся, протянул руку и – промахнулся. Белый кружок, пролетев мимо ладони, заплясал на плитах пола. «Плохи дела, – мрачно подумал Галиарт, глядя как товарищ медленно, неловко отведя поврежденную руку, нагибается, чтобы поднять монету. – Боги, выберите меня!»
Но когда Леонтиск, держа монету двумя пальцами, торжествующе показал ее другу, тот понял, что боги не услышали его слов – или решили в очередной раз позабавиться над чаяниями смертных: серебряная сова глядела вверх безразличными круглыми глазами.
– Проклятье, – пробормотал Галиарт под нос, подходя к Ипполиту, чтобы развязать тому руки. Сын наварха был зол на себя, ему бы следовало настоять на том, чтобы сойтись с насильником первому. Леонтиск едва оправился от раны, и вряд ли он, правша, за столь короткий срок хорошо научился владеть левой. А ведь сражаться ему придется со здоровым молодым спартанцем, имевшим за плечами агелу и несколько лет службы в элитном отряде Леотихида. Увы – изменить что-то, не оскорбив смертельно друга, было невозможно.
– Как я смогу уйти, даже если убью вас обоих? – поинтересовался Ипполит, растирая освобожденные от веревки запястья. – Дом ведь кишит вашими головорезами.
– Вылезешь в окно, – Леонтиск указал мечом на одно из небольших квадратных световых оконец, находившихся почти под потолком. – Высоковато, конечно, быть может, даже ногу сломаешь, когда прыгнешь. Зато останешься жив. Но не очень на это рассчитывай – я намереваюсь вспороть тебе брюхо, ублюдок.
Ипполит расхохотался сквозь зубы.
– Держи, весельчак, – Галиарт бросил ему под ноги меч. «Боги, я собственными руками отдал ему оружие, которым он убьет моего друга. В какую же ловушку загнало нас наше идиотское мальчишество!» Галиарт знал, что никогда не простит себе, если Леонтиск погибнет. Дурные предчувствия, его вечная проблема, опутали сына наварха, как змеи Лаокоона. Уговаривая себя плюнуть на честь, вмешаться и положить конец этому безумию, Галиарт отошел к стене, полируя вспотевшей ладонью медную пряжку ножен.
– Арей! – боевой клич Спарты в устах Ипполита прозвучал, как воронье карканье.
Клинки сошлись, залязгали, затянули древнюю песнь смерти.
Ипполит нападал резво и решительно, не считая, видимо, однорукого афинянина достойным противником и желая покончить с ним поскорее, чтобы сохранить силы для второго поединка. Леонтиск, к радости Галиарта, держался достойно: не торопясь атаковать, он держал оборону – спокойную, уверенную и непробиваемую. Разумеется, относительно непробиваемую – пару раз у Галиарта обрывалось сердце, когда стремительные атакующие комбинации «белого» едва не достигали цели. Сын наварха едва сдерживался, чтобы не крикнуть «Берегись!» или «Держи верх!», зная по опыту, что подобные выкрики во время боя больше отвлекают, чем приносят пользу.
Время шло, звенело оружие, жесткие подошвы эндромидов топтали пол, а Леонтиск держался. Это безмерно злило Ипполита, не ожидавшего такого упорного сопротивления со стороны калеки.
– У вас в Афинах все такие трусы? – воскликнул, отступив на шаг, «белый плащ». – Ты ведь не сделал ни одного выпада!
– Мне и нужен только один, – по тому, как тяжело выдохнул это Леонтиск, и Галиарт, и, что хуже того, Ипполит, заметили, как он утомился.
– Ха, да ты сдыхаешь, слизняк, – удовлетворенно заметил «белый».
– Но сдохнешь ты, – сын стратега отер культей стекающий по щеке пот.
– Скоро я заткну твою пасть, неженка, – Ипполит возобновил атаки с удвоенной силой.
Спешка сыграла с ним злую шутку: сильнейший выпад, который должен был пронзить противника насквозь, провалился в пустоту, когда Леонтиск проворно отскочил в сторону. Этот прием, показанный ему воякой Созигеном, так и назывался – «проткни воздух». Теперь резкий разворот через плечо, воздух визжит, разрезаемый мечом… Изменившись в лице, Ипполит поспешно выпрямился… впрочем, недостаточно поспешно – зеркальный астрон афинянина самым концом острия чиркнул по его лбу.
– Есть! – радостно завопил Галиарт. Он десятки раз видел, чем заканчивались подобные ранения в учебных боях и состязаниях.
Ипполит тоже это знал. Яростно размахивая перед собой клинком, чтобы не подпустить противника, он тщетно пытался оттереть глаза от заливавшей их крови. Увы, недолго – стремительный удар обрушился на его правое запястье, сломав кость и вышибив меч.
– У-у-ух! – взвыл Ипполит, упав на колени и схватив раненую руку целой. – Я сдаюсь! Во имя богов… Пощады!
– Девчонки, которых ты убил, наверное, тоже просили сжалиться, – закричал Леонтиск, замотав в кулак длинные волосы спартанца. – Прими же собственное милосердие, пес!
С этим он ударил Ипполита мечом в пах. Дико заверещав, тот сложился вдвое, упал на бок и мелко засучил ногами. Подол его хитона моментально пропитался кровью и мочой. Галиарт сглотнул, гадая, от чего так запершило в горле – от ударившей в ноздри вони или от жуткого зрелища агонизирующего человека.
– Тьфу, падаль, – поморщился Леонтиск.
Галиарт нервно выпустил воздух сквозь зубы.
– Радуйся, что на его месте не ты, – выдавил он. – Дурень нарвался на твой меч случайно. Будь я проклят, если еще когда-нибудь позволю тебе играть в бабки со смертью! Идем, этот получил свое.
– Клянусь Меднодомной! – Леонтиск был белым, как полотно. – Меня этот скачок едва не доконал. Кажется, в ноге что-то сместилось, боль дикая. Эвнома охотно оставляю тебе, а я сегодня больше не танцую. Проклятье, дай-ка руку.
– Идем.
Не успели они сделать и трех шагов, как плотно прикрытая дверь распахнулась, и в перистиль заглянул Коршун. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло.
