Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Следующие два с половиной часа двое «спутников» царевича Пирра провели на дороге, держась на приличном расстоянии от стремившегося в Спарту убийцы. Амиклы и прочие встречавшиеся на пути поселки Горгил миновал без остановки – судя по всему, он очень торопился. Наконец, вдали показался грязно-белый фронтон храма Харит, стоявшего на берегу Тиасы, омывавшей южный конец города воинов. Леонтиск натянул капюшон на лоб, памятуя о приказе царя Эвдамида схватить его для расправы. Однако мост друзья миновали без приключений, охранявшие его гоплиты стояли в сторонке и не по-спартански оживленно разговаривали – видимо, весть о кончине Павсания уже достигла Спарты.
Въехав в город, Леонтиск и Энет пришпорили коней – следовало сократить расстояние, чтобы не потерять убийцу на оживленной Афетаиде. Леонтиск содрогнулся, представив, что будет, если они упустят мастера смерти. Безликого и безжалостного негодяя, сеющего смерть и горе. Мерзавца, который убил царя Павсания и – возможно – царевича Пирра. Подонка, который переиначил и собственную жизнь Леонтиска, сделав его калекой и лжецом.
«Подонок» свернул с Афетаиды на Кнакион, скрывшись за серой стеной общественной трапезной Киносуры, и друзьям пришлось поторопиться. Хитроумного убийцу нельзя было выпускать из виду более чем на мгновение. Повернув за угол, Леонтиск едва не сбил с ног двух мужей средних лет, судя по кожаным фартукам с цеховым знаком, кузнецов. Отскочив в стороны, мастеровые осыпали молодого человека отборной и громкой бранью. Горгил, трусивший на своем мерине в двадцати шагах впереди, обернулся на шум. Леонтиск сквозь зубы пробормотал проклятье и так грозно глянул на кузнецов, что они мигом остыли и отправились по своим делам. У перекрестка убийца еще раз обернулся, поселив в душе афинянина тревогу. Неужели заметил, заподозрил слежку? Проклятье! Леонтиск глянул на Энета, но тому, как всегда, были неведомы сомнения. По своему обыкновению, здоровяк возложил привилегию тревожиться и принимать решения на другого, и был готов исполнить то, что ему будет поручено. Ну что же, подумал Леонтиск, лучшего товарища для того, что он задумал, не найти. Кто-то другой мог бы, раскинув мозгами, заметить странности в поведении афинянина и даже отказаться помогать ему, а Энет сделает, что надо, не размышляя и не задавая ненужных вопросов.
Горгил, следуя по улице, носившей название Пути Елены, углубился в Элленион, западный квартал поселка Киносуры. В одном из боковых переулков убийца спешился, отдал поводья выскочившему чернявому мальчонке и исчез за дощатой калиткой в ограде. Леонтиск, искоса наблюдавший за этим от хлебной лавки, у которой они с Энетом остановились якобы купить лепешек, похолодел. Если у Горгила в этом доме имеются сообщники, план афинянина, и без того хромавший на обе ноги, становился невыполнимым. С другой стороны, нельзя позволить ему скрыться, а внезапность нападения должна сыграть свою роль – по крайней мере, Леонтиск на это очень рассчитывал. Ускользнуть убийца не мог – с тыльной стороны дома находилась глухая стена храма Геракла. Итак, нужно решаться. Леонтиск открыл рот, чтобы сообщить Энету о решении ворваться в дом, когда увидел, что убийца возвращается. К счастью, один. Друзья едва успели отъехать к лавкам на другой стороне улицы, чтобы убийца не мог увидеть их лиц, и спустя минуту тот на своем мерине протрусил мимо них в сторону храма Геры. Леонтиск беззвучно выругался – из-за неопытности в слежке они едва не сгубили все дело. А быть может, и сгубили – за свою маскировку афинянин не волновался, но вряд ли можно было рассчитывать, что Горгил, столько времени проживший среди «спутников» в образе Эвполида, не признает Энета, пусть даже и со спины. Однако делать было нечего, и как только мастер смерти удалился на сотню шагов, молодые воины двинулись за ним следом.
В следующий раз Горгил остановился у трактира с громким названием «Золотая муха». Леонтиск повеселел: заведение было популярно среди молодых солдат, и здесь наверняка можно найти кого-нибудь из сторонников Эврипонтидов, которые без вопросов помогут «спутникам» царевича Пирра. Оставив мерина конюху, убийца вошел в трактир. Спустя пару минут тот же конюх принял поводья лошадей Энета и Леонтиска.
– Будь готов, и держи руку на мече, – напутствовал афинянин друга и, резко выдохнув, первым решительно нырнул в гостеприимно распахнутые двери трактира.
В просторном общем зале было по причине раннего часа немноголюдно. И… Горгила в нем не было. Леонтиск по очереди оглядел ведущие на второй этаж лестницы, что располагались в противоположных концах зала, затем прошелся более пристальным взглядом по посетителям. Ожидания его обманули: из публики, собравшейся нынче в «Золотой мухе», не было никого из партии эврипонтидов. Двое подмастерьев-юнцов у стены, за соседним столом – явно спивающийся ветеран, в углу у очага – шумная компания солдат, и среди них ни одного знакомого лица. Хотя нет, есть знакомое. Леонтиск скривился: парень, которого он узнал, был одним из леотихидовских «белых плащей». В данный момент он, размахивая руками, что-то оживленно рассказывал остальным. До слуха Леонтиска долетели слова «святотатство», «Эврипонтиды», «ужас» и изумленные возгласы слушателей. В другой раз афинянин послушал бы, о чем идет речь, но сейчас его мозг сверлила только одна забота. Оставив Энета у входа, он направился к застывшему у дверей кухни пузатому хозяину заведения.
Тот сначала весьма скептически отнесся к его обтрепанной и перемазанной сажей персоне, но, увидев золотой кругляшок статера, мгновенно переменил мнение. Похоже, он решил, что встретил какого-то важного человека, путешествующего инкогнито под личиной нищего. Сборники милетских рассказов кишели подобными историями, и пузатый корчмарь, наверное, был их завзятым читателем. Хотя, по правде говоря, на вид он не производил впечатления большого знатока грамоты. Так или иначе, Леонтиск получил ответ: действительно, чернобородый господин, недавно вошедший в трактир, незамедлительно поднялся на второй этаж, в свою комнату. Ну разумеется, его имя известно. Ксантипп из Аргоса, уважаемый купец, и, в отличие от большинства прочих ахейцев – пожри их саранча – постоялец весьма щедрый и небеспокойный. Недели две он отсутствовал по делам, но за комнату платил исправно. Занятой господин – вот и сейчас, нет бы остановиться, поговорить о том, о сем, рассказать о делах, творящихся в чужих пределах, так нет же! Взлетел по лестнице, точно демоны за ним гонятся, о, извини, любезный господин.
Леонтиск извинил и, поинтересовавшись, в какой именно комнате остановился этот «Ксантипп», вернулся к Энету.
– Я поднимусь наверх, разнюхаю, что к чему. Следи за второй лестницей – как бы господин убийца нас не провел. Если услышишь мой зов или шум, спеши на помощь.
Энет с сомнением кивнул – уж очень ему не хотелось снова отпускать Леонтиска одного на разведку, памятуя о прошлом, – но все же по привычке подчинился и уселся за угловым столом.
Афинянин же, холодея от собственной храбрости, решительно зашагал по истертым ступеням лестницы. Сердце его колотилось, как у пойманного голубя, потная ладонь сжимала рукоять зажатого под мышкой астрона. Его нервы были на пределе, и в любой миг он готов был вонзить меч в живот любого, кто сделает движение в его сторону.
На втором этаже было вовсе не безлюдно: сновали рабы с подносами, полными еды и корзинами со свежим бельем, сухощавый вольноотпущенник резко отчитывал невольницу, стоявшую с низко опущенной головой, двое солдат-ахейцев, прислонившись плечами к косяку, сговаривались о цене с грудастой рыжеволосой шлюхой. Вот только никого похожего на Горгила, чернобородого лохматого мужа средних лет, каким он был несколько минут назад, видно не было. Дверь комнаты, указанной трактирщиком как жилище «Ксантиппа», оказалась распахнута настежь, а сама комната была пуста. На вопросы афинянина все отвечали по-разному: рабы показывали то туда, то сюда, вольноотпущенник пожал плечами, а ахейцы, заметив под капюшоном роскошную спартанскую гриву, и вовсе сделали вид, что не видят Леонтиска в упор. Обойдя по круговому коридору весь второй этаж, афинянин почувствовал, как им овладевает паника. Горгил скрылся в этих бесчисленных комнатах, как в лабиринте. Не помня себя, афинянин бросился открывать все двери подряд. Уже третья оказалась заперта, и сын стратега, рыча проклятья, высадил ее ногой. Его глазам предстала пикантная картина: здоровенный муж, волосатый, как обезьяна, стоя на коленях прямо на полу брал сзади полную женщину с белой, как мел, кожей. Схватка, похоже, близилась к финалу, – гигант судорожно двигал тазом, вцепившись толстыми пальцами с черными ногтями в молочные окорока ее бедер, а толстушка помогала ему, рьяно вихляя пышным задом. Огромные груди с круглыми розовыми сосцами колыхались у самого пола. Более неудачного момента для вторжения придумать было нельзя.
