Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– Спаси-и! Заклинаю! – без умолку верещал Леарх. Его резко очерченные губы кривились и дергались. Внезапно из кровавой дыры в паху закапала, потекла по ногам влага. Присутствующих окатило новой волной смрада. Анталкид из бледного сделался зеленым. Эвдамид отодвинулся, уверенный, что эфора сейчас вырвет.
Он ошибся. Толстяк несколько раз судорожно сглотнул, но удержал рвущееся наружу содержимое желудка.
– Зачем… ты мне это показываешь, государь? – не поворачивая головы, обратился он к Эвдамиду.
– Чтобы ты уразумел, господин эфор, что твои кривлянья неуместны, – грубо ответил Эвдамид. – Ты кичишься своим миролюбием, стараешься казаться веселым чудаком, и исподволь творишь зло. Этот человек – не единственный, кто пострадал в результате твоих деяний. В соседней камере висит такой же. Совсем юный ложный продавец пирожков, которого ты нанял… сам знаешь, для чего. Желаешь взглянуть?
– Нет, – помотал головой Анталкид, не отрывая взгляда от искаженного нечеловеческим страданием лица узника.
– Твои люди рассказали все, что знали, а знали они достаточно, чтобы ты мог если и не занять их место на стене, то, по крайней мере, отправиться в изгнание.
Анталкид молчал, кусая губы.
– Господи-ин, – мольба в голосе Леарха резала почище пилы.
– Что я должен сделать, чтобы это… прекратилось? – выдохнул эфор.
– Немногое, – пожал плечами царь. Он чувствовал, что противник сломлен, но вкус победы был горек. – Во-первых, перестань лгать, шутить и лицемерить. Я требую от тебя правды и искреннего сотрудничества.
Анталкид кивнул, соглашаясь с условиями.
– А во-вторых, если тебе действительно небезразличны страдания этого человека, ты должен сам прекратить их. Собственной рукой, – уточнил Агиад. – Харет!
Вынырнувший сзади палач с поклоном подал эфору грубый длинный кинжал. Анталкид механически принял его, но в глазах его стояло недоумение. В молчании он переводил взгляд с одного лица на другое. Эвдамид коротко кивнул, а номарг со зверской усмешкой сделал у шеи резкий, не оставляющий сомнений жест.
– Ты хочешь, чтобы я?.. Но я не могу, я не солдат! – простонал эфор, поняв, чего от него ожидают.
– Господи-и-ин! – умоляюще прорыдал Леарх.
– Но ты – спартанец, – отвечал Эвдамид.
Вцепившись в рукоять кинжала, Анталкид повернулся к Леарху, сделал шаг. Узник перестал выть и дергаться. Теперь он висел без движения, неотрывно глядя на своего господина.
– Пожалуйста, прости меня, господин. Я служил тебе верно, и терпел… сколько мог… – прошептал истерзанный человек.
– Я тебя ни в чем не виню, дружище Леарх, – глухо проговорил эфор.
– Убей меня. Пожалуйста. Они… специально не дают мне умереть.
Эвдамид поморщился: ощущение неправильности того, что здесь происходит, не давало ему покоя. «А не станут ли духи приходить к тебе по ночам, ты, ставший злодеем?» – спросил он у себя. И скрипнул зубами, побоявшись ответить.
Эфор меж тем приблизился к узнику. Кинжал в занесенной для удара руке заметно дрожал. Леарх хрипло дышал, и это было единственным звуком, раздававшемся в камере.
Несмотря на могильный холод, на блестящей лысине эфора мелким бисером выступили капельки пота.
– Прости меня, Леарх! – вдруг закричал Анталкид. – Я не могу! Не могу!
Зазвенел, запрыгав по полу, выпавший из руки кинжал. Эфор, закрыв лицо руками, бросился к выходу.
– Не-е-ет!!! – дико заорал истерзанный маленький шпион. – Убей меня! Убей, господи-и-ин!
Анталкид бежал, не оглядываясь. Царь и великан-номарг переглянулись.
– Ну что ж, – пожал плечами Эвдамид. – Пусть повисит еще. Харет, гляди, чтобы он не помер.
– Сделаем, что смогем, светлый государь! – осклабился палач.
Когда они вышли, вслед еще долго неслись крики и завывания несчастного Леарха.
Уже на лестнице, ведущей вверх, примерно на середине пути, Анталкид вдруг остановился. Его губы нервно дергались, под глазами набрякли глубокие мешки.
– Я передумал, государь, – придушенно выдавил из себя толстяк.
– Хм? – поднял бровь Эвдамид.
– Разреши мне вернуться.
В выпуклых глазах эфора было что-то такое, что заставило царя сделать Ясону знак возвращаться.
Войдя в подземелье, Анталкид хрипло потребовал у Харета кинжал и едва дождался, пока откроют камеру. Леарх все еще продолжать кричать и плакать. Но когда эфор вошел внутрь, эти звуки оборвались, и больше не было слышно ничего. Царь и его телохранитель стояли у лестницы.
Из раскрытой двери донесся тихий звук голоса, затем шуршание и клекот. Через несколько мгновений появился Анталкид, больше всего похожий на себя самого после смерти. Аккуратно положив окрашенный красным кинжал на столешницу, он двинулся к выходу.
– Я готов продолжить разговор, государь.
«Теперь он никогда не посмеет не уважать меня», – почему-то подумал Эвдамид. И устыдился этому детскому удовлетворению.
В душе как будто копошились скользкие и холодные могильные черви.
– Итак, меня интересует, когда господин Нобилиор намерен предложить Спарте вступить в Ахейский союз?
– Гм, твоя осведомленность удивительна, государь, – Анталкид на миг опустил глаза. – Консул сделает это в ближайшие же дни после завтрашнего синедриона геронтов. Лишне говорить, что решение по делу Павсания играет немалую роль в плане консула.
После мрака, сырости и серых стен подземелья не блещущая пышностью обстановка зала приемов выглядела едва ли не вызывающе роскошной.
– В каком из случаев римлянин готов воздержаться от этого заявления? – встрепенулся Эвдамид.
– Ни в каком, – покачал головой эфор. – От решения геронтов будет зависеть только повод и в некоторой степени форма обращения консула. Но и только.
– Но ведь должна существовать возможность… – не сдавался царь. – Хватит вилять, Анталкид! Что нужно сделать, чтобы римляне оставили нас в покое?
Анталкид снова покачал головой.
– Это решение сената, а не лично консула Нобилиора. Сенат отправил его сюда, и сенат ждет от него результата.
– Результата не будет! – зло бросил молодой царь. – Я не допущу, чтобы ахейцы руководили нами…
– Это решение – в компетенции герусии и народного собрания, – напомнил эфор.
– Великий Зевс! Ахейцы уже добрую сотню лет пытаются накинуть нам на шею это ярмо. Неужели ты думаешь, что народ поддержит подобный союз? Да любого, кто предложит это, на агоре закидают камнями.
– Консул Фульвий Нобилиор собирается выступить перед гражданами Спарты лично. А сначала он убедит геронтов поддержать предложение.
– О, не сомневаюсь, что вы уже вплотную поработали с герусией! Но я могу запретить ставить этот вопрос на голосование.
– Безумие, – нахмурился Анталкид. На его щеках начала отходить бледность, вызванная драмой в подземелье. – Противопоставить себя Риму? Это самоубийство, государь.
– Почему же? – прищурился Эвдамид. – Ведь римляне повсюду кричат о любви к Греции и ее законам, заявляют, что будут опекать и защищать ее из уважения к великому прошлому и культуре. Они не захотят терять лицо…
– Ах, государь. Прошу простить меня, но как же ты все-таки молод и наивен, – эфор покачал круглой головой. – Под мягкой лапой кошки кроются безжалостные когти. Кроткие речи римлян таят непреклонную волю. Великие силы! Пожалуй, сегодняшний наш разговор принесет немало пользы, и убережет тебя, государь, и весь спартанский народ от больших бедствий. Если, конечно, ты прислушаешься к словам эфора Анталкида.
– Выслушаю их, – Эвдамид хрустнул пальцами.
– То, что я скажу сейчас, это секрет. Если римлянам станет известно, что я открыл его, моя репутация пострадает. Но тебе, государь, лучше знать его.
– Это останется в тайне. Клянусь Зевесом, – поднял руку молодой царь.
– Мы с господином консулом обсуждали различные варианты развития событий, – шумно выдохнув, начал Анталкид. – И мне совершенно точно известно, что если цари Спарты, часть эфоров, геронтов, либо высших военачальников будет активно – и эффективно – препятствовать проведению закона о союзе, будет применена военная сила. Консул, посредством македонян, прикажет армиям Ахейского союза подойти к Спарте. И, если нужно, занять ее.
