Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗

– Выбора нет, сынок. Я не посоветовала бы тебе такого, если бы видела хоть какой-то разумный выход. Но я его не вижу… и, кто знает, может быть, все окажется не так уж плохо.

– Да, выбора нет, – прохрипел Эвдамид, все так же стоя спиной. Затем сорвал с подставки доспехов медный шлем и с силой запустил им в висевший на противоположной стене круглый щит. С ужасным грохотом оба предмета амуниции полетели на пол. Ясон, стоявший у дверей, не повел и глазом, уставившись в неведомую точку.

Когда Эвдамид повернулся к Тимоклее, лицо его было бесстрастно.

– Ну что ж, союз так союз, – спокойно сказал он, возвращаясь на трон. – И хватит хныкать по этому поводу.

Мать сдержанно улыбнулась.

– Разве старина Поламах не дома? – поинтересовался Галиарт, идя к дому вслед за хозяйкой и несшим факел дюжим рабом.

– Уехал в Кардамилу. Тамошний управляющий, того, помер от сердечной язвы. Надобно назначить нового, пока надсмотрщики все не растащили, – охотно пояснила полная и энергичная Афросида, супруга мечника Поламаха. – Вы чего так поздно?

– Уж простите. Ваш постоялец срочно переезжает на новое место. Доктор сказал, что ему необходим морской воздух, иначе помрет. От сердечной язвы.

– Болтун! – широко улыбнулась тетка Афросида. – Сталбыть, к морю едете? Ну, иди, поднимай его, а я распоряжусь, чтобы чего-нито собрали вам в дорогу. Фин, проводи парня, чтоб не расшиб лоб, в темноте-то.

Невольник с факелом повел Галиарта уже известной тому дорогой в комнату, отведенную для Леонтиска. Перед самой дверью Галиарт предупредительно забрал у раба факел и отослал его, и только после этого постучал в дверь.

– Леонтиск, это я, Галиарт, – проговорил он, когда друг отозвался. – Один.

– Ну так входи, – донеслось из комнаты.

Галиарт вошел, и, подняв факел, шагнул к кровати. Одеяло справа от лежавшего на спине Леонтиска было подозрительно скомкано. Галиарт глянул ниже и успел заметить выглядывавшую из-под одеяла узкую розовую ступню, которая, впрочем, тут же втянулась. Сын наварха хмыкнул, глянув в ничего не выражающее лицо друга и бросил:

– Так я и думал.

– Э?

– Собирайся, мы уезжаем. Немедленно.

– Что за спешка? Мы проиграли суд? – озабоченно нахмурился Леонтиск, садясь в постели.

– Потом, все потом. По дороге расскажу. Где твоя одежда? Давай помогу…

Когда афинянин был уже готов и с помощью друга проследовал к двери, Ариадна не выдержала. Закутавшись в одеяло и старательно избегая смотреть на Галиарта, она выскользнула из постели, прижалась к Леонтиску и что-то тихонько зашептала ему на ухо.

– Конечно, маленькая. Скоро, – ответил тот, нежно погладив ее по голове. И, игнорируя убийственный взгляд Галиарта, повернулся к выходу.

Тетка Афросида ждала их у крыльца с полной корзиной снеди.

– Держи, – протянула она корзину Леонтиску. – Удачи тебе, афинянин.

– Не поминай лихом, матрона Афросида, – Леонтиск смущенно принял корзину и поспешил выйти на улицу. Невольник Фин проводил их до ворот, освещая дорогу.

За воротами их ждала двухколесная повозка-дзигон, запряженная парой неказистых рабочих лошадок.

– Шевелите копытами, – пробурчал сидевший с поводьями парень. – Лезьте быстрее.

– Ты, Феникс? – прищурился Леонтиск, пытаясь проникнуть взглядом сквозь тьму.

– Привет, однорукий!

Друзья похлопали друг друга по плечам. Галиарт с Леонтиском забрались в возок, Феникс издал губами характерное причмокивание возничих, и они тронулись.

– Гляжу, ты тут неплохо проводил время, – едко бросил Галиарт, не глядя на афинянина. – Позволь спросить: а как же возлюбленная, что дожидается тебя в Афинах?

– Я приношу несчастья тем, кто мне близок, – глухо отвечал Леонтиск. – И не хочу испортить жизнь Эльпинике. Будет лучше, если мне удастся забыть ее, выгнать из сердца, чтобы не причинить ей зла.

– Дурак, – ответствовал сын наварха. – Этим ты и причинишь ей зло.

– Прошу, не будем об этом, – выдохнул афинянин. – Я… я сам еще не разобрался в себе, в том, чего хочу. После гибели Корониды… и Софиллы… все не так.

– Не будем, – Галиарт опустил ладонь на руку друга, и пальцы их сомкнулись, молчаливо подтверждая давешнюю клятву мести. Она принадлежала им двоим, Фениксу ни к чему было знать о ней.

– Что за маскарад? – спросил после минутного молчания Леонтиск, когда его привыкшие к темноте глаза разглядели простые холщовые хитоны и драные плащи, в которые были облачены друзья. – Мы что, на самом деле смываемся? Что, во имя всех богов, произошло?

– Нужно было тыркаться потише. Агиадовские псы сбежались на стоны и чмоканье, хе-хе, – Феникс, похоже, кое-что понял из разговора друзей.

– Кто-то пронюхал, что ты можешь быть здесь, – пояснил Галиарт. – Нам сообщили, что вокруг поместья старины Поламаха два дня крутились подозрительные типы.

– Может, они прямо сейчас поджидают нас на дороге? Я не боец из-за этой проклятой руки, – тем не менее Леонтиск переместил поудобнее лежавший на коленях астрон.

– Нет, чужаки ускакали в город, так, по крайней мере, нам сообщили. Вот мы и решили, пока они не вернулись, от греха подальше спрятать тебя в более укромное местечко. Тем более что мы уезжаем и в ближайшее время не сможем следить за твоей безопасностью.

– Уезжаете? – Леонтиск услышал только это. – Куда? И кто это – «мы»?

– Мы – это царевич и все его «спутники», кроме Лиха и Энета, ну и Аркесила, разумеется, которые остаются приглядывать за обстановкой в городе. А куда… На Крит, конечно, за царем Павсанием. Куда же еще?

– Вот это да! – возбужденно воскликнул Леонтиск. – На Крит? Так синедрион все-таки прошел? Мы победили?

– В общем, да, хотя не все так просто… Но это нужно рассказывать сначала.

– Я тебя сейчас загрызу, клянусь Меднодомной! – прорычал афинянин. – Столько дней ни вести, ни привета, и сейчас еще осла за хвост тянешь! Рассказывай. Чего ты ждешь?

Повозка вывернула на Южный большак. Государственным трактом он был только по названию: южнее Спарты капитальных дорог в ту пору еще не существовало, и большак представлял собой утоптанный (или раскисший от дождей, в зависимости от погоды) шлях, тянувшийся на шесть сотен стадиев до самого мыса Малея, юго-восточной оконечности Пелопоннеса. И в любое время года характерной чертой этой дороги являлись выбоины и горбы. Потому ось повозки нещадно скрипела, колеса подпрыгивали на ухабах, а кузов трещал так, словно вот-вот развалится. Одним словом, ощущения эта ночная прогулка дарила сильные, и их еще усиливал холодный северный борей, трепавший волосы и норовивший забраться под одежду.

– Синедрион состоялся вчера, с опозданием на один день из-за каких-то неблагоприятных знамений, замеченных эфором Полемократом, – начал рассказ Галиарт. – Сам знаешь, как мы готовились к этому событию… Последние несколько дней прошли в горячечной суете, даже о Горгиле почти забыли. Утром, перед тем, как отправиться на суд, Пирр получил письмо от отца. Вечером предыдущего дня вернулся корабль, что доставил на Крит Эпименида и отряд номаргов, и на ней прибыл один из слуг Эпименида с данным посланием. Эпистола была по-лаконски краткой и по-критски туманной.

Пирр поднял на Лиха озабоченный взгляд. Они были одни на заднем дворе особняка тетки Ариты.

– Что ты об этом скажешь?

– Немногословность настораживает, – выпятил губы Коршун. – Опять ловушка? Быть может, послание поддельное?

– Нет, – Пирр покачал головой. – Письмо настоящее. Руку отца я знаю хорошо. И печать его.