Балтийская Регата (СИ) - Ант Алекс (читать книги .TXT) 📗
Идти предстояло более 30 километров осторожно, чтобы не упасть или не провалится под лед, опасаясь врагов с юга. Группы расходились немного к востоку-северо-востоку веером. Вскоре группа Банщика шла уже не видя соседей. К утру они, продрогшие, казалось навсегда, до самых костей, вышли к селению Кобона, где уже прямо на земле, иногда под дощатыми тентами, а иногда просто под брезентом или даже вовсе без укрытия стояли штабеля еды, снарядов, патронов, вещёвки и прочего нужного войне и людям Ленинграда добра. Неподалеку стоял эшелон под разгрузкой и сотни людей в военной форме и в гражданской одежде, как муравьи или рабы далёкого и жаркого Египта, таскали бесконечные грузы на берег Ладоги. Ни одна другая группа до восточного берега не дошла.
Передав кроки интендантам и мостостроителям на восточном берегу, следующей ночью, группа пошла назад. Опасение вызывала толщина льда к северу от островов Зеленцы, где ещё наблюдалась подвижка льда. Обратно группа добралась утром. Как только командир доложил о найденной трассе и сдал кроки, колонна из семи автомашин двинулась с восточного берега на западный и пропала. На следующий день пошла вторая подобная колонна и тоже пропала. Было решено 18-го ноября выслать с колонной опять группу Банщика.
Утром 18-го они отправились на восточный берег, где погрузились на сани конного обоза, без отдыха, вечером того-же дня. В первых санях сидел Банщик и они медленно двинулись на западный берег, оставляя каждые 5 километров группу заслона и обслуживанья дороги, прокладывая телефонный кабель прямо по льду озера. Все дни мела поземка и погода была на грани пурги. К позднему вечеру конный обоз с разведкой 88-го мостостроительного батальона прибыл на западный берег Ладоги. Но только 21 ноября в Осиновец прибыл первый конный обоз с 63 тонны муки. Для понимания ситуации вы должны знать, что Ленинграду было необходимо 1100 тонн муки в сутки.
Вот так и получилось, что вместо убийства врагов он стал спасителем многих и многих ленинградцев. Русский Солдат ребенка не обидит! За этот подвиг многие получили награды и признание, но только не Банщик. О нём просто забыли, так как он был «прикомандированным» на недолгий срок. О наградах он, полуседой молодой младший лейтенант, и не думал. Он думал о засолнечном грозном горизонте и мести. Пепел погибшей любви стучал набатом в его сердце и отдавался нестерпимой болью в груди.
Остров сокровищ
Сиплым басом пропел Борис Борисович Годунов мне прямо в ухо, мерзко расхохотался и, скалясь, протянул ко мне руки. И не руки вовсе, а кости скелета, и не лицо у него было, а череп с пустыми глазницами. И не Годунов это был, а уже невесомое белое облако, которое страшным грибом наземного ядерного взрыва стало подниматься далеко вверх, к синему небу.
Я вскочил на диване, пребольно ударившись головой о висящую над ним полку с книгами и пособиями по навигации в Балтийских водах.
— Приснится же такое! — подумал я, потирая ушибленное темечко, зевая и продирая глаза одновременно энергично помотал головой. Мрак и туман, чёрт возьми! Обалдеть до чего доводит интересная работа в неурочный час. Рубку заливал яркий солнечный свет, струившийся из иллюминаторов. Было тихо, одиноко, ласково плескалась вода у борта и только олуши и глупыши со своим мерзким Кяя! Кяя! Кяя! делали свое чёрное дело раз за разом пикируя на яхту с подветренной стороны.
— Кыш, пернатое отрепье! — Крикнул я в микрофон и динамик повторил голосом Годунова из сна мой крик души над палубой, чем вызвал интенсивное бомбометание у пуховых извергов.
— Придется всё мыть, однако. — запоздало подумал я, и решил в другой раз так не шутить.
Спустился в салон, соединяющийся напрямую с камбузом и повозился немного с кофеваркой гейзерного типа, я в ней всегда заваривал не противный моему духу бывшего сладкоежки горький кофе, а милый вкусовым рецепторам престарелого начинающего диабетика зелёный чай с веточкой мяты. Пока кофеварка ругала меня за несвойственную ей работу, я не стал слушать ворчание неразумного предмета камбузного оборудованья, а спустился ещё ниже и посетил все те места, что посещает старый кот утром, добавив к этому контрастный душ, энергичную работу зубной щеткой и растирание свежим махровым полотенцем. Бриться не стал так как до людей ещё два дня пути, как минимум и налицо полное отсутствие наличия идиотского желания работать, как максимум. Опять поднялся в салон. Посчитав хождение по трапам туда — сюда в темпе ленивого хомячка за физкультурную разминку, позавтракал варёным яйцом, сухой колбасой с сыром и двумя ломтиками чёрного хлеба, зполировал всё чаем с добавлением кружка лимона и, вдруг, увидел, что мир прекрасен, а птички поют даже отчасти как-то мелодично, избавляясь от боезапаса.
— А жить-то хорошо! — подумал я.
Вытащил гидрокостюм, пояс с грузами, ласты, маску и трубку разложил всё добро на главной палубе, полюбовался и посетовал что нет у меня акваланга. Но я считал, что сие экстремальное снаряжение уже мне не подобает, как патриарху рода.
Опять поднялся в рубку, сверил по GPS и плоттеру местоположение, проверил по эхолоту глубину, остался доволен и пошёл готовиться к тяжёлой и неприятной работе.
Я, как и все штурмана на всем белом свете, всегда считал и считаю физическую работу, которой можно избежать, наказанием за будущие и прошлые свои грехи. Мы отродье хамское, дело своё разумеем как облегчить, а посему нам нужны балы, развлечения с дамами, легкий флирт, но вина нам давать не стоит. Не безопасно в плане абсолютно неконтролируемого демографического взрыва в отдельно взятом порту. Как-нибудь я вам поведаю, что смогли натворить один русский штурман, сербский кок и полдюжины польских моряков в таверне Перуанского порта Кальяо. Позавидуете черной завистью обделённых жизнью, гарантирую.
Кстати говоря, я вчера был так счастлив выходом в море, что забыл представится. Я Алексей Антонов, по курсантскому прозвищу Директор. Да, тот самый, вы не ошибаетесь. Прозвище мне было дано так давно, что я этого не помню. В Калиниградском Высшем Инженерном Морском Училище одно непродолжительное время я руководил курсантской киностудией «Ассоль» тогда я свое «погоняло» и получил. КВИМУ было нашей Альма Метерью, кузницей кадров для Рыболовного Флота Страны Советов. Нет, вы путаете, не той матерью, а кузницей. Вы просто ослышались. Бросьте, вот это уже не существенно. Киностудия «Ассоль» была грядкой, где в полном беспорядке вместе с сорняками произрастали непризнанные гении кинематографии. Так нас и ковали, изредка орошая солёной водичкой, шесть лет по темечку. Я просто представился, сейчас я уже морской волк, а не щенок и давно на пенсии, правда Канадской, ибо на пенсию мазерлэнда даже гроба приличного себе к похоронам не купишь, да и получить её практически нет возможности невзирая, так сказать. Моя русская пенсия отправляется на войны России с соседями, мундиали, олимпиады и прочие увеселения лиц, построивших себе коммунизм в отдельно взятых семьях преимущественно из кооперативов приозёрного типа за наш счёт. Этим необходимо гордиться, мы щедрые души или душами, как кому нравится. Да нет, никакой политики, господа товарищи, просто реальная констатация фактов бытия и не более. Сначала проверили реакцию на таких отщепенцах, как я, а потом вошли во вкус, и решили объявить пенсионный дефолт остальным. Ну не будем, дорогие мои, о грустном. Деньги меня не интересуют вовсе, я совершенно не дешевый, а бесплатный человек. Человек фри или фри мэн. Какая картошка?! Какие евреи??! Ладно, забудем, проехали и проплыли мимо кассы, где деньги лежат.
Я крайний раз оглядел своё снаряжение, мысленно перекрестился и добавил к нему моток капронового троса метров в тридцать для себя или для тех, кто когда-нибудь вытащит мое тело из воды и легкий трап для купания, установив его в пазы крепежа и вывалив за борт. Потом я напялил на себя снарягу, поплевал на стекло маски, подул в трубочку, защёлкнул на поясе грузики, укрепил карабином к поясу один конец верёвочки, а другим закрепил её за утку на фальшборте яхты. Уже искренне раскаиваясь за содеянное, я медленно побрел к трапу, ещё медленнее перекрестился и сиганул в пучину ногами вперёд. Пучина приняла меня холодно. То есть совершенно мерзко, мокро и морозно, у меня стиснуло дыхание, несмотря на то, что я не дышал. Да, Балтика не Мальдивы, надо вам заметить. Заработав ластами, я ринулся на поверхность водоёма, выскочил на свет Божий и продул трубку от воды. Несколько раз вздохнув, повторил, что видел у дельфинов и нырнул во внутрь пучины. Здесь было уже не так холодно, а просто прохладно и стояла муть от недалекого прибоя. Конечно в мае вода в Балтике ещё не цветет, но в начале июня уже зацветает. Видимость была на троечку, не более. Работая ластами и вытянув руки над головой, я понёсся в глубины. Глубины оказались не глубокими, как и показывал эхолот. Метров восемь от силы. Мои руки коснулись грунта и остановили неконтролируемое поступательное движение тонущего в пучине вод тела, не дав мне ударится беспутной головой о валуны. Я вдруг увидел прямо перед лицом простой человеческий череп, затем разглядел занесённый песком и не полный человеческий скелет от самых ног до рук, сжимавших ручки двух ящиков. Картина была в духе мистера Роберта Луиса Стивенсона и его «Острова сокровищ», правда не хватало пиратов. Я чуть не захлебнулся от неожиданности совсем не детской, но быстро взял себя в руки, открепил линь от пояса и, продев его в две ручки ящиков, закрепил карабин на лине. Я дёрнул канат, проверяя крепление, и удовлетворенно понесся назад к солнышку.
