Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Но мы не можем вот так его выгнать…
– Во имя собственной дочери ты обязан это сделать. Он поймет. Сема, пожалуйста, не губи нас! – За стеной раздались сдавленные женские рыдания. – Пусть он уйдет.
– Ну хорошо‑хорошо, я попрошу его, – принялся успокаивать жену Семен Валерьевич. – Я попрошу его уйти. Только не плачь.
Чигирев быстро вернулся за стол. Вскоре дверь открылась, и в комнату вошел профессор. На пороге застыла Софья Вениаминовна.
– Семен Валерьевич, – произнес он, не дав раскрыть рта хозяину дома, – я понимаю, что своим визитом не только стесняю вас, но и подвергаю опасности. Видит Бог, я был бы рад не делать этого, но я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Я бежал из‑под ареста. Меня разыскивают. Сейчас, днем, мне надо укрыться. Вечером, как только стемнеет, я уйду. Уйду и в меру сил постараюсь оправдать ваши хлопоты, – Он выложил на стол несколько золотых десятирублевых монет. – И пожалуйста, простите меня за причиненные неудобства. Я не навязываю вам своего общества, но могу предложить вместе перейти границу. Я выведу вас в Финляндию. Там мы вместе доберемся до Гельсингфорса. Я оплачу вам дорогу до Стокгольма.
Софья Вениаминовна медленно подошла к столу и дрожащей рукой взяла одну из выложенных Чигиревым монет.
– Господи, как же вы собираетесь перейти границу? – спросила она.
– Все переходы закрыты. Вдоль границы стоят заслоны, – поддержал супругу Игнатов.
– Залив, – мягко улыбнулся Чигирев. – Он скован льдом. Фактически это открытая дорога, по которой мы можем пройти. Кордонов там нет. На льду застав никто не ставит. Я знаю, что многие петроградцы таким образом уже перебрались в Финляндию.
– Но это же открытое пространство! – воскликнул Игнатов. – Нас увидят с берега, догонят и расстреляют.
– Ночью открытое пространство – это тот же густой лес. Там можно легко затеряться. Главное – не идти у самого берега. Если сегодня, как только стемнеет, мы выйдем, то уже к утру я смогу вывести вас к финскому берегу.
– Но там ведь тоже красные, – возразила Софья Вениаминовна. – Что, если нас задержат там? Не пойдете же вы по льду до самого Гельсингфорса!
– Действительно, – произнес Игнатов. – Парламент Финского княжества провозгласил независимость в декабре. Формально советское правительство признало его. Но уже в январе русские военные части и моряки Балтийского флота, которые располагались в Финляндии, восстали и захватили все основные города, включая Гельсингфорс и Выборг. Их поддерживают финские коммунисты. Сейчас финская белая армия под командованием Маннергейма отступает.
– Конечно, Сергей Станиславович! Это все равно что из огня да в полымя! – воскликнула Софья Вениаминовна.
– Мы пройдем, – уверенно сказал Чигирев. – Насчет передвижения не беспокойтесь. Вы вполне войдете за домовладельцев на Карельском перешейке. Таковые во множестве остались на территории Финляндии. Сам художник Репин, насколько я знаю, таким образом оказался в эмиграции.
– Ну вы, положим, больше похожи на комиссара, – заметил Игнатов.
– Тем лучше. Где‑то пройдем как дачники‑неудачники. Где‑то я проведу вас как комиссар, задержавший буржуев. Нужный мандат я изготовлю, если У вас найдется лист бумаги, перо и чернила. – «Уж я‑то навидался этих мандатов, когда в Историко‑архивном институте работал», – добавил он про себя. – Где‑то пройдем за взятки. Нам надо добраться Только до Гельсингфорса. Там я найду способ переправить вас пароходом в Стокгольм. Не думаю, что Восставшие месяц назад части финского гарнизона сумели наладить у себя такую же охрану границ, какую наладили большевики. В любом случае, оставаться здесь бессмысленно. Чего вы дождетесь? Новых обысков? Реквизиции дачи? Возвращения в свою уплотненную квартиру? Большевики так просто власть не отдадут.
В комнате повисла тишина.
– Однако же это очень опасно, – проговорил наконец Игнатов.
– Действительно, вы просто толкаете нас под большевистские пули, – поддакнула Софья Вениаминовна.
– Мама, папа! – прозвучал вдруг от дверей женский голос. – Лучше уж под пули, чем назад, в красный Петроград.
Все присутствующие повернулись к дверям и увидели, что там стоит дочь Игнатовых Маша.
– Я не выдержу соседства с Петуховым, – продолжила она. – Я не могу больше ходить на эти общественные работы и терпеть насмешки солдатни. А если Сергей Станиславович говорит, что есть хоть один шанс из ста, мы должны это сделать. Если вы не пойдете, я одна с ним пойду. Но в Совдепии я жить не хочу и не буду.
Супруги Игнатовы переглянулись.
– Мне кажется, господа, что решение принято, – с улыбкой заметил Чигирев.
ГЛАВА 24Советник
– Его высокопревосходительство ожидает вас.
Чигирев насмешливо посмотрел на адъютанта. Даже и скрыть не пытается, что русский офицер. Гордится этим, скорее всего. Обращение, принятое в царской армии, нарочно использует. Не то что эти шюцкоровцы,[35] которые щеголяют прусской выучкой и все время пытаются подчеркнуть неприязнь к России. Ай да Карл Густав Маннергейм! Ай да генерал‑полковник!
Он поднялся со стула и прошел в кабинет, где его встретил сам регент и командующий Вооруженными силами Финляндии.
– Здравствуйте, господин Чигирев, – приветствовал его генерал. – Я принял вас, потому что адъютант Доложил мне, что вы являетесь бывшим товарищем министра юстиции. Вы сказали, что хотите сообщить мне нечто существенное. Кроме того, мне сообщили что вы передали в штаб много важных сведений о дислокации войск красных на маршруте Куовола – Выборг – Гельсингфорс. Однако я сильно ограничен во времени, поэтому прошу вас быть по возможности кратким.
– Конечно, ваше высокопревосходительство. – Чигирев отвлекся от портрета Николая Второго, установленного на генеральском столе. – Я постараюсь не отнимать слишком много вашего времени. Кстати, мы с вами встречались. Не припомните?
– Увы, нет, – холодно ответил генерал.
«Ясно, тех, кто участвовал в работе Временного правительства и вообще всех, кто способствовал свержению царя, господин генерал не жалует, – подумал Чигирев. – Придется перестраиваться и ему, и мне. Время сейчас такое, что, если не объединимся, всем плохо будет».
– Четырнадцатый год, – произнес он, широко улыбаясь. – Вы заходили в Академию Генштаба, чтобы познакомиться со штабс‑капитаном Крапивиным. И я был в тире в тот момент. Крапивин представлял вам меня.
– Да, припоминаю. – Тон генерала заметно смягчился. – Крапивин – превосходный стрелок и замечательный офицер. К сожалению, я не видел его с тех пор. Вам не известна его судьба?
– Он служил под командованием Брусилова. Участвовал в знаменитом прорыве. Дослужился до полковника. Потом командовал охраной в Александровском дворце в Царском Селе. А после февральской революции… я потерял его из виду.
– Замечательная карьера. Ему выпала честь охранять высочайших особ! Конечно, эти негодяи не простили ему верности трону. Наверняка он подвергся преследованиям после отречения. Возможно, потом его расстреляли большевики. Вы были с ним близко дружны?
– Не сказал бы. Просто мы оба путешественники. Почти одновременно вернулись в Петербург из дальних странствий, и нас свел один общий знакомый.
– Вы тоже путешественник? – Да.
– И где же вы странствовали?
– В Африке. Жил там, в одном племени.
– А мне вот довелось в тысяча девятьсот шестом году пройти с экспедицией от Ташкента до Пекина. Впрочем, цель экспедиции только формально была научной, хотя мы привезли немало весьма ценных этнографических материалов. На самом деле мы собирали сведения о китайской армии. Славное было время… Впрочем, мы отвлеклись. Вы говорили, что у вас ко мне дело.
– Совершенно верно, ваше высокопревосходительство. Мне только что удалось бежать из красного Петрограда.
– Это заметно по вашему виду, – усмехнулся генерал, разглядывая колонку Чигирева.
– Эту куртку я снял с убитого мной чекиста. Я бежал в Финляндию, поскольку думаю, что именно вы, ваше высокопревосходительство, можете спасти Петроград от большевиков.
