Затерянные в солнце (СИ) - "ВолкСафо" (читать книги без регистрации .txt) 📗
Полыхнула ослепительная вспышка, в которой все окружающее начало тлеть и сморщиваться, будто листок пергамента, упавший на угли. Отстраненно Тьярд слышал разъяренное шипение змеи, переходящее в шипение сырой ткани, которую пожирает пламя, слышал грохот, когда разваливалась черная, полная теней пещера, видел змей, что бросаются прочь от его отца, а тот медленно опрокидывается назад, и свет пронзает его дикий глаз насквозь сверкающим копьем. А еще Тьярд ощутил, как что-то плавно, толчком, перешло к Бьерну: словно нитка, которую держал его отец, а затем выпустил, и Бьерн успел подхватить ее.
Тьярд охнул, ноги под ним подкосились, и он резко сел на пол, больно ударившись копчиком. Окружающее рухнуло ему на голову, словно опрокинутый чан с ледяной водой. Он был в палатке, где лежало тело Ингвара, все тот же запах благовоний и дыма стоял в воздухе, все также ветер гонял волны по стенам шатра. Вот только Кирх отступил на шаг назад, и глаза его были широко раскрыты, словно в испуге. Бьерн рядом тяжело согнулся пополам, дыша как можно ровнее, и глаза его остекленели, словно он изо всех сил сосредотачивался на чем-то.
Ингвар медленно открыл свой здоровый глаз и несколько раз моргнул им, глядя в потолок. Тьярд едва не заорал от счастья, но сил у него на это не было, и он лишь тихо усмехнулся под нос, покачав головой. А затем с трудом поднялся на ноги и нагнулся над своим отцом.
Зеленый глаз Ингвара жадно впился в лицо Тьярда, лоб его вновь иссякли морщины, когда тень воспоминания проскользнула в его взгляде.
- Что ты сделал, Тьярд? – голос Ингвара звучал гулко и хрипло, и человеческую речь в нем распознать было очень сложно. Оно и немудрено: сколько дней он был без сознания.
- Я вылечил твою дикость, отец, – улыбнулся ему Тьярд, чувствуя бесконечную нежность и тепло. – Теперь ты свободен.
Несколько секунд еще Ингвар молча смотрел на него, словно пытаясь понять смысл его слов, а в следующее мгновение медленно открыл и второй глаз, и Тьярд увидел в глубокой зелени его радужки свое отражение.
====== Глава 57. Битва за Роур. Акт третий ======
Роща Великой Мани
Ледяной ветер усилился, волоча с собой полные пригоршни колючих морозных снежинок. Метель с каждой минутой становилась все сильнее, и теперь Торн приходилось щурить глаза для того, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Долина внизу под ней вообще скрылась из глаз за белесым дрожащим маревом снега, и прямо ей под ноги на открытое всем ветрам плато возле Источника Рождения с каждой минутой наметало все больше и больше снега, и он закрывал ровной белой шапкой изрытые ее лапами, сапогами дермаков и Псарей борозды.
Торн чуяла в воздухе острый запах битвы. Тысячи ее собратьев скользили сейчас внизу бесплотными тенями, безжалостно набрасываясь на захватчиков, сбивая их с ног ударами тяжеленных лап и раздирая на части. И Торн чувствовала внутри какое-то странное ощущение… общности. Вот это уж точно было впервые в ее жизни. Она всегда была окружена сотнями и тысячами анай, однако никогда, ни разу в жизни не чувствовала себя частью всего этого. А теперь все было иначе.
Вой, полный ярости и лютой злобы, вой тысяч глоток сальвагов то и дело разрывал на части воздух, и в их голосах Торн слышала песню войны и силы. Все они сейчас были одним единым организмом, который двигался вперед, подчиняясь железной воле вожака Сейтара, и Торн донельзя хотелось тоже вот так же вскинуть голову и взвыть, бросая вызов зимней стуже, ветрам и врагам, что вторглись в ее дом. Однако, она не могла этого делать, не имела права выдавать свое местонахождение. Это было слишком рискованно и могло навредить Найрин.
Торн осторожно подошла к самому краю плато, за которым начиналась длинная обрывистая лестница, вырубленная в скале. Сквозь метель видно было плохо, но она все-таки различила силуэты нескольких черных теней, которые медленно и упорно карабкались по обледенелым ступеням вверх. Судя по всему, упавших вниз Псарей все-таки заметили. А может, остальные Псари решили усилить охрану стратегически важного пункта в связи с атакой сальвагов.
В любом случае, таран она так вниз и не спихнула, пододвинув его к самому краю плато и оставив лежать так. Если эти твари попробуют вскарабкаться сюда, если они все-таки не сорвутся в пропасть, скользя по сплошному льду, в который превратилась лестница, то она всегда сможет скинуть им на головы это бревно, и задержать их еще на несколько драгоценных секунд. Вот только ей бы очень хотелось знать, сколько еще таких секунд ей нужно.
Торн обернулась назад, туда, где за темной аркой прохода была сейчас Найрин. Оттуда не доносилось ни звука, Торн не чувствовала внутри себя ничего странного или необычного, словно вовсе ничего с Источником и не происходило. Только вот ощущения, которые доходили до нее от Найрин через связь между ними, менялись так быстро, что там, должно быть, разыгралось настоящее сражение. Нимфа была сосредоточена, как клинок, она уперлась, и Торн это почти физически ощущала, хоть их и разделяла толща камня. Порой в этом стремлении просверкивало удивление, такое глубокое, что в нем можно было утонуть, порой – благоговение и смирение, будто Найрин находилась в присутствии Богини, но основным мотивом оставалось жесткое и прямое стремление. Найрин работала, и Торн, по правде говоря, не слишком-то хотела знать, что она там делает. Ее задачей было отстоять плато, все остальное могло подождать.
Она уже начала отворачиваться, как вдруг какая-то тень мазнула по самому краешку зрения. Торн инстинктивно бросилась вбок, и лапы заскользили по льду на самом краю плато, а в то место, где она только что стояла, вонзился черный кнут, с шипением прожигая снег, словно он был раскаленным.
Она вновь прыгнула, чтобы занять позицию как можно дальше от края плато. Если она ухнет вниз, то карабкаться вверх уже будет очень сложно, а в теле анай она привлечет лишь ненужное внимание. Когти со скрипом вонзились в лед, и Торн резко развернулась, так, чтобы расщелина с Найрин осталась за ее спиной, и враг не мог бы подобраться к ней.
Напротив нее стоял Псарь, и ветер колыхал край его черного изодранного плаща. Голова его была закрыта капюшоном, но Торн чувствовала на себе полный ненависти, горячий безглазый взгляд. Псарь вновь поднял кнут, и она зарычала, вздыбив шерсть на затылке. Он стоял слишком неудобно: если она прыгнет на него, они, скорее всего, оба покатятся вниз с плато.
Уперевшись лапами в лед, Торн принялась пятиться назад, продолжая угрожающе рычать и скалить зубы. Псарь проворчал что-то сквозь стиснутые зубы и уверенно пошел к ней, поднимая кнут. Видимо, он думал, что перед ним обычный сальваг из тех, что сейчас атаковали долину.
Торн припала брюхом к земле, прижимая уши и скаля зубы. Псарь выругался вновь, вскинул руку с кнутом, и горячая ослепляющая вспышка обрушилась на ее спину. Торн зарычала в ответ, содрогнувшись от боли всем телом, когда концы кнута обжигающими змеями прошлись по спине. Он был еще слишком далеко, она не могла ударить. К тому же, нужно было заставить его верить в то, что перед ним – обычный сальваг. Если Псарь поймет, что тут что-то посерьезнее, то подаст сигнал своим собратьям, и тогда уже Торн придется совсем туго.
Черный кнут в руке Псаря взвился вновь, а узкие губы презрительно искривились.
- Шрамазд бхарадат, – гадливо проворчал он, и рука его хлестнула вперед.
Только Торн уже ударила. Сильные лапы распрямились, кидая ее вперед. Всего один рывок, и голова Псаря лопнула, словно тухлая дыня, прямо в ее пасти. Торн дернула шеей, и обезглавленное тело отлетело прочь, конвульсивно содрогаясь. Даже упав в сугроб, Псарь не перестал биться, продолжая неуклюже разбрасывать руками и ногами снег вокруг себя. Ну и живучие они, с омерзением подумала Торн, выплевывая изо рта горечь гноя, что тек в жилах Псаря вместо крови.
Вкус во рту был премерзкий, потому, чтобы избавиться от него, она наклонилась над ближайшим сугробом и хорошенько пожевала ледяного снега, промывая пасть. Потом еще раз глянула на обезображенный труп врага и вернулась на свое место у края плато.
