Надежды и муки российского футбола - Мильштейн Олег Александрович (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
После того случая мне Николай Тимофеевич сказал: «Все, парень, ты у нас не тянешь!» и порекомендовал меня к Квасникову в «Динамо» – он тогда тренировал вторую команду «Динамо» (это была юношеская команда). Было мне тогда тринадцать лет – 1957 год. Там, на «Динамо», я играл еще какое-то время. Выяснилось, что Николай Тимофеевич и Квасников дружили с деканом одного из факультетов института (а у меня десятый класс, учился я тогда плохо, потому что в футбол гонял, как профессионал) – вот они меня и порекомендовали в Московский государственный экономический институт на факультет материально-технического снабжения. Когда там открылся факультет математики и кибернетики, я перевелся туда. Там были толковые ребята, с которыми мы, кстати, и в футбол в институтской команде играли, а вскоре стали чемпионами Москвы. Зимой у нас играло много очень толковых наших студентов, из киевского «Динамо», из «Локомотива» многие играли.
Я играл все время вплоть до аспирантуры, хотя травма ноги, конечно, иногда мешала. Потом все время я играл в «Торпедо». У нас учился Валера Фадеев, Михаил Ржевцев, хоккеист, Андрианов, хоккеист, так что у нас команда толковая была. Все пять лет учебы и в аспирантуре играл! После института я работал и всегда играл. Там Шаталин у нас даже играл в команде. Там рубка была не на жизнь, а на смерть. Когда я работал у Головачева в Госплане, наша команда играла на первенство госучреждений Москвы.
Потом, в 1992 году, когда я попал в Правительство России вместе с Егором, у нас была правительственная команда, которую возглавлял Гайдар, он был капитаном команды. Старшим тренером был Борис Николаевич Ельцин. А реально все это организовывал Геннадий Бурбулис – как выяснилось, он в Свердловске был профессиональным футболистом, когда-то в «ЦС Динамо» играл (он до сих пор, кстати, на профессиональном уровне играет). Вот мы и играли. Борис Николаевич за нас приходил болеть всегда. Две-три игры были самые главные – с командой правительства Москвы, которую всегда возглавлял Юрий Михайлович Лужков. Настоящие рубки были на стадионе в «Лужниках», на основном поле. В первой игре у нас там были сплошные травмы. Коля Федоров, который сейчас Чувашию возглавляет, играл у нас и в первой же игре сломал ногу. Его увезли в больницу, он полгода лечился, бедняга. Во второй раз, это был матч в сентябре, Павел Грачев на высоте навесной мяч взял головой, гол забил и лбом «врубился» в штангу – Борис Николаевич аж с трибуны прибежал проверить, не погиб ли министр обороны. Вот такие игры были вплоть до 1998 года. Потом как-то все остановилось. Сейчас, я знаю, команда опять существует, процветает, во главе команды Андрей Шаронов, первый заместитель министра экономики.
Ну конечно, все перечисленные Вами факторы влияют на футбол. Но я считаю, что главное и решающее – это мастерство. А с точки зрения привлекательности игры… это практически невозможно – при всей работе с судьями, при всем финансировании, при всем влиянии, как раньше это было, членов Политбюро на результат. Можно повлиять на результат одной игры, но повлиять на уровень команды, даже при всех возможностях в советское время того же Щербицкого, при всех возможностях сегодняшнего финансирования (белого и черного) невозможно. И это одно из главных, что играет роль в притягательности футбола.
Если говорят, что шахматы – это сочетание науки, спорта и искусства, то футбол сегодня мы представляем тоже как сочетание достаточно серьезной науки, серьезного спорта (не физкультуры, конечно) и искусства. А поскольку к науке и к спорту присоединяется искусство – отсюда непредсказуемость футбола, самое главное в этой игре.
Насчет роли футбола в формировании националистических и прочих настроений. Это как в любом общественном явлении – все зависит от инструмента. Это, знаете, как математическое образование: можно перемалывать пшеницу – и сделать хлеб, а можно перемалывать плевелы – и произвести отходы. То же самое и футбол. Я не вижу, чтобы футбол сам по себе мог способствовать либо националистическим, либо, наоборот, этим велико-патриотическим настроениям. Скажу по своему опыту и по опыту моих друзей. Валера Уринсон, тоже футболист, мой дальний родственник, кстати… так вот я ни разу в футбольной среде не видел проявления серьезного антисемитизма. Бытовой антисемитизм – он есть во всех областях, сферах деятельности. Но в футболе, если ты умеешь играть, ты играешь в футбол, и, в общем-то, к тебе относятся, как к «другу, товарищу и брату». Не умеешь – не умеешь. Независимо от твоей национальности. Это же касается и шовинизма, и патриотизма, и национализма, и фашизма. Можно, конечно, сорганизовать болельщиков, и футбол может быть средством такой организации, но для этого нужны очень изощренные методы, очень изощренные, в лоб не проходит. Это наш советский опыт хорошо показывает.
Если говорить о том, способствует ли футбол формированию мировоззрения человека, то, в общем, я склонен думать, что да. Неслучайно большинство футболистов, которых лично я хорошо знаю, которые достигли чего-то в футболе, в состоянии достигнуть высокого результата и в любой другой области жизни. Эти люди явно формируются футболом, и я даже не знаю исключений. Начиная с великих людей, с кумиров, с Симоняна, который до сих пор сохранил удивительный для своих лет интеллект, понимание, интеллигентность, кончая людьми, которые в отличие от Симоняна никогда не блистали особой образованностью, например покойный Игорь Численко.
Пушкин говорил: «Гений и злодейство несовместны». Так вот хороший футбол и злодейство тоже несовместимы, мой личный жизненный опыт об этом говорит: дружил с Численко, удалось дружить и с Никитой Павловичем Симоняном, знаю некоторых других выдающихся футболистов. До сих пор очень дружу с Толей Бышов-цом. К нему можно по-разному относиться, но он прекрасный человек. Все они разные, но в моем представлении – еще раз: «Футбол и злодейство несовместим».
Можно говорить о социальном типе футболиста, безусловно. Как ученые говорят, социальный тип формируется в обществе. Социальный тип футболиста, допустим, СССР в семидесятых – восьмидесятых годах и социальный тип футболиста сегодня – конечно, они абсолютно различны.
О коммерциализации. Вот здесь интересная вещь, по-моему, происходит. На мой взгляд, наш российский футбол, с одной стороны, пребывает в таком романтическом состоянии, когда футбол – это что-то великое, что-то такое приподнятое, гордое… называйте как угодно. (Романтика, на мой взгляд, всегда была характерна для российского футбола, еще со времен Льва Кассиля, Кандидова, великих футболистов Федотова, Бутусова, футболистов поколения пятидесятых годов, когда за поражение их отлучали от футбола; поколения семидесятых-восьмиде-сятых, живших в той удушающей атмосфере.) С другой стороны, футбол, как и любой другой вид общественной деятельности, сильно коммерциализируется, и сегодня пока еще не найдено некоторого оптимального баланса, сочетания между той романтикой и нынешним прагматизмом.
Мне все же кажется, что это романтическое отношение к футболу сохранилось даже у сегодняшних ребят, которые, казалось бы, играют не зачесть клуба или Родины, а за большие деньги. Но желание заработать (вполне справедливое, нормальное) и романтизм еще не слились, с тем чтобы создать какое-нибудь естественное сочетание. И это, я думаю, одна из крупных бед наших. Я считаю полной глупостью, когда говорят, что у нас нет хороших футболистов. Говорят: в Европе есть, у нас нет, причем это доказывают все, не только Мостовой, Онопко или Аленичев. Все время забываем про других прекрасных футболистов – и наших, и украинских. Шалимов, например, и другие футболисты, которые прекрасно там играли. Не говоря уже о Шевченко.
Я не считаю, что футбол для России означает что-то такое особое, отличное, допустим, от промышленности, или телевидения, или художественной литературы, или искусства. Это такое же общественное явление – не хуже и не лучше, чем все другие. Поскольку огромное количество людей считает (так всегда было), что они прекрасно все разбираются в медицине, то уж в футболе – тем более. Конечно, это футболу вредит.
