Райский участок. 2 пермакультурных фанатика, 4 сотки и создание съедобного сада-оазиса в городе - Тенсмайер Эрик
Джонатан и я начали с жесткого экофункционального подхода к саду. За исключением выносливых бананов на переднем дворе, мы не сажали декоративные растения; все должно было иметь практическое назначение. Поэтому было приятным удивлением, когда милые цветы миррис, поручейника, астры и других, которых мы посадили для привлечения полезных насекомых, тоже оказались красивыми. Мы также не учли, что все, что приносит плод, сначала превращается в цветок.
Однажды весенним утром я выглянул в окно и увидел множество трав, молодые кустарники и даже нашу маленькую неуклюжую яблоню, покрытую цветами. Наши миррис, земляные каштаны и Лигустикум шотландский, представители семейства зонтичных, создавали нечто похожее на облака белого, кремового и желтого цветов; кореопсис и зеленые и золотые астры, которые мы также посадили для борьбы с вредителями, добавили сотни маленьких ромашковых цветков.
Цветы бобовых похожие на цветы гороха, которые мы посадили для фиксации азота, и цветы фруктов и ягод, таких как груши и малина, стали приятной средой обитания для нас, равно как и для опылителей, паразитов и хищников, для которых мы предназначались. Вид всей этой красоты начал смягчать мое прагматичное, экофункциональное, растительное сердце. Сад меня уже менял.
Мы начали видеть, как будет выглядеть сезонный ритм сада. Зимой мы ели салат из теплицы и зацикливались на каталогах. Весна будет сезоном многолетних овощей. Летом перейдем на однолетние овощи и ягоды. Осень принесет (когда-нибудь) древесные фрукты, орехи, корнеплоды и осенние овощи.
15 ТЕМ ВРЕМЕНЕМ НА ФЕРМЕ
К концу 2005 года я учился управлять сложностями проекта фермы Nuestras RaCes. Там я меньше всего беспокоился о плодородии и вредителях. Мне приходилось получать разрешения от города, писать отчеты для спонсоров и иметь дело со сложной межличностной динамикой среди моих фермеров.
Рядом с нашей фермой в четыре акра(1,6га) был участок земли в двадцать шесть акров(10га). Как и наша ферма, он примыкал к реке и имел участок плодородной речной глинистой почвы. Он принадлежал монахиням из ордена Сестер Провидения, и различные местные утырки говорили нам, что никогда не позволят нам возделывать его.
Никогда не слышав, что что-то невозможно, Дэниел пошел поговорить с сестрой Джоан, главой ордена. Она заинтересовалась, и мы начали переговоры о доступе к земле. После многих месяцев переговоров и бумажной работы Nuestras RaCes заключила годовое соглашение, которое позволит нам начать заниматься сельским хозяйством весной 2007 года. Наша арендная плата? Доллар в год. Сегодня земля находится в собственности попечителей резерваций, и в стадии разработки находится долгосрочная аренда.
Это должно было радикально изменить проект фермы. Я два года учился управлять четырьмя акрами, и здесь мы резко увеличили посевные площади. Но нельзя упускать шанс увеличить посевные площади на 500 процентов за доллар. Мы могли бы иметь гораздо большие участки для наших фермеров, а также значительно увеличить количество фермеров.
Только что завершив разработку дизайна нашего домашнего сада, я решил взять на себя задачу не только создания другой, более крупной фермы, но и совместного проекта для расширенной фермы. Я координировал групповой процесс, первым этапом которого была разработка списка целей. Мы собрали некоторых из наших фермеров-участников, молодежь, членов правления и других заинтересованных лиц и составили список вещей, которые мы хотели бы увидеть на ферме.
Это включало более крупные коммерческие сельскохозяйственные участки и связанную с ними инфраструктуру, такую как колодец, сараи, ограждения и теплицы. Мы также хотели, чтобы ферма ожила как место культурного агротуризма. Пара моих друзей, Кейт Зальцберг и Бас Гутвейн, нуждались в дипломных проектах для получения степени по ландшафтному дизайну в Массачусетском университете в Амхерсте; они превратили результаты наших исследований в карты.
Наша команда провела анализ участка фермы, как и мы с Джонатаном дома. В этом случае и в этом масштабе ключевыми проблемами были не солнце и почва, а, скорее, пойма и правовые ограничения. Мы создали карту, на которой показаны различные зоны и ограничения на их использование. Кейт и Бас придумали картонные вырезы в масштабе, представляющие элементы, включенные в наши цели: сарай сорок на сорок футов(12х12м) и несколько участков площадью один акр(40 соток), теплицы и все другие компоненты, которые мы перечислили.
Мы собрали несколько небольших групп: одну для фермеров, одну для молодежи и одну для правления Nuestras RaiCes. Каждая группа разместила картонные вырезы, чтобы показать, как, по их мнению, должен быть оформлен участок. Мы сфотографировали дизайн каждой группы, а затем Кейт и Бас сделали карты каждого из них, которые мы представили последней, объединенной большой группе. Участники голосовали за те элементы дизайна, которые им больше всего понравились.
Все были согласны с основным планом фермы Nuestras RaiCes. Из всего, что я делал за время работы в Nuestras Ra?Ces, эта совместная пермакультура - это то, чем я горжусь больше всего. Она показала мне, что вам не нужна ученая степень или даже сертификат дизайна пермакультуры, чтобы заниматься дизайном.
На ферме произошло еще кое-что, чем я не очень горжусь. Некоммерческие организации всегда ищут недорогие или, что еще лучше, бесплатные ресурсы. Вскоре после того, как мы согласовали стратегию дизайна, мы начали искать ресурсы, чтобы воплотить ее в жизнь.
Мы с моей командой сняли и переместили на новую объединенную ферму площадью 30 акров(12га) три теплицы, несколько сараев и сарай с деревянным каркасом, датируемый 1870 годом. Мы получили разрешение войти в заброшенный ресторан и вытащили десятки тысяч долларов.
Это стоимость кухонного оборудования, в том числе двух работающих морозильных камер. Nuestras RaCes могла быстро мобилизовать команду, и у нас были самосвал и трактор с погрузчиком, чтобы воспользоваться такой возможностью.
Поэтому, когда кто-то позвонил и предложил ферме пару бесплатных коз, мы, конечно, сказали «да». Оказалось, что эти козы были заперты в сарае большую часть своей жизни и не были социализированы, поэтому, когда они добрались до фермы, они, не теряя времени, перепрыгнули через электрический забор. Фермерские животные выходили из своих вольеров и раньше, в дни, когда мы занимали четыре акра, но они никогда не имели большого значения.
Я узнал, например, что почти невозможно поймать сбежавшую свинью, пока она не устанет, и в этот момент вы должны поднять ее и тащить обратно. Несколько наших изнеженных коз сбегали, но возвращались, когда мы загремели в их миске кормом. Но эти новые козлы не знали, кто мы такие. Они свернули на шоссе, граничащее с фермой, и направились к крутому густому участку площадью десять акров(4 га), заросшему ядовитым плющом, ежевикой и сумахом.
Той ночью Дэниел, молодежный директор Nuestras RaCes Уильям Апонте и я проехали через лес с фонариками, пытаясь найти коз. Это было бы одно, если бы мы жили в сельской местности. Но наша ферма находилась в полумиле от крупнейшего торгового центра на западе Новой Англии. Больше всего меня беспокоило то, что козы перейдут шоссе и кто-нибудь пострадает в автокатастрофе.
В течение нескольких недель козы уничтожали клумбы в соседних дворах и пугали детей в ближайшем детском саду. К счастью, им, похоже, очень нравилось есть ядовитый плющ, и мы поняли, что они по большей части оставались в своих зарослях. Несколько человек помогли нам их выследить.
Галарзы, одна из наших семей, основавших фермерские хозяйства, поджидали нас и установили, что козы выходили из этого леса пастись на лужайке детского сада на краю десятиакрового заросля каждое утро около шести. Агнори и Педро, двое моих животноводов, несколько раз пытались заарканить коз, но безуспешно, но потом пришли к прекрасной идее ловушки.
