Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - Хэдфилд Кристофер (книги бесплатно без .txt) 📗
Но экспедиция еще не завершилась. Мы должны были собраться с силами, физически и эмоционально, и приготовиться к последнему часовому рывку. Процедура отключения всех систем шаттла состоит из 150 шагов, и каждый из них критически важен, если мы хотим, чтобы корабль снова отправился в полет через несколько месяцев. Техники слили неиспользованную токсичную и едкую жидкость, благодаря которой поддерживалась работа гидравлических систем и систем жизнеобеспечения, закрыли топливные сопла в передней и задней части шаттла, и только после этого мы нетвердым шагом смогли покинуть корабль. Некоторых астронавтов пришлось нести, многих рвало, и все мы с трудом адаптировались к гравитации, но час спустя, переодетые в свежие голубые летные костюмы, мы вернулись обратно, чтобы осмотреть корпус нашего космического корабля в поисках повреждений, поприветствовать команду наземной службы и провести небольшую пресс-конференцию.
И только после завершения всех этих дел я позволил себе расслабиться. Я находился в легком оцепенении, но тем не менее в приподнятом настроении. Я выполнил свою часть работы, и наша команда успешно завершила свою миссию.
Когда мы стартовали с Байконура, традиционным прощальным напутствием от российской наземной команды было пожелание «мягкой посадки». Искренние слова, но в них есть и доля шутки, потому что на Земле отлично знают, что нашу будущую посадку в Казахстане мягкой никак не назовешь. Возвращение на Землю на шаттле проходит довольно спокойно и легко, но вот приземление «Союза» известно своей суровой жесткостью: высокие перегрузки, сильная вибрация, интенсивное вращение и кувыркание, которые заканчиваются зверским ударом о землю где-то на просторах суровых казахских степей.
Посадка «Союза» — полное безумие, и у каждого, кто хоть раз через это прошел, есть о ней своя история. Моя любимая история — это рассказ Юрия Маленченко о его возвращении в 2008 г. с американкой Пегги Витсон и кореянкой Ли Со Ён. Когда «Союз» возвращается на Землю, взрываются пироболты, и от спускаемого модуля отделяются орбитальный и служебный модули, которые потом сгорают в плотных слоях атмосферы. Только спускаемый модуль имеет абляционную защиту, спасающую его от перегрева. На «Союзе», в котором возвращались Юрий с коллегами, после входа в атмосферу было слышно, как сработали пироболты, но один из модулей не отделился от спускаемой части, и космонавты об этом не знали. Этот модуль держался на одном замке и с каждой секундой разогревался все сильнее, поскольку воздух становился плотнее, а давление и сила трения возрастали. Спускаемый модуль, летящий к Земле с прикрепленным к нему тяжелым, горящим шаром, потерял управление, поскольку не был рассчитан на такую ситуацию.
Как только «Союз» перешел в режим баллистического спуска, перегрузка выросла до 9g, но хуже было то, что модуль неистово кувыркался при падении. Космонавтов болтало и кидало во все стороны, хотя обычно их просто вжимает в кресла от перегрузки. Члены экипажа не могли видеть, из-за чего возникла проблема, но они знали, что случилось что-то ужасное и корабль долго не выдержит подобной нагрузки.
К счастью, аэродинамические силы настолько выросли, что болт, удерживающий горящий модуль, наконец не выдержал, и модуль отделился. Однако этот модуль продержался так долго и создал такую высокую тепловую нагрузку, что вся верхняя часть спускаемого отсека полностью выгорела. Юрий, слишком невозмутимый даже для космонавта, почувствовал, что какая-то жидкость капает ему на ноги. Он подумал, что это капает расплавленный металл, что «Союз» начал плавиться. Он решил ничего не говорить, просто немного передвинул ноги и продолжил бороться за управление кораблем (позже выяснилось, что капала вода из-под кислородной панели, где обычно при приземлении скопившийся конденсат превращается в лед). Команда была буквально в двух секундах от гибели.
Потом, благодаря удачной конструкции модуля, его положение стабилизировалось, парашют раскрылся, и модуль шлепнулся на землю, очень жестко, но тем не менее благополучно. Однако приземление произошло в приличном удалении от назначенного места, поэтому космонавтов никто не встречал. На земле даже не знали их точного местонахождения; из-за того, что модуль во время спуска превращается в огненный шар, связь надолго прерывается.
Обычно после месяцев, проведенных в космосе, члены экипажа физически слишком ослаблены даже для того, чтобы открыть люк, поэтому выбраться из модуля им помогает наземная команда. Но каким-то чудом, поборовшись с люком несколько минут, Юрий смог его открыть — сверхчеловеческий подвиг, если принять во внимание, насколько космонавт был слаб и истощен. Тотчас же он почувствовал запах дыма. Это можно было ожидать, если учесть, до какой температуры разогрелся корпус модуля, но когда Юрий открыл люк чуть шире, он увидел, что модуль окружен огнем. «Союз» приземлился в поле и поджег сухую траву. Пока Юрий закрывал люк, перчатки на его руках воспламенились. Больше всего все трое хотели выбраться наружу — их мутило, и было крайне неприятно сидеть в тесной, а теперь еще и задымленной консервной банке — но вокруг все полыхало огнем. Они были не в том состоянии, чтобы попытаться выпрыгнуть из модуля и пробежать через огонь. Оставалось только ждать. Но никто не пришел.
Какое-то время спустя Юрий решил рискнуть и снова открыть люк. Хорошие новости: пламя отступило от корабля. Каким-то образом Юрий смог выбраться, но вдруг, как из-под земли, перед ним появились несколько местных жителей — казахских мужчин, которых привлек дым пожара. Они с любопытством смотрели на космонавта, а потом один из них — единственный, кто говорил по-русски — спросил: «Вы откуда взялись?» Юрий пытался объяснить, но парень его прервал: «Ладно, а что у вас за лодка? Откуда взялась лодка?» Он просто не мог поверить, что эта «плоскодонка» действительно прилетела из космоса.
Тем временем Пегги и Со Ён, у которой при приземлении была довольно серьезно травмирована спина, выбирались из модуля, и мужчины помогли им. Юрий хотел достать радиооборудование и попытаться вызвать спасательный вертолет, но сил, чтобы вернуться в «Союз» и достать радиостанцию, уже не было. Нет проблем. Самый маленький парень из местных вызвался помочь, забрался в «лодку», которая только что свалилась с неба, и начал хватать все, что только мог унести. Юрий видел, как он набивает свои карманы чем только можно, но был физически обессилен, чтобы вмешаться.
Юрий пытался словесно защитить свой корабль, а между тем в поле зрения появился первый вертолет, откуда в центр управления передали, что модуль найден, но нигде не видно парашюта. Конечно, ведь парашют сгорел при пожаре. Но смысл сообщения для любого, кто его услышал, мог быть только один: экипаж погиб. Общее опустошительное чувство. За ним последовало ликование, когда вертолет приземлился и центр управления получил хорошие новости: экипаж пережил баллистический спуск, адский пожар и встречу с «лодочными грабителями».
Хотя я надеялся на несколько менее насыщенное событиями возвращение домой, по мере того, как время нашего пребывания на станции подходило к концу, я был весь в предвкушении моей первой посадки на «Союзе». Я к ней интенсивно готовился, тренировался и рассматривал ее как подходящее завершение своей карьеры астронавта: редкое испытание на грани возможного, к которому приближаешься очень обдуманно и целеустремленно. Я с нетерпением ждал каждого своего полета в качестве пилота, но этот спуск, как я полагал, должен был стать самым запоминающимся.
И я оказался прав.
Как правило, несколько последних дней экспедиции проходят как в тумане из-за огромного количества дел. Кроме обычных заданий мы должны отработать на компьютерном тренажере процедуру посадки, а также тщательно подготовить «Союз», правильно разместив в нем все необходимое, поскольку от того, где и как уложена каждая вещь, зависит положение центра тяжести спускаемого аппарата, который, в свою очередь, определяет степень его управляемости. Обычно в последние минуты доходят руки до тех мелких дел, которые откладываешь месяцами: снять на видео экскурсию по МКС, чтобы потом по возвращении показать друзьям и семье, сделать снимки членов экипажа в неестественных, возможных только в космосе позах, и помочиться вверх ногами, просто потому, что здесь это можно сделать.
