Расстрельная команда - Алкаев Олег (бесплатные полные книги TXT) 📗
В общем, так или иначе, но теперь есть все основания полагать, что в результате грубого, хамского, антиконституционного вмешательства президента в судебно-следственный процесс и был совершен антиправовой государственный переворот. Когда злой волей одного человека, одним махом были полностью уничтожены все механизмы сдерживания и противовесов органов государственной власти и управления и открыт путь к безудержному тоталитаризму. Можно смело сказать, что 27 ноября 2000 года мы все проснулись в другом государстве. Но самое омерзительное то, что все было сделано с молчаливого согласия наших «народных избранников», среди которых было достаточно много юристов, да и просто людей в свое время занимавших высокие государственные посты в МВД, КГБ, прокуратуре. Уж они-то прекрасно понимали, что происходит, и во что трансформируется власть. Именно они своей трусостью породили этого «мутанта» от власти по фамилии Лукашенко, при этом сами стали такими же мутантами. Вообще покладистость всех так называемых «ветвей власти» в отношении, мягко говоря, «причуд» президента поразительна. Или как можно объяснить награждение в августе 2004 года командира бригады Внутренних войск МВД Павличенко второй по значению наградой России — орденом Святого равноапостольного князя Владимира. Награждение было произведено Русской православной церковью по личному ходатайству Филарета перед Патриархом всея Руси Алексием Вторым. Еще раз напомню, что Павличенко является одним из главных подозреваемых в похищениях и убийствах людей, обвинения в отношении которого официально озвучены Парламентской Ассамблеей Совета Европы как раз накануне награждения. Может быть, гражданин Филарет газет не читает или вообще далек от светской жизни? Но ведь точно известно, что по этому поводу член юридической комиссии ПАСЕ господин Х. Пургуридес ему лично официальное письмо посылал, в котором протестовал против такого поощрения Павличенко.
Вся жизнь — тюрьма
Какие известные политические деятели содержались в Минском СИЗО? Что вы можете о них рассказать?
В Минском СИЗО содержались пятеро известных политических деятелей. Это бывший премьер-министр Чигирь, бывший министр сельского хозяйства Леонов, депутат Верховного Совета Климов, лидер Социал-демократической партии Статкевич и депутат Верховного Совета Щукин. Содержались и другие известные в Белоруссии лица, но к политике они не имели никакого отношения. Чигирь, Леонов, Статкевич и Щукин вели себя достойно. Они сразу усвоили простые тюремные правила, и у них не было проблем ни с сокамерниками, ни с администрацией. Правда, Статкевич и Щукин провели в СИЗО только две недели, но опытные сокамерники характеризовали их положительно. Со Статкевичем я виделся только один раз по поводу объявленной им голодовки. А со Щукиным мы виделись несколько чаще. Я знал, что он большой мастер писать репортажи о спецприемнике, где он довольно часто отбывал административные аресты. Естественно, что он, как и всякий нормальный арестант, не пылал особой любовью к такого рода заведениям, и все его публикации на арестантские темы были пропитаны хоть и справедливой, но довольно злой критикой. В СИЗО Щукин тоже вел дневник и намеревался опубликовать свои впечатления от ареста. Я не имел ничего против этого, но единственное, о чем я попросил Щукина, это показать мне черновик его репортажа, причем лично в его, Щукина, интересах. Дело в том, что Щукин, описывая камерный быт, часто увлекался и затрагивал темы, о которых в «определенных кругах» говорить не принято. Но если в спецприемнике, где ранее отбывал наказание Щукин, его соседями по камере были обычные «мирные» люди, вроде хулиганов, дебоширов и мелких воришек, то в СИЗО содержится «клиентура» серьезнее. Не всем может понравиться описание процедуры отправления естественных надобностей или каких-то других мероприятий «интимного» характера. Не принято жаловаться и на трудности, связанные с условиями содержания. «Зэки» называют тюрьму своим домом, а о доме говорить гадости не принято. Вот такой простой является тюремная философия, и не считаться с ней нельзя. Я объяснил все это Щукину, и он меня понял. Его публикации стали более сдержанными и объективными.
Вспоминаю забавный случай, произошедший в день прибытия Щукина в СИЗО. Я пригласил его на беседу в кабинет оперативного работника Воробья. Во время беседы с заключенными я всегда предлагаю им чай. Предложил чай и Щукину. Он не отказался. Я увидел, что он голоден и предложил перекусить. Он согласился. Воробей нарезал немного сала, и Щукин с удовольствием пообедал. У меня не было никакой скрытой цели по отношению к Щукину. Просто он был мне симпатичен как человек, и мне было приятно с ним общаться. Мы пили чай и вели неторопливый разговор. В этот момент мне принесли заявление Белорусского Хельсинкского комитета, в котором говорилось, что заключенный Щукин, находясь в СИЗО, в настоящее время подвергается пыткам и унижениям. БХК требовал немедленно прекратить произвол и допустить к Щукину его представителей. Самое интересное в этом документе было то, что члены БХК утверждали, будто имеют в отношении Щукина абсолютно достоверную информацию. Я показал документ Щукину и спросил его, как мне быть. С каких пор чай и сало стали в Белоруссии пыточными средствами? Я видел, что Щукину было неловко за своих «коллег» и свел дальнейший разговор к шутке, хотя лично мне было не до смеха. Я знал, что такие же бумаги разосланы и во все официальные государственные инстанции и многочисленные общественно-правовые организации, в том числе и зарубежные. И мне придется потратить не мало времени и сил на объяснения и «отписки». Но все обошлось. Видимо, Щукин своевременно переговорил со своим адвокатом, и его друзья отозвали своё заявление. Вскоре Щукин и Статкевич были освобождены. Надо сказать, что Щукин оказался достойным «каторжанином». Через день после освобождения он принес передачу своим сокамерникам, а со мной за сало «рассчитался» по-офицерски: мы провели с ним несколько часов за бутылкой водки, которую он принес с собой.
С Чигирем, который провел в СИЗО длительное время, я встречался довольно часто. Встречи были и официальные, и неофициальные. В вопросы политики я сильно не вникал, но интуитивно чувствовал, что раз в тюрьме находятся такие люди как Чигирь, то в стране происходит что-то неладное. Ведь для обеспечения судебно-следственного процесса было вполне достаточно избрать в отношении его такую меру пресечения, как «подписка о невыезде». Поэтому его арест имел только одну цель — устранить Чигиря как опасного политического соперника и сломать его как человека. Но Чигирь не сломался. Ни покаяния, ни раскаяния я не наблюдал. Я видел только решимость продолжить борьбу. И он победил. Он выстоял. Он не вымаливал себе прощения, а терпеливо ждал суда. Он знал, что суд будет несправедливым, что оправдательного приговора не будет и тем не менее упорно шел именно к этой своей цели. Ведь ему нужно было всего-навсего подать один маленький, неуловимый, но понятный «батьке» сигнал: «я с тобой». И через пять минут он был бы на свободе и, возможно, даже восстановлен в прежней должности. Именно к этому его и подталкивало следствие. Но он не пошел на сделку с совестью. Такой поступок требует от человека большого мужества. Ведь он не скрылся за границей, как это сделали некоторые его бывшие коллеги, «хапнувшие» миллионы, сбежавшие за рубеж, где сразу же стали видными политическими деятелями, гонимыми за «правду». Он добился судебного разрешения своего вопроса, которое показало всему миру, кто есть кто. Несомненно, что этот приговор когда-то будет отменен, но даже сейчас Чигирю нечего стыдиться. Наоборот, он имеет полное право гордиться своим прошлым, в том числе и тюремным. Несомненно, что одним из источников его мужества и стойкости была активная поддержка его жены Юлии Чигирь, которая почти ежедневно навещала своего супруга и, можно сказать, разделила с ним срок его содержания под стражей.
С Леоновым я встречался реже, но могу сказать, что это тоже был стойкий и волевой человек. Он также сохранил своё достоинство и остался не сломленным. Обвинения, предъявляемые ему, были абсурдны по своей сути и даже в самые суровые, сталинские» времена вряд ли «потянули» бы даже на пятнадцать суток ареста. Но белорусский суд «усмотрел» в действиях бывшего министра состав очень серьезного преступления и отмерил ему четыре года лишения свободы. Обвинялся Леонов в получении взяток в виде колбасы и других продуктов, с которыми к нему приезжали различные просители. Поэтому приговор Леонову также когда-то будет отменен за отсутствием состава преступления. Так что ему, как и Чигирю, абсолютно нечего стыдиться. Стыдиться должны судьи, выносившие «заказные» приговоры, и различного рода холуи.
