Как сделать Россию нормальной страной - Малый Матвей (книги бесплатно без txt) 📗
На Западе человек нашел в себе силы объявить о своей слабости и сказать: «Я всего лишь человек и нуждаюсь в защите, которую могут предоставить мне законы. Только в этом случае я могу функционировать нормально». Он объявил и о своей силе, сказав: «В обмен на права, предоставленные мне обществом, в обмен на защиту моей личности, обеспеченную мне обществом, я возьму на себя обязанности — прежде всего перед самим собой, но также и перед обществом».
Российское же общество продолжает объявлять себя состоящим из богов. Боги не нуждаются ни в какой защите — вот и получается, что беззащитных можно уничтожать миллионами. Боги не обязаны ничего из себя делать — бог может быть любым, например, богом лени или богом домино. Русские не нашли в себе силы объявить себя людьми и взять на себя всю вытекающую из этого ответственность, и эта реакция объяснимая, потому что общество отказывается считать кого бы то ни было человеком и гражданином.
В Евангелии говорится, что Бог прислал на Землю Сына своего в образе Человека. Мог прислать в образе горы, дракона, огня — а прислал в образе Человека. Для Бога Человек достоин такой великой задачи. А для русских не то что обыкновенный человек, хотя именно о нем, о самом обыкновенном человеке, идет речь, — для русских и Сахаров не достоин слова, и Высоцкий не достоин концерта, и Пушкин не достоин свободы.
Россияне, побывавшие на Западе, любят рассказывать, что немцы и французы « не теплые люди». Они готовы тебе улыбнуться, посидеть с тобой в баре, но не пригласят тебя к себе домой и не поделятся с тобой последней рубахой. Россиянин возвращается из Франции домой убежденный, что в России люди намного теплее, добрее и участливее. И это действительно так. Но то же самое доброе российское общество недавно истребило десятки миллионов своих сограждан. Есть ли в этом какое-либо противоречие? Никакого противоречия нет. На Западе каждый человек считается обладающим своим частным пространством, и в это пространство не принято проникать никому. В России у человека нет никакого частного пространства, потому что он не считается личностью, обладающей собственностью на то место, где он находится. Поэтому с ним легко разделить последнюю рубашку и также легко уничтожить его.
В России, действительно, принято снимать с себя последнюю рубашку, но пациент российской больницы, солдат российской армии или старик, живущий на свою ничтожную пенсию, видят и оборотную сторону этой медали: если ты «безрубашечник», если ты никто, к тебе применимы и безразличие, и жестокость. На Западе люди не делятся последней рубахой: она символ того, что у человека что-то есть, а раз так, то с ним надо считаться. А у русского, где доброта, там и русская жестокость. На Западе между людьми есть дистанция, и поэтому есть и уважение к каждому человеку как к королю в своем замке, владельцу своей рубашки.
Если бы в России могли определить человека как уважаемую, необходимую, но в то же время нуждающуюся в поддержке ячейку общества, ту жестокость, с которой мы сталкиваемся каждый день, было бы трудно объяснить. Но в России жестокость направлена не на человека. Человека как такового российская жизнь еще не открыла, еще не осознала для себя. Русские — добрый народ, и то, что кажется жестокостью, есть просто стиль отношений между богами. А бога никакая дедовщина, никакое хамство не могут затронуть. На самом деле для бога это как комплимент: «Мы бьем тебя, и это означает, что мы знаем, что тебе не больно, потому что ты бог». Ну, а если больно, то ты, братец, дьявол, и тогда любая жестокость по отношению к тебе полностью оправдана.
Бабушка говорит: «Во время ленинградской блокады люди жили 900 дней на 200 г хлеба в день, и зимой температура была 30 градусов ниже нуля, и все время бомбили, а ты еще требуешь, чтобы продавщица к тебе вежливо относилась? Совести у тебя нет!» То есть она установила очень высокий стандарт отношений, который только боги могут выдержать. С одной стороны, блокаду Ленинграда никто, кроме русских, и не выдержал бы, а с другой — никакое правительство не отнеслось бы так плохо к своим гражданам, как сталинское правительство к блокадникам. Ведь пути доставки продуктов в блокадный Ленинград существовали. Так вот, бабушка: бог и выдержать может все, и не нуждается ни в чем, а человеку и такая мелочь, как вежливое отношение продавщицы, необходима. Нам остается только выбрать, кто мы на самом деле: боги или все-таки люди?
Россия отличается от западного общества самой концепцией власти. На Западе считается, что власть дается законом. Президент получает власть потому, что он избран на пост, который позволяет ему осуществлять соответствующие полномочия. Что такое «соответствующие полномочия»? Это строго определенный перечень прав, включающий и право приказывать другим людям, а вместе с ними не менее строго определенный круг обязанностей. В американской армии сержант может послать рядового на смерть, но не может приказать ему чистить пол зубной щеткой. Американский президент может объявить войну, но не может соврать насчет своих интимных отношений даже районному судье. В России же президент своим указом может взять себе столько власти, сколько захочет, и действовать, как хочет. Нет никакой управы ни на президента, ни на гаишника, ни на простого гражданина.
Власть не отчитывается перед народом, не устанавливает себе границ, рассматривает себя как инструмент закабаления, а не служения и организации общества. В России сантехник на бутылку берет, а кран все равно не чинит. На Западе сантехник чинит кран, а на бутылку не берет. Вот разные концепции должностных обязанностей, административной власти. В России отсутствует концепция власти, как специфических прав, полученных в обмен на обещание выполнить строго определенную задачу. Позиция сантехника видится лишь как возможность требовать на бутылку, но не как обязательство починить кран.
Гаишник может остановить тебя без всякой причины, в этом его права ничем не ограничены. Гаишник обвиняет тебя в несуществующем нарушении, и теперь ты должен нарушать закон уже не понарошку, а на самом деле, давая гаишнику вымогаемую им взятку. А что если я и не нарушал и взяток не даю? Вот тут-то на меня и обрушатся «законы», да так, что в следующий раз взяточка у меня будет готова даже до того, как товарищ капитан соизволит объяснить мне, в чем я «виноват». Итак, если жертва отказывается подчиняться грубой силе, ее принуждает к этому закон! Я кричал: «Беззаконие, грабеж!», а гаишник только улыбнулся: «Беззаконие? Ну, так на тебе закон». «Ой, не надо, не надо закона, лучше уж беззаконие, грабеж!» Для тех, кто не может понять, что здесь неправильно, объясняю: роль гаишника состоит в том, чтобы обеспечивать безопасность на дорогах, роль закона состоит в том, чтобы защищать и поощрять честного гражданина, а не в том, чтобы быть оружием в руках грабителя.
Так как единственная функция закона в России — помочь сильному обидеть слабого, то даже сильный не может выжить в одиночестве. Вот почему в России человек представляется «Я — от Виктора Петровича», в то время как на Западе закон дает человеку силу представиться «Я — Питер Джонсон». Ах, ты от Виктора Петровича, ну проходи, проходи. Впустили, а все равно грустно: о какой же личности может идти речь, если все твое бытие определяется тем, кто тебя заметил и временно наделил некоей значимостью?
Так почему же в России нет нормального закона? Потому что человеку не дана та частная территория (как в прямом, так и в переносном смысле), на которой этот человек является обладателем прав и полноправным субъектом закона.
Если в Голландии ты хочешь вспахать свое поле, то можешь сразу и начинать: ведь поле у тебя малюсенькое. В России же поле может быть размером во всю Голландию и его просто так не вспашешь. К такому подвигу надо подготовиться, и русские подходят к этому всерьез: либо мечтают, как это поле окажется вспаханным, либо ставят на стол водку в ожидании, пока появятся сверхчеловеческие силы, необходимые для того, чтобы начать пахать. Иногда русские собирают свои силы в кулак и вспахивают это поле, но чаще дело водочкой и мечтой и оканчивается. Ландшафт России испещрен последствиями такого подхода: это либо гигантский пустырь, либо громадный проект, чаще всего незаконченный. В Росси никогда не умели довольствоваться малым и делать то, что может быть сделано. Богам подавай «громадье», но как дойдет до дела, оказывается, что в большинстве случаев все-таки русские — не боги. А вот в Великой Отечественной войне наверное все-таки боги.
