Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства - Коровина Елена Анатольевна
Едва его принесли домой, отец приказал высечь мальчишку – дабы впредь был храбрым. Слушать от дворовых разные сказки и истории запретил. И Алексей подчинился. Да что только он не делал, чтобы понравиться отцу! В 18 лет решился вступить в масоны. Но отец запретил! Он все запрещал… В 1807 году, когда двадцатилетний Алексей получил степень доктора (!) философских и словесных наук, отец запретил ему преподавать. А ведь Алексей закончил Московский университет всего за два года и читал лекции на трех языках! Даже когда в 1812 году Алексей пошел защищать Родину, строптивый отец не дал благословления. Правда, к тому времени Алексею было уже 25 лет, и он ослушался. На войне сражался храбро, из штаб-ротмистра дослужился до адъютанта. Войну окончил в Дрездене. Пару раз его ранило. И оба раза перед глазами возникал странный призрак тонкой руки, взмахивающей белым платком. Роковой призрак…
После войны отец отправил Алексея в Петербург на гражданскую службу. Однако бывший офицер решил выстроить жизнь по-своему. Он подружился с литераторами – Н. Гречем, А. Воейковым, юным А. Пушкиным. Ожидал отцовского гнева, но граф неожиданно одобрил этих «литературных смутьянов». Алексей пришел в недоумение. Все раскрылось только в 1822 году после смерти отца. «По старинным книгам я гадал о твоей судьбе, сын, – написал в прощальном послании Разумовский. – Провидение открыло мне, что у тебя Дар. Да я и сам понял это, когда прочел тетрадь твоих детских рассказов. Потому-то я и старался уберечь тебя и от масонства, и от преподавания, и от армии, что должен был направить на стезю твоего литературного Дара». Выходит, необузданный граф все-таки любил Алексея, как и других внебрачных детей. Выхлопотал же он им перед смертью дворянские звания…
После смерти отца Алексей, взяв отпуск по службе, уехал из шумного города в село Погорельцы Черниговской губернии, перешедшее к нему по наследству. Но в тишине и на свободе он начал скучать – и не по холодному, чопорному Петербургу, а по хлебосольной, радушной Москве. Вспомнился суматошный московский быт, где повседневные заботы мирно уживались со «страшными рассказами про потаенное». Да ведь он и сам видел призрак деда Разумовского в Перове, а когда жил в доме матушки на Ново-Басманной улице, давал ей честное слово не ходить одному вечером к сумрачному развалившемуся дворцу в Лефортове, которое москвичи переиначили в Лафертово. Ведь вся Москва знала, что там собираются старухи ведьмы.
Тайна и мистика всегда притягивали Перовского. И хотя петербургские литераторы считали, что таинственное и потустороннее «лучше и должно не трогать», Перовский думал иначе. Еще на войне в Дрездене он познакомился с фантастическими сказками Гофмана и был восхищен ими. «Человек имеет особенную склонность ко всему чудесному, выходящему из обыкновенного порядка, – писал Перовский. – Счастлив тот, кто постиг тайную суть вещей. Ибо главное прячется в тайне». И теперь, в Погорельцах, Перовский начал писать фантастическую повесть «Лафертовскую маковницу». Простая история о бабушке, обожающей своего черного кота и торгующей вкусными маковыми лепешками – маковниками у Лефортовской заставы. Вот только старушка-то – ведьма, а кот Мурлыка – оборотень, превратившийся в чиновника в бархатном мундире…
Повесть вышла в начале 1825 года в Петербурге, произведя фурор. Сам Пушкин писал брату: «Я перечел два раза одним духом всю повесть, теперь только и брежу… Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повертывая голову и выгибая спину». Но даже Пушкин не знал наверняка, кто автор повести.
Перовский подписался псевдонимом: Антоний Погорельский, по названию имения. Подумал: быть ему истинным погорельцем, коли повесть провалится. Но вышло иначе: «Маковница» стала первой в России фантастической повестью, положив начало всей фантастической прозе русского романтизма.
…Карету трясло и заносило на ухабах, но Перовский не замечал неудобств. Мысли были об одном: скорее добраться до Петербурга и увидеть любимого племянника десятилетнего Алешу Толстого. Тот был сыном сестры Анны, которую Перовский забрал к себе после развода. Много лет они жили в Погорельцах втроем, но недавно мальчика пришлось отдать на учебу в столичный пансион. Ну а что такое жизнь без семьи вдали от родного дома, Погорельский знал по себе. Когда-то и он был определен в пансион по воле отца. Но, правда, пробыл там недолго – решился на побег, да, неудачно спрыгнув с забора, сломал ногу. С тех пор так и ходит хромая.
Племянник Алеша тоже сильно тоскует по родным. В одном письме написал, что подружился с… курицей, каждый день носит ей крошки со стола. Как же тоскливо должно быть мальчику!
Читая его письмо, Перовский вдруг подумал: а что, если Алешина птица (тоже ведь живая душа!) только в нашем мире – курица-чернушка, а в другом, например подземном, – человек в черном камзоле, возможно, даже важный министр? Во что может вылиться дружба реального мальчика и подземного жителя? Наверное, все миры хотят добра и справедливости, но везде добро разное. Вот и император Николай I, и декабристы хотели добра России, но добро их оказалось несовместимым. Но может, волшебная сказка про черную курицу станет вестником примирения, птицей счастья? Ведь общество иногда прислушивается и к литераторам.
Алеша Толстой прочел сказку «Черная курица, или Подземные жители» взахлеб. Но заплакал в сцене прощания, когда храбрый министр взмахнул рукой, а под его белым манжетом обнаружились кандалы. Ох уж этот роковой жест!..
Напечатанная в 1829 году «Черная курица» стала первой русской литературной сказкой для детей. Но особого успеха не имела. Больше того – о ней постарались забыть. Да и к чему вообще в сказке ссыльные в кандалах?! Эдак и о декабристах опять вспомнится…
В 1830 году Погорельский публикует роман «Монастырка», но рецензенты называют его непритязательным рассказом «доброго приятеля о добрых людях, которым встречаются иногда неприятности». Писатель ошарашен. Ведь роман понравился даже Пушкину. Но что России до Пушкина? У нее и гении в опале.
У Перовского открывается туберкулез. Все чаще он подносит к губам платок, окрашивающийся кровью, – опять этот роковой белый платок!.. 21 июня 1836 года Алексея Алексеевича Перовского не стало. Ему было всего-то 49 лет.
Однако его Дар обнаружится в племянниках – Алексее Толстом и братьях Жемчужниковых. А вот внучатая племянница Перовского, правнучка А.К. Разумовского, – Софья, однажды-таки взмахнет платком на петербургской улице. Роковой взмах приведет к убийству Александра II. И завертится новое кровавое колесо. А потом начнется и ХХ кровавый век, а за ним кризисный ХХI.
Так неужели российской черной курице никогда не удастся стать синей птицей счастья?..
Ганс Христиан Андерсен: неведомое
Сказки Андерсена все знают с детства. Но если прочесть их еще раз, откроется много таинственного и неизвестного.
Почему-то принято считать, что, сочиняя свои «Сказки и истории», Ханс Кристиан Андерсен, которого в России традиционно принято именовать на немецкий лад – Ганс Христиан, явно тяготел не к сказкам, а к историям – с их реальной и жизненной подоплекой. Действительно, как еще должен был вести себя в литературе сын прачки и башмачника?
А он тяготел к волшебству. И даже автобиографию назвал «Сказка моей жизни».
Все началось еще до его рождения. Или было предопределено. Андерсен родился на кровати, которую его отец собственноручно сколотил из старых досок. И доски эти были раньше не чем иным, как погребальным помостом, на котором стоял гроб усопшего графа Трампе. С обратной стороны кровати даже черный креп остался. Представляете? Один из самых «крутых» обрядов черной магии – подложить под кровать роженицы щепку с погребального помоста. А тут – сама кровать! Считается, что с энергетикой погребального дерева к младенцу перейдут пороки и несчастья покойника. А бедный граф Трампе всю жизнь был одержим «лишней бутылочкой» и потому маялся разлитием желчи. К бедняге Андерсену действительно перешла одержимость – только другого рода. Наверное, искренняя любовь родителей поменяла в заклятии минус на плюс. Ганс и вправду был одержим всю жизнь. Одержим сочинительством. Ради того чтобы увидеть на бумаге свои сочинения, он в 14 лет покинул мать и родной городок Оденсе, ушел в столичный Копенгаген, в 16 лет сел за парту вместе с десятилетними мальчишками. Ради своих сочинений он упрашивал издателей, умолял знакомых подписаться на свои книги. Всю жизнь мерз от холода и маялся зубной болью. А умер неожиданно – от больной печени.
