Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства - Коровина Елена Анатольевна
Затем еще десяток «музыкальных штучек», среди них знаменитая «Жемчужина Эльзаса» с водопадом веселых мелодий и ворохом безумно дерзких шуточек. А в конце непристойный для приличного общества танец парижских предместий – лихой канкан. Воистину – новые безумства!
Оперетта – новый парижский жанр. Шик, блеск. Но в интерпретации Оффенбаха оперетта приобрела саркастический оттенок, критику этой самой «шикарной жизни». В рамках бурлеска и шутки ему стало тесно. 5 июля 1855 года композитор основал свой сначала крошечный театр «Буфф-паризьен», который вскоре переехал в большое здание на рю Шуазель, и добился от властей возможности ставить там большие трех– и пятиактные оперетты. Поначалу успех был потрясающий. Но вот 21 октября 1858 года состоялась премьера «Орфея в аду». Композитор возлагал на нее большие надежды, ведь это была серьезная оперетта с критикой существующего общества, но такая веселая, с захватывающим вихрем канкана в финале. Ну отчего она провалилась?!
Жак спустился в театральный подвал. Мысли были катастрофичны. Сборы мизерны. Долги растут. И что делать?! Жак задрал голову – с балки свисала отличнейшая веревка. Такая вполне его выдержит…
«Вы после каждого спектакля в петлю лезть будете?» – раздался вдруг такой насмешливый и такой противно знакомый голос. Человек в черной крылатке, легко прыгая по лестнице, спускался в подвал. И тут Жак впервые огрызнулся: «Вам-то что?! Чего вы ко мне пристали?!» Незнакомец усмехнулся: «А мне, месье Оффенбах, нужна ваша музыка. Я знаю ее всю, даже ту, что вы еще не сочинили. Хотите послушать? Вот куплеты вашего «Клейнцаха»!» И незнакомец глумливым голоском затянул мотивчик, дергая в такт рукой. Жак, охнув, заткнул уши: «Прекратите эту чертовщину!» – «Всего лишь творческий обмен опытом! – прошептал черный незнакомец. – И нечего рассиживаться: запомнил мелодию – марш домой!» И, схватив Жака за обшлага фрака, он вытолкал его по лестнице наверх.
То, что случилось потом, трудно объяснить. Пресса поместила дикие карикатурные шаржи, вроде «Оффенбаха в аду», на котором безумный композитор мечется в окружении канканирующих ног. Критики разругали спектакль в пух и прах.
А публика повалила валом – народ любит посмотреть на то, что обхаяли. Уже через неделю Жак Оффенбах стал признанным королем оперетты. «Прекрасная Елена» (1864), «Синяя Борода» (1866), «Парижская жизнь» (1866) снова произвели фурор. «Герцогиня Герольштейнская» вообще снискала всемирную славу, ибо была показана на Всемирной выставке в Париже в 1868 году. И когда исполнительница заглавной роли, прима оффенбаховского театра Гортензия Шнейдер пожелала в собственном экипаже въехать на выставку через ворота, предназначенные для правящих особ, вахтенный, взяв под караул, провозгласил: «Великая герцогиня Герольштейнская!» И прима торжественно проплыла мимо императора России, уступившего ей дорогу…
Увы, судьба переменчива. Во времена Франко-прусской войны французы вдруг вспомнили про немецкое происхождение Оффенбаха и объявили композитора врагом нации. Это его, которого недавно называли «Моцартом с Елисейских Полей»! Однажды на показе прелестной оперетты «Перикола» какие-то военные молодчики забросали бедных актеров гнилыми овощами. Хорошо, хоть Жака не было в театре, его в угаре ура-патриотизма вообще могли бы убить.
Теперь в доме Оффенбаха, где раньше было полно друзей-приятелей, тихо. Никто не приходит. Все отшатнулись. Жак сидит в кабинете не высовываясь. Эрминия вяжет в столовой. Купить вещи теперь трудно. Но скоро зима. Нужно что-то теплое, вот Эрминия и взялась за спицы. Звонкий стук прервал ее горестные размышления. Эрминия встала и сама пошла открывать дверь. Ведь из дома неблагонадежного разбежались все слуги.
На пороге возник невысокий человек, закутанный в грязно-черный плащ разносчика. Его нервное лицо скривилось в подобии улыбки. «Я принес прижизненное издание книг Гофмана с авторскими иллюстрациями. Скажите месье Оффенбаху: пора! Я жду его оперу».
Дверь захлопнулась, проскрежетав несмазанными петлями. Эрминия понесла книги в кабинет мужа. Оффенбах спал, закутанный в плед. Жена не стала его будить. Ведь теперь по ночам он работает с удвоенной силой – сочиняет грандиозную оперу по произведениям Гофмана. Забавно! Когда-то, впервые увидев несуразного юношу с огромной виолончелью, Эрминия подумала: как он похож на странных героев Гофмана. И вот теперь Жак обратился именно к этому писателю – фантасту и насмешнику. И незнакомый доброжелатель прислал книги…
Работа шла тяжело и долго. Маэстро успел написать еще несколько оперетт, в том числе музыкальные жемчужины «Мадам Фавар» (1879) и «Дочь тамбурмажора» (1879), но они не имели большого успеха. Эпоха безудержного расточительства, веселья и шика закончилась. Наступили времена накопления новых капиталов. Но композиторы – плохие «капиталисты». Так что Оффенбах теперь редко выходил из дома, часто запирался в кабинете, разговаривая сам с собой. Или с героями «Сказок Гофмана»? Каждый день Эрминия с ужасом слушала то прекрасные, то какие-то дьявольские мелодии, постоянно прерывающиеся страшными приступами кашля. В начале 1880 года Жак сумел наиграть дрожащей от ревматизма рукой отрывки «Сказок Гофмана» директору «Опера комик». Тот в восторге принял оперу к постановке. «Торопитесь! – предупредил Оффенбах. – У меня мало времени…»
Увы, ему довелось услышать только одну репетицию «Сказок» в конце сентября 1880 года. 4 октября у Оффенбаха случился приступ удушья. 5 октября 1880 года композитора не стало. Он так и не узнал, что написал не просто оперу – а гениальную оперу. Хоронили его в дождь. Но народу пришло столько, что толпа запрудила весь бульвар Капуцинок. К церкви Святой Магдалины несли венки от театров Парижа, Вены, Лондона, Кельна. Эрминию поддерживали дети, иначе она не смогла бы идти. Премьера «Сказок Гофмана» состоялась 10 февраля 1881 года. Эрминия осталась дома – пойти не хватило сил. В театр отправились дочери с мужьями. Сначала к Эрминии прибежал один взволнованный зять: «Начали вяло, пока без аплодисментов». Эрминия схватилась за сердечные капли. Выходит, провал… Через 10 минут прибежал второй зять: «Исполнили куплеты Клейнцаха! Публика в исступленном восторге!» Эрминия снова накапала капель. Выходит, успех… И тут вбежал третий: «Всё бисируется! Это великий спектакль. Сохраните афишу, мама!»
Эрминия развернула огромный лист. На нее глянуло до боли знакомое лицо Оффенбаха и другое – тоже знакомое… Эрминия напрягла память – это же тот разносчик, что принес прижизненное издание Гофмана. Он еще тогда сказал: пора, Жак должен воплотить сказки в музыке! Так кто же это был? Вдова Оффенбаха смахнула слезу и прочла подпись под портретом мужчины в черном плаще: «Эрнст Теодор Амадей Гофман».
В ночь после премьеры Эрминия впервые за последние годы заснула спокойно. Во сне она улыбалась. Ей снились веселые Оффенбах и Гофман, отплясывающие безумный канкан – уже на Небесах…
Опера в адском пламени
Легендарная опера Оффенбаха «Сказки Гофмана» увидела свет рампы спустя три месяца после смерти композитора – 10 февраля 1881 года. Успех был поразительный. Но уже к концу года восхищение оперой сменилось ужасом перед ней. Ведь неудачи с постановкой шли одна за другой – и все по нарастающей!
Впрочем, те, кто немного знал историю, вполне понимали, что иного трудно ожидать. Оффенбах сочинял свою прелестно-зловещую мистическую оперу, будучи уже тяжелобольным, измученным от невостребованности слушателей, которых не интересовали серьезные темы. В Париже того времени царил культ золотого тельца. А Оффенбах писал свою «сказочную» оперу с главной мистической героиней – смертью, которая поджидает всех героев этой музыкальной драмы. Больше того, смерть окружала композитора во время написания оперы. Вначале он хотел посвятить сочинение своему другу и помощнику еще по театру «Буфф» – театральному деятелю Вильмессану. Однако старый друг скоропостижно умер. В этом не было бы ничего страшного (в конце концов, друг юности Оффенбаха был уже немолод), но вот последующее действие композитора имело роковое последствие. Он посвятил оперу своему сыну – Огюсту. Отчего он так сделал? Может, оттого, что Огюст часто болел, и по квартире Оффенбахов расхаживали доктора, позвякивая многочисленными бутылочками с лекарствами, и эти воспоминания перекликались в голове Оффенбаха с образом доктора Миракля из «Сказок Гофмана»? Пугающие звуки сделали свое черное дело. Уже настроенный на мистическую волну композитор шестым чувством понял, что и его сын – не жилец…
