Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - Врублевская Галина Владимировна
Но однажды все прекратилось. Обнаружилось, что у него имелась девушка, невеста, что она уезжала на годичную стажировку в зарубежный колледж, а теперь вернулась. Игорь сам признался во всем, отводя взгляд в сторону, но просил меня подождать, не прерывать нашей дружбы. Сказал, что хочет разобраться в своих чувствах, – но я ждать не захотела. Ни за что! Выходит, я была для него игрушкой?! Решение приняла мгновенное: я не стану поступать в наш университет, пусть даже Игорь обещал мне, как спортсменке высокого разряда, льготы при зачислении. И я брошу фехтование. Не ради поблажки на экзаменах я трижды в неделю приходила на тренировки и тенью следовала за Игорем в остальные дни – я любила его.
Прошли десятилетия. Я ничего не слышала об этом человеке, вращаясь в других кругах. Прикинула его возраст, прибавив к своим годам еще двенадцать. Вздохнула: жив ли? Мужчины нередко вылетают из жизни досрочно.
Моя горечь давным-давно развеялась, и сейчас романтическая история только слегка затуманила глаза. Впрочем, меня, той девчонки, давно не существовало, слишком много всего наслоилось в жизни впоследствии. Не только давние, но и свежие события уже волновали без прежней остроты. Подумалось о недавнем разводе с мужем – вот где следовало бы горевать, а я почти с радостью переживала вновь обретенное чувство свободы.
Мои давние воспоминания развернулись в памяти стремительно: так – по рассказам – они возникают перед глазами терпящих бедствие людей. Я прокручивала старое кино, невидящим взглядом уставясь на стенд с афишей.
И уже складывалась новая серия фильма: разрозненные сценки в метро сложились в ясный пунктир, верстовые столбы случайных знаков вели меня к новой встрече с моей первой любовью. Вдруг вспыхнула надежда – сегодня я вновь увижу Игоря! В афише сообщалось, что в эти дни в спортивно-концертном комплексе, расположенном неподалеку от парка, проходит открытый чемпионат по фехтованию. По фехтованию! В расписании на сегодня значились соревнования на рапирах среди женщин.
* * *
Миновала турникет с металлоискателем, кордон милиции, просторный вестибюль и через открытые двери под трибунами вошла в чашу спорткомплекса.
Арена спорткомплекса, ярко освещенная софитами, украшенная флагами и воздушными шарами, наполненная радостным гулом и резкими возгласами спортсменов, всколыхнула во мне давно забытое предстартовое возбуждение. А увидев перед трибунами фехтовальные дорожки – соломенно-желтые «полотенца», раскатанные на зеленом ковролине – я почти физически ощутила их шероховатость подошвами.
Я остановилась. Меня обходили девушки с рапирами в руках, тренеры и просто болельщики – судя по профессиональным репликам – тоже люди из фехтовального мира. В сторонке, сидя прямо на арене, отдыхали спортсменки в ожидании вызова на очередной бой. Но меня интересовали сейчас не они. Я останавливала взгляд на мужчинах старшего возраста: тренерах, судьях, и даже пробежала глазами ряд зрителей – их было всего несколько человек на первом ряду. Увы: кого надеялась увидеть, не обнаружила. Или не узнала?
Приблизилась к месту, где начиналось новое сражение. Незримо связанные ритмом поединка фехтовальщицы слаженной парой перемещались по соломенной дорожке, как маятник. Первые шаги, вкрадчивые, как у пантер – это несколько секунд разведки – вперед-назад, легкое постукивание рапиры о рапиру. Вдруг одна из спортсменок, вытянув на всю длину руку, продолженную блестящим клинком, стрелой взметнулась в атаку. Но выбрала неудачный момент: соперница увернулась и упреждающим движением сама нанесла туше – выиграла очко. Сражение продолжалось: возгласы спортсменок, звон металла и вспышки сигнальных лампочек при каждом касании электрической рапирой противника. И отрывистые разборы фехтовальных «фраз» наблюдающего за боем судьи.
Я успела снять несколько выгодных кадров на свой мобильный телефон.
Бой закончился. Ритуальное пожатие рук, и спортсменки покинули дорожку. У победительницы на лице светилась улыбка, когда она пробегала мимо. А проигравшая девушка, что в начале боя, начав атаковать, сама получила туше – присела на арену в двух шагах от меня, понуро опустив голову на поставленные «домиком» колени, обхватив их руками. И я посочувствовала этой блондинке с гладкими волосами, забранными бархатным колечком в хвостик. Лицо ее было трогательно и беззащитно, как у Алёнушки, тоскующей у пруда, с известной картины Васнецова. Знаю, обидно, бросаясь в атаку, наткнуться на острие чужой рапиры – самой случалось не раз. Запоздало подумалось, что и в жизни порой я вела себя так же нерасчетливо. Для чего, к примеру, скоропалительно рассталась с Игорем, ушла из секции, не поборолась за свою любовь. Ясно нарисовались параллели между моими поражениями в спорте и жизни – мне бы раньше задуматься на эту тему.
Снова вызвали на дорожку «Алёнушку». На этот раз в лице ее появились решимость и собранность, и сквозь девичью округлость щек обозначились резковатые, даже мужские черты лица. И как хорошо сидит на ней спортивный костюм: белоснежная куртка с воротником-стоечкой, кремового цвета защитный жилет, белые бриджи, беленькие гольфы на упругих икрах и светлые туфли-тенниски. Ради этой тотальной белизны – увидела однажды фехтовальщиц по телевизору – я и переступила школьницей порог спортивной секции. Выбор юности – он часто непредсказуем!
Новый поединок с участием «Алёнушки» поглотил меня полностью. Затаив дыхание, я следила за батманами, ложными замахами, стремительными выпадами и, опережая сигнал электрического регистратора, угадывала исход атаки. Ура! Мы победили!
Легким движением руки девушка, за которую я болела, приподняла с лица защитную маску, пожала руку сопернице. Разрумяненное лицо ее снова трансформировалось: полностью ушло не только страдальческое выражение плачущей сестрицы с картины художника, но и набежавшая перед боем ожесточенность. Черты приобрели красоту и гармонию.
Победительница освобождающим движением руки метнула рапиру с маской на пол и села на жесткий ворс, рядом с подругами по команде. Легким движением ладони она потирала поверх белизны ткани свое бедро. И это мне было знакомо: уколы, полученные в неприкрытые защитным жилетом места – в ноги или руки – часто оставляют болезненные синяки, хотя и не засчитываются противнику. Вспомнила, как подростком стеснялась раздеться на пляже, поскольку лишь к середине лета исчезали эти следы «боевых ран». Машинально погладила обтянутое юбкой бедро, будто сама заработала свежий синяк победителя.
Так кто же я сегодня: зритель или участник?
Ноги гудели от долгого стояния, и я направилась к ближайшей трибуне. Села не слишком высоко, но оказалась единственной среди ряда пустых кресел. И, наконец, решилась снять темные очки: приподняв пластмассовые дужки, оставила очки лежать обручем на волосах. Все это время, яркое освещение арены, позволяли мне оставаться в них. Я подспудно боялась быть узнанной, хотя понимала, что узнать меня некому, да и невозможно, спустя три десятка лет. Теперь, сняв очки, я почувствовала себя чужой в этом пространстве, среди людского гомона, звона рапир, возгласов спортсменок. Минутой раньше я мысленно летала над фехтовальной дорожкой, испытывала восторги от удачных туше и разочарования от промахов. Я окунулась с макушкой в атмосферу соревнований, я наигралась досыта, а теперь… Давно пробил заветный час, карета вновь обернулась тыквой, белоснежный спортивный костюм на мне вновь превратился в унылый наряд немолодой тетушки. Я проникла на этот бал, как Золушка, неправедным путем. Зов первой любви заменил мне волшебницу-фею. Минуты назад – почти участница турнира, сейчас равнодушный зритель.
Снова достаю мобильник, пусть хоть останутся снимки на память об этом бале. Настраиваю кадр, кнопкой масштабирования отдаляя и приближая к себе объекты. И вдруг замечаю у судейского столика крепкого седого мужчину в ярко-красной олимпийской куртке – кажется, новый персонаж! Сердце разгоняется. Человек склонился над столом – наверное, рассматривает протоколы соревнований, а я рассматриваю его. Установила максимальное увеличение – кажется, фигура находится на расстоянии протянутой руки: широкие округлые плечи, на спине белыми крупными буквами выведено «Россия». Серебристый ежик волос, никаких завитков на затылке. И все же… Так страшно обмануться! Пожилой спортсмен в форме олимпийской дружины выпрямляется, поворачивается лицом к трибуне – я в испуге возвращаю на глаза темные очки. Однако господин не смотрит в мою сторону, а обращается к человеку, сидящему на первом ряду, и широко ему улыбается….
