Батальон смерти - Родин Игорь П. (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Сотня большевистских солдат окружила офицеров. Они ругали их, били прикладами, срывали погоны и вообще зверски обращались с ними. Пятеро молодых юнкеров попытались бежать и, выждав момент, рванулись вперед. Но скрыться им не удалось. Не успели они пробежать несколько сотен метров, как их поймали и приволокли назад.
И тут большевистские солдаты решили выколоть глаза этим пятерым в наказание за попытку к бегству. Каждую из жертв держали двое солдат так, чтобы кровавые палачи могли проделать свою черную работу. Никогда в жизни я не видела более жестокого преступления.
Один из офицеров не выдержал и закричал:
– Убийцы! Звери! Убейте меня!
Его ударили штыком, но не убили, а только ранили. Все пятнадцать офицеров умоляли, чтобы их прикончили тут же. Но их мольбы остались без внимания.
– Вас сначала отведут в штаб, – ответили им.
Скоро их увели, а пятерых мучеников оставили умирать там, где их истязали.
Сердце мое буквально окаменело. Кровь застыла в жилах. Казалось, я схожу с ума. Еще секунда – и не смогу сдержаться: выскочу из укрытия, чтобы накликать на себя смерть или такую же пытку.
Но в конце концов я заставила себя не смотреть на это страшное зрелище и поползла в противоположную сторону, по направлению к лесу. В нескольких сотнях шагов от леса мне показалось, что уже можно встать и побежать. Но меня заметили с шахты.
– Шпион! – вырвалось сразу из нескольких глоток, и группа солдат бросилась за мной в погоню, стреляя на бегу.
Погоня приближалась, хотя я бежала изо всех сил. До леса оставалось каких-нибудь сто шагов. Там еще можно было надеяться на спасение. Я молила Господа дать мне силы, чтобы добежать. Пули со свистом летели мимо, поскольку солдаты стреляли на бегу и взять точный прицел не могли.
Скорее, скорее в лес: всем своим существом я устремилась вперед. А крики позади слышались все громче и громче.
– Шпионка! Шпи-о-нка!
Лес был уже совсем рядом. Еще один рывок – и я спасена. Подобно загнанному зверю, мчалась я дальше. Но солдаты прекратили преследование: то ли потому, что не могли бросить пост, увлекшись погоней, то ли решили, что все равно не выберусь из леса. Послав мне в след град пуль для очистки совести, они повернули обратно.
Я спряталась в какой-то яме и просидела там, пока вокруг все не стихло. Потом вылезла из укрытия и попыталась сообразить, в какую сторону идти, но поначалу ошиблась и возвратилась к прежнему месту на опушке леса. Оттуда я пошла в противоположную сторону, но прежде сняла с себя одеяние сестры милосердия и спрятала его в кустах. Оставшись в военном мундире, надела фуражку и уничтожила паспорт на имя Смирновой. Поскольку мои преследователи могли разослать сообщения о появлении шпиона в платье сестры милосердия, я подумала, что как Бочкарева имею больше шансов остаться в живых, а с паспортом Смирновой пропаду.
Рассветало, но в лесу было еще темно. Встретившийся на пути солдат поздоровался со мной. Я хрипло ответила ему, и он прошел мимо, очевидно приняв за своего товарища. Немного погодя попались еще двое или трое солдат, но мне удалось пройти мимо них, также не вызвав подозрений. Я достала зашитые под подкладкой билет до Кисловодска и письмо княжны Татуевой. Прошагав почти двадцать верст, подошла к станции Зверево. Нужно немедля принимать решение, иначе наверняка попадешь в беду, думала я, и потому отважилась идти прямо на станцию, а там заявить о себе, сказав, что заблудилась, и сдаться властям.
Когда я открыла дверь станционного зала, переполненного красногвардейцами, и остановилась на пороге, они оторопело разинули рты, словно увидели привидение.
– Бочкарева! – раздались изумленные возгласы.
Не дожидаясь, что? они скажут еще, я подошла к ближайшему солдату. Ноги у меня дрожали, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди.
– Где тут у вас комендант? Отведите меня к коменданту! – сказала я.
Он окинул меня беглым взглядом, но подчинился приказу и проводил в помещение, битком набитое красногвардейцами, к парнишке лет девятнадцати-двадцати, который представился как председатель следственной комиссии. В отсутствие коменданта он исполнял его обязанности. И тут вновь последовали возгласы удивления, вызванного моим столь внезапным появлением.
– Вы Бочкарева? – спросил молодой человек, предложив мне сесть.
Я была бледна, чувствовала слабость и усталость после трудной дороги и потому с благодарностью села на стул. Я посмотрела на начальника, и в душе появилась какая-то надежда. У него было благородное, располагающее к себе лицо.
– Да, Бочкарева, – ответила я. – Еду в Кисловодск лечить спину и вот сбилась с пути.
– Что это вдруг нашло на вас? Вы в своем уме? Мы тут сейчас готовим наступление на Корнилова. И как вы не побоялись ехать сюда в такое время? Неужто не понимаете, что ваше появление здесь означает для вас верную смерть? – распекал меня молодой человек, заметно взволнованный тем, что я совершила такую роковую ошибку.
– Ну вот, пожалуйста, – продолжал он. – Я только что получил по телефону сообщение, что рано утром какая-то женщина-шпионка перешла фронт со стороны Корнилова. Они ее теперь ищут. Вы понимаете, в какой переплет вы попали?!
Молоденький начальник был явно расположен ко мне. И я подумала, что стоит попытаться окончательно склонить его на свою сторону.
– Но я пришла сюда сама, – сказала я, заливаясь слезами. – Я ни в чем не виновна. Я теперь просто больная женщина, еду полечиться на водах. Вот мой билет до Кисловодска, а вот письмо от моей подруги, бывшего моего адъютанта. Она пригласила меня к себе на Кавказ. Неужели вы не пощадите несчастную больную женщину, если уж не ради меня самой, то хотя бы ради моих одиноких родителей?..
Несколько присутствовавших в комнате красногвардейцев прервали меня грубыми окриками:
– Расстрелять ее! Что толку от ее болтовни! Кокнуть ее – и одной шлюхой будет меньше!
– Погодите, погодите! – вмешался молоденький начальник. – Бочкарева пришла к нам по собственной воле, и она не из тех офицеров, которые воюют с нами. Так что сначала все расследуем, а потом решим, виновна она или нет. Если окажется виновной, расстреляем.
Слова председателя следственной комиссии придали мне мужества. Чувствовалось, что это образованный, гуманный человек. Потом я узнала, что он был студентом университета. Его звали Иван Иванович Петрухин.
Пока он так рассуждал, в комнату вихрем ворвался какой-то вспотевший и запыхавшийся от бега солдат, с удовлетворением потирая руки.
– Эх! Работенку кончили, будь здоров! Пятнадцать этих, и все офицеры! Ребята уделывали их так. – И он, наклонившись, провел рукой по ногам. – Сначала залпом раскрошили ноги и свалили в кучу на землю. Потом штыками добили и порубили. Охх-хо! Там было еще пятеро других, юнкера. Они пытались удрать, но наши ребята поймали их и выкололи им глаза!
Я окаменела. Вошедший был среднего роста, коренастый, одет в офицерскую форму, но без погон. Его свирепый вид и отвратительный смех привели меня в содрогание. Кровожадный зверь! Даже Петрухин побледнел, когда тот вошел. Это был не кто иной, как Пугачев, помощник командующего большевистской армией.
Он сначала меня не заметил, так сильно поглощен был рассказом о кровавой расправе над пятнадцатью офицерами.
– А здесь у нас знаменитость, – сказал Петрухин, указывая на меня.
Помощник командующего сделал шаг вперед по-военному, уставился на меня и дико заорал:
– Бочкарева! – Он был вне себя от радости.
– Хо-хо-хо! – зло расхохотатся он. – При старом режиме я получил бы Георгиевский крест за поимку такого шпиона! Побегу-ка я к солдатам и матросам и сообщу хорошую новость. Они-то уж знают, как о ней позаботиться. Хо-хо-хо!
Я вскочила, словно громом пораженная. Хотела сказать что-то, но голос пропал. Петрухин также был в ужасе. Он побежал за Пугачевым, схватил его за руку и стал кричать:
– Что с вами? Вы сошли с ума? Мадам Бочкарева сама пришла к нам. Никто ее не ловил. Она направляется в Кисловодск для лечения. Это больная женщина. Она утверждает, что сбилась с пути. И что бы там ни говорили, она никогда не воевала против нас. Она возвратилась домой сразу же, как большевики пришли к власти.
