Фридрих Барбаросса - Пако Марсель (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Однако через несколько недель после генуэзского договора он отложил эту кампанию на более поздний срок.
Дело в том, что Фридрих не переставал заниматься церковной проблемой и следить за действиями Александра III. А тот, проведя некоторое время в Риме, не смог оставаться там и дальше. Из страха перед германскими мероприятиями он решил отправиться во Францию. В конце 1161 года он выехал из Террачины, провел несколько дней в Генуе, где находился и в момент капитуляции Милана, морем достиг порта Маглон в Лангедоке, куда прибыл 11 апреля 1162 года. У него была двойная цель: не попасть в руки сторонников императора и убедить королей Франции и Англии принять его сторону. Фридрих это понял и попытался разрушить замыслы папы, убежденный в том, что успех Виктора IV в расколе, который и позволит Виктору обосноваться в Риме, станет решающим фактором в его войне против Сицилии, даже если придется отложить эту войну на несколько месяцев.
И эта тактика заставила его покинуть Италию и отправиться в Бургундию.
Чтобы понять цепь этих событий, необходимо вернуться к тем дням, которые последовали сразу же за церковным собором в Павии. Фридриху тогда много пришлось поработать, чтобы привлечь побольше людей в поддержку своему папе и волей-неволей изменить отношение сторонников Александра III. 26 мая 1161 года он собрал в Кремоне новую ассамблею епископов, а в мае из соображений военного порядка перенес ее в Лоди. Были приняты серьезные меры: снова провозгласили, что истинным главой церкви является Виктор IV, отлучены от церкви прелаты — сторонники Александра III (архиепископ Милана, епископы Пьяченцы, Брешиа и Вероны), смещены со своих кресел епископы Болоньи и Падуи, наконец, к партии императора присоединились король Норвегии и король Венгрии (этот последний отказался от партии противника), затем короли Дании и Богемии. В то же время Виктору IV отдало предпочтение большинство аббатств, подчиняющихся Клюни. — Зато цистерцианцы склонились в пользу Александра III.
В конечном итоге все зависело от поведения Людовика VII и Генриха II. Фридрих решил оказать давление на Капетинга, которого считал более податливым, в то время как Плантагенет обязательно последовал бы в своей политике примеру короля Франции, чтобы не оказаться в изоляции перед лицом франко-немецкого согласия. Император начал действовать в пограничных районах королевства. Для начала провел переговоры с графом Реймондом Беренгарием IV Барселонским и его племянником графом Прованским, которого женил на своей племяннице, и получил их поддержку в отношении Виктора IV, чем вовлек в свой лагерь и графа Форкалькье. Он установил контакты с епископом Вивье, с духовенством в Лионе, которое разделилось во мнениях, с различными сеньорами в районе Макона и Шалона. Но главное — он связался с герцогом Шампанским Анри (Генрихом) Щедрым, имевшим владения на границе Бургундии и Германии и заинтересованным во всем, что император делал в этом районе, а также со многими французскими епископами, в том числе Манассэ Орлеанским, и даже с канцлером короля, Гуго де Шамфлери, епископом Суассонским.
Так при французском дворе сформировалась пронемецкая партия в тот самый момент, когда Александр III прибыл в Маглон и отправил своих легатов к Людовику VII и Генриху II. К несчастью, папа совершил тогда серьезную оплошность. Не зная, конечно же, насколько Фридрих продвинулся в своих происках (договор с домами Барселонским и Провансским датирован августом), думая, вероятно, что поддержка Генриха II в данный момент будет полезнее, чем поддержка Людовика VII, доверяя доброй воле Генриха и успокоенный влиянием, которое оказывали в его пользу на Генриха разные прелаты, в частности, его родной брат Анри, епископ из Бове, который вскоре должен был стать архиепископом Реймсским, Александр III предоставил своим легатам вести переговоры с Плантагенетом, который повернул дело так, что добился от них разрешения на отмену возрастного ограничения для брака своего сына с дочерью короля Франции. Но Людовик VII не стремился к тому, чтобы этот брак состоялся немедленно, так как это заставило бы его уступить Вексэн — приданое невесты. Он был глубоко уязвлен поведением легатов и, напомнив им о том, что он еще не принял никакого официального решения, предложил прислушаться к тем из своих советников, которые выступали за согласие с императором.
Первые беседы Барбароссы и графа Шампанского проходили, видимо, в самом начале 1162 года. Они объясняют безразличие и терпеливость императора, убежденного в том, что он «находится в выгодном положении» по сравнению с позицией Эберхарда Зальцбургского, который, прибыв в Италию в марте, дабы подтвердить свою приверженность Александру III, возможно, был его посланцем мира (ряд уступок и пожалований в Италии в обмен на признание его папой). Переговоры возобновились в мае по инициативе Людовика VII. Генрих Щедрый отбыл в Ломбардию, где находился Штауфен; предложение о встрече 29 августа на мосту через Сону в Сен-Жан-де-Лон, между Долем и Дижоном, было принято. Фридрих тут же объявил эту новость немецким архиепископам и епископам, архиепископу Лионскому и германским принцам и перешел Альпы, направившись в Бургундию.
Согласие было достигнуто на следующих условиях: оба папы должны присутствовать на встрече; каждая из сторон представит свои доводы; потом оба монарха примут совместное решение в пользу того или другого папы. Александр III очень обеспокоился этой ситуацией; он стал просить тех из капетингских прелатов, которые были его горячими сторонниками, попытаться отговорить Людовика VII от этого проекта, но тот заупрямился, поскольку уже дал свое слово. Тогда Александр III несмотря на настойчивые требования короля Франции отказался сопровождать его на мост через Сону, но послал пятерых кардиналов в качестве наблюдателей.
Однако перед самым отъездом к месту встречи (начало августа) сначала с Александром III, а затем с Фридрихом Людовик VII засомневался. В Дижоне он узнал, что Генрих Шампанский, действуя без инструкций, принял условие, согласно которому в случае неявки одного из пап на условленную встречу, второй будет признан таковым автоматически. Он ежедневно виделся в районе Шалона в Клюни с сеньорами и духовенством, говоря им, что Фридрих находится уже совсем близко к Соне и повсюду представляет Виктора IV как истинного главу римской церкви. К тому же императорская агентура везде плела интриги, действовал Рейнальд фон Дассель, запущенные немецкой пропагандой слухи доносили, что Капетинг уже является сторонником императорского ставленника.
Штауфен, в свою очередь, оказавшись в Бургундии, стал лучше понимать истинную позицию короля Франции, вовсе не «викторианца», но податливого на внушения своих епископов в пользу Александра III; Людовик забыл уже о гневе, вызванном в нем действиями Александра III, и старался привлечь его на свою сторону с тем, чтобы убедить его исправить собственную оплошность. Но, поскольку прежде всего нужно было постараться избежать официальной поддержки Александра III, то молчаливое согласие объединило три главных действующих лица: Фридрих не хотел, чтобы Людовик VII публично критиковал Виктора IV; Александр III не мог явиться на встречу из страха перед арестом или даже просто обсуждением законности его избрания; Людовик VII не был заинтересован в том, чтобы встреча проходила по заранее намеченному четкому регламенту, опасаясь, что тогда ему придется выполнить свои обязательства.
В результате 29 августа оба монарха разминулись: каждый из них поочередно являлся на берега Соны, чтобы констатировать отсутствие другого.
Но чтобы спасти условности, необходимо было продолжать в том же духе. Новую встречу назначили на 19 сентября. Капетинг оказался в затруднительном положении. Он считал, что если хочет сдержать слово, то должен, по крайней мере, увидеться с императором и объяснить ему доводы Александра III, чье отсутствие надеялся извинить тем, что сторонники императора сообщали об официальном признании Виктора IV. Со своей стороны пронемецкая партия настаивала на том, чтобы 19 сентября он выполнил свое обещание и явился со своим папой, а в случае отсутствия этого папы на встрече королю Франции, возможно, придется оставить заложников. В лагере императора все были полностью в курсе сложившейся ситуации. По этой причине, несомненно, Фридрих и Рейнальд еще до 29 августа приняли решение с целью принудить Капетинга к согласованным с ними действиям о созыве церковного собора в Доле, где большинство принцев и прелатов вновь подтвердят свою приверженность Виктору IV. Это произведет на Людовика VII впечатление и, может быть, заставит его — если эту же игру будет поддерживать Генрих Шампанский (а он это сделал, пригрозив, что откажется от своей прежней присяги и присягнет на верность императору) — также признать папой императорского ставленника.
