Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор (прочитать книгу txt) 📗
Рузвельт отдыхал в своей новой спальне, когда вошел Рейли — сообщить, что к президенту идет маршал Сталин. Рузвельта быстро выкатили в инвалидном кресле в большую гостиную. Сталин вошел не спеша, улыбаясь; приблизился к президенту для рукопожатия. Президент увидел перед собой человека невысокого роста: исполнен достоинства, держится непринужденно, в наглухо застегнутом мундире, с красными лампасами на брюках, с большими золотыми погонами на плечах и одним орденом — красно-золотистая планка, которая держит золотую звезду. В гостиной присутствовали только два переводчика — В.Н. Павлов и Чарлз Е. Болен.
— Рад вас видеть, — сказал президент. — Я долго ждал этой встречи.
Оба лидера беседовали полчаса. Президент интересовался в ходе беседы положением на советском фронте.
Сталин. Красная армия прочно держит инициативу в своих руках; немцы бросают на фронт новые дивизии.
Рузвельт упомянул о Чан Кайши.
Сталин. Китайские солдаты сражаются храбро, но руководство слабое.
Потом — о де Голле.
Сталин. Де Голль ведет себя как глава великой державы, но фактически располагает небольшой властью.
Потом — о необходимости готовить Индокитай к независимости.
Сталин. Согласен.
Потом — о необходимости реформировать Индию снизу и «отчасти по-советски».
Сталин. Реформа снизу означает революцию.
— ...Держится очень уверенно, знает себе цену, двигается не спеша — все вместе, я сказал бы, очень впечатляет, — говорил Рузвельт позднее сыну Эллиотту.
Вскоре после беседы состоялась первая пленарная сессия конференции. Рузвельт имел при себе весь свой дипломатический и военный штат помощников, за исключением Маршалла и Арнолда, которые, получив неверную информацию о графике заседаний, отправились осматривать достопримечательности города. Черчилль сидел слева от американцев, с Иденом, Диллом, Бруком, Каннингэмом, Порталом, Исмэем по бокам. В окружение Сталина входили только Молотов и маршал Климент Ворошилов. Участники конференции сидели за дубовым столом десять футов шириной, специально изготовленным местными столярами и имевшим круглую поверхность, чтобы ни один из политиков не сидел во главе стола. Тем не менее Рузвельт на том основании, что он самый молодой из «Большой тройки», и с предварительного согласия двух других открыл заседание приглашением более старших собеседников в семейный круг, единственная цель которого — победа в войне. Черчилль заметил, что в зале сконцентрировалась величайшая мощь, какую знало человечество, — в руках участников конференции сама история. Сталин после краткого приветствия предложил перейти к делу.
Президент начал свое выступление с обзора военной обстановки, подчеркивая вовлеченность большей части ВМФ США и миллиона солдат в боевые действия в Тихоокеанском регионе. В общих чертах обрисовал военные планы, касающиеся Китая. Затем обратился к десантной операции через пролив: она откладывается, по его словам, из-за недостатка морских транспортных средств. Пролив — столь непокорная водная стихия, что десант через нее может осуществиться не ранее 1 мая 1944 года.
— Одно время мы были очень довольны столь непокорной водной стихией, — заметил Черчилль.
Вопрос состоит в том, продолжал Рузвельт, можно ли использовать силы союзников и Турции для других операций — в Италии, на Апеннинах, в Адриатике, Эгейском море — за счет отсрочки операции «Оверлорд» на три месяца. Президент и Черчилль ждали, что скажет на это маршал.
Сталин сразу взял быка за рога. Советский Союз рад успехам Америки в Тихоокеанском регионе. Выразил сожаление, что СССР не смог оказать ей помощи, но советские войска воюют против Германии. Сил на востоке достаточно для обороны, но для наступления их нужно утроить. В конце концов Германия будет разбита, «мы сможем победить единым фронтом», сказал Сталин как бы невзначай, не повышая голоса. Затем обратился к Европе. Там, по его словам, у СССР 300 дивизий против 260 дивизий стран «Оси». В данный момент немцы пытаются вновь захватить Киев с помощью около 30 моторизованных и танковых дивизий. Что касается Италии, это не то место, откуда следует вести наступление на Германию, поскольку Альпы стоят непреодолимым барьером, в чем убедился знаменитый русский полководец Суворов полтора века назад. Лучший путь к сердцу Германии лежит через Северную и Южную Францию. Но, предупредил Сталин, немцы будут оказывать дьявольское сопротивление.
Затем Рузвельт и Сталин поставили Черчилля в положение обороняющейся стороны, но старый боец оказался к этому готов. В необходимости проведения десантной операции через пролив не может быть сомнений. Она состоится в конце весны или начале лета. Но ведь до операции остается еще шесть месяцев. Что предпринять в помощь советским войскам и без отсрочки «Оверлорда» более чем на один-два месяца после занятия Рима, которое произойдет, как Черчилль надеется, в январе 1944 года? Можно ли уговорить вступить в войну Турцию? Оказать помощь Югославии? Сам Черчилль выступил против планов направления на Балканы крупных сил союзников; к удивлению своих помощников, именно Рузвельт выдвинул на обсуждение идею высадки союзных войск на севере Адриатики, объединения их с югославами и дальнейшего наступления на северо-восток для встречи с Красной армией, продвигающейся на запад.
Итак, в течение часа позиции определились: Сталин — за наступление на Германию, Черчилль — за операции в Средиземноморье, а Рузвельт, как позднее жаловался Черчилль, колебался между двумя этими позициями. Маршал решительно отверг стратегию Черчилля, как ненужное распыление сил, а конкретные предложения премьера — как нежелательные. Он сомневался, что Турция вступит в войну, разве что по принуждению. Когда Черчилль принялся настаивать на использовании союзных сил в Средиземноморье после занятия Рима, Сталин снова невозмутимо предложил высадку англо-американских войск в Южной Франции в преддверии «Оверлорда». Франция, сказал он, — слабое звено среди оккупированных немцами территорий. Заседание завершилось безрезультатно.
Тем вечером Рузвельт устроил в своих апартаментах обед для Сталина, Черчилля и их высокопоставленных помощников. Кулинары Белого дома, вошедшие в помещение незнакомой кухни лишь за несколько часов до обеда, ухитрились как-то приготовить блюда на одиннадцать персон. За обедом шел разговор о послевоенной Европе. Сталин давал нелицеприятные характеристики своим старым врагам. Французский правящий класс, по его мнению, прогнил до основания. Рузвельт отчасти с ним согласился. Неплохо, считал он, исключить из будущего правительства Франции тех, кто старше сорока. Сталин сказал, что рейх должен быть расчленен и лишен возможности снова ввергнуть мир в войну. Рузвельт предложил международную опеку подходов к Балтике. Сталин вначале не понял — он думал, что Рузвельт хочет опеки стран Балтии, и решительно отверг его предложение.
Президент почувствовал себя неважно и покинул обед до завершения. С его уходом атмосфера еще более ухудшилась. Сталина явно разочаровали предложения Черчилля и Рузвельта по Германии. Он сказал Черчиллю, что не разделяет мнение Рузвельта о психической неполноценности фюрера. Гитлер — способный деятель, хотя ему недостает основательного интеллектуального и культурного багажа, а его подходы к политике примитивны! Маршал также поставил под сомнение доктрину безоговорочной капитуляции, которая способствовала лишь объединению немцев. Гораздо лучше, по его мнению, выработать жесткие условия и предложить немцам принять их. Это ускорит наступление дня капитуляции Германии.
Вернувшись затем в британскую дипломатическую миссию, Черчилль пребывал в мрачном расположении духа.
— Перед нами стоят колоссальные проблемы, а мы лишь пылинки, опустившиеся в ночи на карту мира, — говорил он сотруднику миссии. — Президент, — продолжал Черчилль, — заметил: «Вы можете баллотироваться на очередных выборах, я уже нет».
Кто-то спросил, предложил ли президент на конференции что-либо значительное. Черчилль произнес после короткой паузы:
