Сталин - Барбюс Анри (полная версия книги .txt) 📗

Так и было сделано.

Мирные переговоры между Германией и Россией открылись в Брест-Литовске. Буржуазия стран-победительниц проклинает Брестский мир; толковый словарь Ларусса, словарь пристрастный, шовинистический и реакционный, являющийся официальным дипломатическим справочником, квалифицирует Брестский договор как «позорный».

Эту оценку придется основательно пересмотреть: если разобраться в деле как следует, то окажется, что, в противоположность мнению чиновников Ларусса, весь позор падает в данном случае на страны-победительницы и прежде всего на Францию и Англию. Сепаратный мир между Россией и Германией не предал никого, кроме предателей, которые сами изменили всем своим заявлениям и публичным обещаниям.

В своих знаменитых письмах к Альберу Тома, писанных в Москве в 1918 году во время переговоров, Жак Садуль прекрасно показал изнанку всей грандиозной аферы войны. Во время войны союзники трубили по всему миру, что их цель – это мир без аннексий и контрибуций, «демократический» мир. С каким добродетельным жаром все министерские глотки четыре года подряд громогласно заверяли, что кроме Эльзас-Лотарингии (здесь исключение было отчетливо установлено с самого начала войны) союзники не собираются захватывать никаких территорий, что они не позволят себе никакой мести! И в тылу, и на фронте нам прожужжали все уши торжественными обещаниями «демократического» мира, мира без всякого барыша для победителей. Это нужно было для того, чтобы заставить нас драться «до победного конца».

И вот все это оказалось не более как демагогией и враньем. Страны Согласия вполне сознательно намеревались захватить и поделить между собою огромную добычу; это вскоре стало ясно решительно всем. По вопросу об этой добыче уже давно были заготовлены и подписаны договоры, – а все далай-ламы так называемой цивилизации только и делали, что били себя в грудь, заверяя массы в противном. Разрыв между Россией и державами-победительницами, завершенный в Бресте, начался еще в ноябре 1917 года, когда большевики призвали их обратиться к Германии с предложением демократического мира и честно объявить свои цели в войне, – а союзники России отказались, и отказались недаром. Социалистическая Россия не приняла участия в этом предательстве, в этом насилии над волей всех народов земли, стремившихся к миру, в этом продолжении бойни, которая, как теперь уже ясно всякому, имела своим результатом неизбежность новых войн и развитие фашизма в Германии. И несмотря на это, великие народы Запада, представленные, увы, всяческими Ллойд-Джорджами, Пуанкаре, Клемансо и т. д., – обошлись с Россией, проявившей мирную инициативу, самым бесчестным образом; впоследствии они несколько изменили свою позицию (хотя бы по видимости), когда им стало выгодным торговать с огромным советским рынком. Терпеливая история оценит должным образом махинации почтенных пастырей народов.

Непосредственное ведение брестских переговоров выпало на долю Троцкого, который присоединился к большевикам и был одним из видных членов правительства. Ленин руководил переговорами из центра, – не без советов Сталина. Когда Троцкий по прямому проводу обратился к Ленину за инструкцией, Ленин ответил ему следующей телеграммой от 15 января 1918 года: «Ответ Троцкому. Мне бы хотелось посоветоваться сначала со Сталиным, прежде чем ответить на ваш вопрос …». Немного позже, 18 января 1918 года, Ленин сообщает по прямому проводу: «Троцкому. Сейчас приехал Сталин, обсудим с ним и сейчас дадим вам совместный ответ. Ленин».

Решающая роль, какую сыграл Сталин в момент брестских переговоров, слишком мало известна. Вся группа «левых коммунистов», – даже те из них, которые энергичнейшим образом участвовали в захвате власти, – была против подписания мира. Против Бреста был и Троцкий со своей формулой «ни мира, ни войны»: он считал, что война может действительно кончиться лишь в результате мировой революции. Только Ленин и Сталин были за немедленное заключение мира. Ленин не решался бросить на чашу весов свой личный авторитет. Сталин уговорил его сделать это. Их короткий разговор имел немалое значение для судеб революции.

И вообще, в это время, – как пишет С. Пестковский, – «Ленин не мог обходиться без Сталина ни одного дня. Вероятно, с этой целью наш кабинет в Смольном находился «под боком» у Ленина. В течение дня он вызывал Сталина по телефону бесконечное число раз, или же являлся в наш кабинет и уводил его с собой. Большую часть дня Сталин просиживал у Ленина … Один раз, войдя в кабинет Ильича, я застал интересную картину. На стене висела большая карта России, перед ней стояло два стула, а на них стояли Ильич и Сталин и водили пальцами по северной части, кажется, по Финляндии».

А ночью, когда Смольный несколько успокаивался, Сталин отправлялся к прямому проводу и оставался там на целые часы.

Железная рука

Новая проблема колоссальной важности – гражданская война. Вооруженные враги, – они получили богатое снаряжение от европейских держав, – охватили кольцом всю Россию и, напирая на все ее границы, уже прорвались во многих пунктах внутрь страны.

«Были такие часы, – особенно в октябре 1919 года, – когда молодая республика казалась на краю гибели. Но ни белые армии, ни военное нападение Польши, ни крестьянские восстания, ни голод не сломили ее волю. Вдохновляемые Лениным, ее раздетые и разутые батальоны восторжествовали над четырнадцатью державами», – вынужден писать в своем очерке Г. Малле, реакционный журналист, всем сердцем преданный капитализму и вообще весьма пристрастный.

Здесь надо осветить личную роль Сталина.

На каком бы фронте гражданской войны ни возникала особенно грозная опасность, – всюду посылали Сталина.

Это – один из самых удивительных и одновременно самых неизученных отрезков жизненного пути Сталина. Он вел военную работу с таким блеском, он добился таких побед, которых достаточно, чтобы прославить любого полководца.

Пользуясь сведениями, сообщенными Ворошиловым и Кагановичем, мы дадим здесь краткий очерк «военной работы» того человека, которого тот же Ворошилов называет «одним из самых выдающихся организаторов побед гражданской войны».

За два года Сталин побывал: на царицынском фронте (с Ворошиловым и Мининым), на пермском фронте 3-й армии (с Дзержинским), на петроградском – при первом наступлении Юденича, на западном (смоленском) – во время польского контрнаступления, на южном – против Деникина, снова на польском (район Житомира) и снова на южном – против Врангеля.

Невозможно представить себе более ужасное положение, чем то, в котором оказались бойцы Октября в 1918 году. Вся страна была превращена в загроможденное трупами и развалинами поле сражения, где, не прекращаясь ни на минуту, шел бой за самое главное – за политическую власть.

В Москве происходит левоэсеровское восстание, на востоке изменяет Муравьев, на Урале развивается и крепнет чехословацкая контрреволюция, на крайнем юге – к Баку подбираются англичане. «Все горит в огненном кольце». Сталин приезжает в Царицын. Телеграмма за телеграммой летит по проводам к Сталину в Царицын от Ленина и обратно. Сталин приехал не в качестве военного инспектора, а в качестве руководителя всем продовольственным делом юга России. Положение Царицына приобретает громадное значение. Восстание на Дону и потеря Царицына означали бы также потерю – страшную потерю – всего Северного Кавказа, этой богатейшей житницы.