Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров - Казарин Юрий Викторович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗

умный героизм был абсолютными буднями: никто не видел в этом ничего

особенного, что было, между прочим, и во время других войн, но это та-

кой знак места. Вот тогда потерь было много. Вообще-то, причиной это-

го называется плохое командование, но это глупость. Если я плохо знаю

местность, если я плохо знаю возможности своих войск – значит, я дурак,

что уж говорить-то.

324

Что касается Малахова кургана, я уже об этом говорила, это была

самая  высокая  точка,  поэтому  туда  ставили  артиллерию.  А  в  Великую

Отечественную была Сапун-гора. Мы там и держались совершенно геро-

ически. Что касается наших инженеров, они работали там просто превос-

ходно. Что касается наших минеров, даже они  признают, что наши были

гораздо  искуснее.  Их  было  больше,  но  они  носятся  со  своей  победой.

Но не такая уж это была и победа! В Севастополе даже перед началом Ве-

ликой Отечественной было всего тысяч сорок. Это же маленький город!

Это – крошечный город! Ну и были грубые ошибки командования. Тогда

было очень много сухопутных потерь.

Страшные потери были в Севастополе в 20-й год, когда Красная ар-

мия вошла в Крым. Фрунзе обещал всем оставшимся белым солдатам и

офицерам жизнь – их убили всех.

Что  касается  Великой  Отечественной  войны,  тогда  потери  были

очень  большие.  Я  так  скажу:  все  говорят  Хиросима-Хиросима,  Сева-

стополь – несколько Хиросим. Сколько было сброшено бомб на Севасто-

поль – это несколько Хиросим. Четыре Хиросимы – это первая бомбежка

Сталинграда.

Ю. К.: По мощности, да?

М. Н.: По мощности. Вообще, надо измерять не хиросимами, а ста-

линградами и севастополями. Полторы тонны на квадратный метр! Ужас!

Это просто ужас! Притом они объявили его крепостью. А это маленький

город, совершенно открытый в сторону степи. А шли они как раз со сте-

пи. Там было несколько достаточно мощных батарей – я все их облазила.

Это,  наверное,  наш  национальный  идиотизм,  но  на  всех  этих  батареях

пушки не разворачиваются. Таким образом, были мощные сооружения,

с пятиэтажный дом в глубину, но они не разворачивались.

Бомбили непрерывно! Я уже вам говорила – это называется «кару-

сель». Сыпались бомбы непрерывно.

Вообще, есть много непонятных вещей про войну, которых мы, на-

верное, никогда не узнаем. Генерал Петров тихо, тайно, из-под носа нем-

цев увел армию в Крым, и при этом не было ни одного пулемета. То со-

вершенно  целая  армия  пришла  в  Крым…  Как  случилось  так,  что  мы

остались в Севастополе без всего: без танков, без самолетов – без всего?

В этом очень трудно разобраться, это навсегда останется тайной. Может

быть, где-то через сто лет это и выяснится, но через сто лет это будет

уже никому не интересно. Так вот, эта армия, которой командовал Петров

(он, кстати, командовал гарнизоном, обороняющим Севастополь), ушла

из Крыма на двух последних подводных лодках: на одной – штаб Петро-

325

ва, а на другой люди, которые ремонтировали подводные лодки и кораб-

ли. На этой лодке был родной дед моих севастопольских брата и сестры.

Этот дед, Иван Петрович, – замечательный человек. Он был в числе

тех самых четырех человек, членов Комитета флота, которые приходили

к Колчаку. И когда всем рассказывают, что, дескать, к Колчаку ворвались

в каюту – ничего подобного! И я не верю всем этим авторам книг, по-

скольку мой дед был в числе тех четырех, сам был очевидцем. И он ска-

зал, что никто и никогда не посмел бы ворваться к Александру Колчаку

в каюту. До такой степени его уважали! Они доложили о своем приходе

дежурному – и спустился Колчак. Разговаривали в высшей степени веж-

ливо. Они доложили, что он больше не командует флотом. Он сказал, что,

поскольку он не понимает, что происходит, он принял решение съездить

в Москву и узнать. Ибо он как человек военный прекрасно понимал, что

флот стране всегда нужен. Я спросила: «Как вы, Иван Петрович, к этому

сами относились?» – «Время было такое». Так вот этот Иван Петрович,

почетный житель Севастополя, придумал какой-то способ надежного ре-

монта лодок. И они на этих лодках ушли. А так, конечно, жуткое количе-

ство людей погибло.

Что касается того, скольких там сдали в плен, сдали тысяч семьде-

сят. Поразительно то, как брали город. Люди рассказывали, что их так на-

пугали, что они от Сапун-горы… А от Сапун-горы до города на автобусе

надо сорок минут ехать, а они это расстояние за несколько часов прошли

ногами.

Ю. К.: А брали с суши или с моря?

М. Н.: С суши. А море все заминировано было. Симферопольское

шоссе, Ялтинское и Ярославское – я все их прошла, прошла теми путями,

которыми наши части подводили, там, где Сапун-гора, была… Сапун-го-

ру взяли штурмом после артподготовки, и, говорят, там три или четыре

раза был повторен подвиг Александра Матросова. Но я сама слышала,

как  наш  ведущий  Владимир  Молчанов  говорил,  что  это  вздор,  что  это

бессмысленно… Люди с полосными ранениями, зажав кишки рукой, бе-

жали, потому что надо было освобождать Севастополь.

Я разговаривала со знакомым – с Тихлаковым, который командовал

бригадой морской пехоты, которая стояла за город. Он говорит, так стоя-

ли, что аж зубами выдирали этот город. Это, товарищи, Великая Отече-

ственная война! Я много раз говорила с людьми, которые там воевали.

Они рассказывали, что когда кончались патроны, они сидели в траншеях

и ждали того, когда немцы пойдут, чтобы буквально вцепиться им в гор-

ло. Таких рассказов я слышала очень много.

326

Севастополь – это дважды Россия. Это так. Судьба проверяла Рос-

сию, как она будет вести себя в самый трудный час. И сейчас она про-

веряет нас снова. И когда ушли в Осетию корабли, когда там была  война,

люди стояли на берегу с плакатами: «Севастополь – Россия. Драться с Се-

вастополем – национальный позор». Я  это к чему говорю, стало быть,

бывают какие-то такие чрезвычайные обстоятельства, когда я понимаю,

что я – народ, и я встаю и что-то делаю.

Другое дело, что на сегодняшний день народ оскорблен, унижен, ис-

топтан, обобран… Но тем не менее совсем недавно весь Севастополь ми-

тинговал. Они обратились (сейчас, правда, украинизация идет страшная)

к руководству города с просьбой дать им хоть какие-то деньги, так как

город очень сильно пострадал, дома разбомбили… И руководство горо-

да им отказывает. И они все вышли на митинг. Я на всех этих митингах

была,  все  это  записала.  Надо  обратить  внимание  на  то,  что  нам  очень

трудно митинговать: мы ведь не французы, которые за невыполнение обе-

щаний выходят жечь машины. У нас не так. Но тем не менее я сама это

видела: город вышел, люди митинговали. Значит, что-то есть еще в каж-

дом человеке, что поднимет его… Вообще, Севастополь дался нам чудо-

вищной кровью, что и говорить.

Ю. К.: И  в  купальниках  –  сейчас  по  улицам  почти  голые  хозяева

жизни.

М. Н.: Да-да-да! И это ужасно! Есть вещи, уровень падения которых

просто  немыслим.  А  вот  ходят.  Надо  сказать,  что  та  славная  гордость,

которая жива в каждом жителе Севастополя, не показная, а самая высоко-

пробная. Я уже вам говорила про культуру Севастополя: никто не про-

верял билеты в кино и театр. Подходит троллейбус: мужчины делают два

шага назад, женщины садятся, потом садятся мужчины.

Ю. К.: И в Свердловске так было.

М. Н.: Люди все это поддерживали, люди считали, что все именно

так и должно быть. Надо сказать, и здесь, конечно, было гораздо лучше.