Чернильное сердце - Функе Корнелия (читаем книги TXT) 📗

Мегги взглянула ей прямо в лицо.

— Поняла, — сказала она тихо, хотя ни минуты не сомневалась, что Сорока лжёт.

Они никогда не отпустят её к Мо. Придётся уж ему самому за ней прийти.

ГОРДОСТЬ БАСТЫ И ХИТРОСТЬ САЖЕРУКА

Баста непрерывно бранился, пока тащил Мегги через площадь к церкви.

— Прикусишь язык? С каких пор старуха поддаётся на такие штуки? И кто теперь должен вести наглую девчонку в склеп? Баста, кто же ещё? Я здесь вообще кто? Единственная мужская прислуга?

— Склеп?

Мегги думала, что пленники все ещё висят в сетках, но, войдя в церковь, они никого не увидели. Баста торопливо волочил её за собой дальше сквозь строй колонн.

— Да, склеп! — рявкнул он на неё. — Там сложены у нас мертвецы и те, кто скоро ими станет. Вот спуск. Да поживей, у меня есть дела поважнее, чем нянчить дочурку Волшебного Языка.

Спуск, на который он показал, вёл круто вниз, в темноту. Ступеньки были стёртые и разной высоты, так что Мегги на каждом шагу спотыкалась. Внизу было так темно, что Мегги не сразу заметила, что лестница кончилась, и пыталась нащупать ногой следующую ступеньку, когда Баста пинком подтолкнул её вперёд. Она услышала его брань:

— Это ещё что такое? Почему чёртов фонарь опять погас?

Чиркнула спичка, и из мрака возникло лицо Басты.

— Гости к тебе, Сажерук, — насмешливо объявил он, зажигая фонарь. — Дочурка Волшебного Языка хочет с тобой попрощаться. Её отец затащил тебя в этот мир, а дочка позаботится о том, чтобы сегодня вечером ты его покинул. Я бы её сюда не пустил, но Сорока стала уж больно добренькой на старости лет. Похоже, ты нравишься малышке. Интересно чем? Вряд ли красотой лица!

Смех Басты раскатился в сырых стенах мерзким эхом.

Мегги подошла к решётке, за которой стоял Сажерук. Она быстро взглянула на него и перевела взгляд дальше, за его плечо. Служанка Каприкорна сидела на каменном саркофаге. Даже в скудном свете фонаря Басты лицо её можно было узнать. Это было лицо с фотографии Мо. Только волосы стали темнее и улыбка погасла.

Когда Мегги подошла к решётке, её мама подняла голову и смотрела на неё не отрываясь, как будто во всём мире для неё больше ничего не существовало.

— Мортола пустила её сюда? — сказал Сажерук. — Прямо не верится.

— Малышка пригрозила, что прикусит себе язык.

Баста всё ещё стоял на лестнице. Он сжимал в кулаке кроличью лапку, которую носил на шее как амулет.

— Я хотела попросить у тебя прощения. — Мегги обращалась к Сажеруку, но смотрела при этом на мать, которая всё ещё сидела на саркофаге.

— За что? — Сажерук улыбнулся своей странной улыбкой.

— За сегодняшний вечер. За то, что я всё-таки буду читать.

Как рассказать им обоим о плане Фенолио? Ну как?

— Ну ладно, прощения ты попросила, — сказал Баста с нетерпением. — Пойдём, здесь так сыро, что голосок твой совсем охрипнет.

Но Мегги даже не обернулась. Она изо всех сил вцепилась в решётку.

— Нет, — сказала она. — Я хочу побыть ещё. — Может быть, ей придёт наконец что-нибудь в голову, какая-нибудь фраза, не вызывающая подозрений. — Я тут ещё кое-что вычитала, — сказала она Сажеруку. — Оловянного солдатика.

— Правда? — Сажерук снова улыбнулся. Странно, сейчас его улыбка не показалась ей ни загадочной, ни надменной. — Значит, сегодня вечером все наверняка пройдёт отлично, да?

Он пристально посмотрел на неё, и Мегги попыталась глазами сказать ему: «Мы вас спасём! Всё будет не так, как задумал Каприкорн! Честное слово!»

Сажерук внимательно вглядывался в её лицо, стараясь понять. Он вопросительно поднял брови. Потом взглянул на Басту.

— Эй, Баста, как поживает фея? — спросил он. — Она ещё жива или уже не выдержала твоего присутствия и померла?

Мегги глядела, как мать подходит ближе осторожными, робкими шагами, будто ступает по битому стеклу.

— Ещё жива, — недовольно буркнул Баста. — Звенит без конца, так что спать невозможно. Если так будет продолжаться, я попрошу Плосконоса свернуть ей шею. Он это ловко делает с голубями, которые ему всю машину загадили.

Мегги увидела, как мать незаметно достала из кармана платья бумажку и вложила в ладонь Сажеруку.

— За это вам обоим самое малое десять лет счастья не видать, — заверил его Сажерук. — Можешь мне поверить. Уж в феях-то я разбираюсь. Эй, что это у тебя за спиной?

Баста обернулся, как ужаленный. Молниеносным движением Сажерук просунул руку сквозь решётку и вложил записку в ладонь Мегги.

— Чёрт! — выругался Баста. — Только попробуй ещё раз, я тебе… — Он повернулся как раз в тот момент, когда пальцы Мегги сжимались вокруг клочка бумаги. — Смотри-ка, записка!

Мегги изо всех сил сжимала кулак, но Баста без труда разогнул её пальцы. Потом он уставился на крошечные буквы, написанные её матерью.

— А ну, читай! — рявкнул он и ткнул ей в лицо записку.

Мегги отрицательно покачала головой.

— Читай! — Баста угрожающе понизил голос. — Или хочешь получить на морде такой же красивый узор, как у этого твоего дружка?

— Да прочти уж, Мегги, — сказал Сажерук. — Этот подонок и так знает, что я без хорошего вина жить не могу.

— Вина? — Баста расхохотался. — Ты просил девчонку раздобыть тебе вина? А где ж она его возьмёт?

Мегги смотрела на записку. Она запоминала каждое слово, пока не выучила все наизусть. «Девять лет — это очень много. Я каждый год отмечала твой день рождения. Ты ещё красивее, чем я себе представляла».

Она услышала смех Басты.

— Да, это на тебя похоже, Сажерук, — сказал он. — Ты надеешься утопить свой страх в вине. Но для этого тебе сейчас и целой бочки не хватит.

Сажерук пожал плечами.

— Попытка не пытка, — сказал он.

Наверное, при этом у него был слишком довольный вид. Баста нахмурился и пристально посмотрел в испещрённое шрамами лицо.

— С другой стороны, — медленно произнёс он, — ты всегда был хитрой лисой. Не многовато ли тут букв для бутылки вина? Как ты думаешь, милашка? — Он снова сунул записку Мегги под нос. — Ты мне сама её прочтёшь или пойти показать Сороке?

Мегги выхватила записку так быстро, что успела спрятать руку за спину, а Баста ещё смотрел на свои пустые пальцы.

— А ну отдай, маленькая стерва! — зашипел он в ярости. — Давай сюда записку, а то я тебе пальцы вместе с ней отрежу.

Но Мегги отступила на шаг и прижалась спиной к решётке.

— Нет! — крикнула она и одной рукой вцепилась в прутья у себя за спиной, а другой прижала к ним записку.

Сажерук смекнул сразу. Она почувствовала, как он вытянул бумажку из её пальцев.

Баста так ударил её по лицу, что она стукнулась головой о решётку. Кто-то сзади погладил её по волосам. Оглушённая, она обернулась и увидела прямо перед собой лицо матери. «Сейчас он заметит, — подумала она, — сейчас он обо всём догадается». Но Баста смотрел только на Сажерука, который из-за решётки размахивал у него перед носом запиской, как червяком перед голодной птичкой.

— Ну как? — Сажерук отступил на шаг в глубь камеры. — Зайдёшь ко мне или будешь дальше драться с девочкой?

Баста застыл на месте, как ребёнок, которому вдруг ни с того ни с сего дали затрещину. Потом он схватил Мегги за локоть и подтащил к себе. Девочка почувствовала на горле прикосновение чего-то холодного. Она и не видя догадывалась, что это.

Её мать вскрикнула и ухватилась за Сажерука. Но он только выше приподнял записку.