Пироскаф «Дед Мазай» - Крапивин Владислав Петрович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Дядюшка Поль посадил Тома на колено, прижал плечом к пропахшему капитанским табаком свитеру.
— Том… расскажи, как онушёл…
— Ладно… Только я снова пущу слезу.
— Наверно, я тоже… Давай позовём Донби. Чтобы тебе не пришлось рассказывать ещё раз.
— Давай… А он где?
— Где-где… Наверняка парит наследника…
— Югу?!
— Тьфу! Яйцо греет…
— Ох… я не понял…
— Все боюсь: если не выведется птенец, вот будет трагедия…
— Я думаю, выведется…
Пятая часть
Срубить дерево
Красное сердце
Можно было ожидать, что после всех событий Том будет спать допоздна. А он проснулся рано. Лежал, смотрел в потолок с лепными загогулинами и вспоминал все, что случилось. На воспоминания как бы накладывалась картинка: речная глубина с пробившимися солнечными бликами и лежащий на песчаном дне старый пароход. Сквозь окна рубки и кают проплывают длинные, с алюминиевым отливом, рыбы. На позолоченной короне трубы дрожит зеленоватый блик. Иногда сквозь щели палуб выскакивают и спешат наверх пузырьки…
Конечно, было грустно. Однако в этой грусти не ощущалось безнадёжной горечи и страха. Теперь, по крайней мере, Том знал, что он не один. И знал, как станет жить дальше.
Хотя и непонятного оставалось много…
Вошёл капитан. Сел на край кровати.
— Хорошо, что не спишь. Есть важный разговор.
— Опять…
— А что делать? Их впереди ещё немало… И прежде всего такой. Том, наверно, есть смысл все же не портить отношения с киношниками…
— Они обманщики…
— Ну, Том… Наверно, не больше обманщики, чем я… А ты ведь меня не бросил…
— Сравнил!
— Том, они обманывали не со зла, а по недомыслию. Думали прежде всего про кино, а не про мальчика Тома Сушкина. Фильм, кстати, жаль. Он почти закончен, осталось снять последние сцены, а тут мальчик даёт им крепкого пинка…
— По заднице, — мстительно уточнил Том.
— Именно. Они потирают указанное место и остаются ни с чем… И мы заодно.
— Мы-то почему?
— Сообрази. Если фильм не закончат, никаких сумм от студии мы больше не получим. А сейчас у нас ни гроша. Если ты собираешься строить яхту или катер, это потребует ого каких денег. А у нас и на житье-то не осталось. Мы не можем быть вечными гостями его высочества, хотя он добрейший человек…
— Уйдём в пираты, — мрачно казал Том.
— Том, я серьёзно. Тебе учиться надо, лето не бесконечное…
— В Воробьёвск не поеду!
— Тем более. А здесь у тебя даже школьных штанов нет…
Том помолчал, посопел, тронул колечко.
— Дядя Поль, а фильм-то о чем?
— Да детская фантастика. Вернее, сказка. Мол, есть мальчик, недовольный множеством всякого зла на планете. И вот узнаёт он, что на дальнем островке стоит гигантское чёрное дерево, которое впитывает в себя это гипертрофированное зло…
— Какое?
— Ну, сгущённое, собранное отовсюду. Увеличенное во много раз. Впитывает, хранит в себе, а потом выпускает обратно в атмосферу. Как выпускает в воздух яд дерево Анчар в стихах Пушкина… Не читал?
— Не- а… Не помню… А зачем выпускает-то?
— Чтобы зло на земле не переводилось. Многим это выгодно.
— Например, конторе ИИ…
— И не только…
— А мальчик-то при чем?
— А он должен это дерево срубить…
— А не отравится? Я вспомнил стихи про Анчар, нам читали!
— Сказка же. В сказках добро всегда побеждает зло…
— Не всегда, — надулся Том. — Оловянный солдатик расплавился. — И он почему-то вспомнил про Катю.
— Расплавился. Но сердечко осталось…
— И я должен буду это дерево рубить?
— Том, это же комбинированные съёмки. Ты только подступишь к нему с топором… или с бензопилой, не знаю. А дальше займётся бригада лесорубов. Говорят, дерево особой породы. Чудовищной величины. Растёт на диком островке, в заливе, и оплело этот остров корнями, как спрут. А высота метров сто… Вроде как секвойя…
— Как что?
— Секвойя. В Америке есть такие гигантские деревья, у них возраст около тысячи лет…
— А, я вспомнил!.. А не жалко рубить такое? Это же редкость!
— Оно сухое и мёртвое. Только плодит вредителей…
— А ты видел его?
— Только в записи, на плейере режиссёра. Но и на экране впечатление жуткое… Том, если ты согласен, тебя свозят, покажут. Придётся тебе познакомиться с работниками студии. Их база на островке рядом с тем, где чёрное дерево…
— Неохота что-то знакомиться…
— А куда деваться-то?
— Наверно, вредные…
— Нет, что ты! Но… оригинальные личности. Этакая творческая компания из трёх особ… Да ты мог их случайно видеть. Когда был в гостях на пиратской базе! Они там отирались в музее. Круглый паренёк, длинный мрачный дядя и экстравагантная дамочка…
— Какая?
— Необычного поведения и внешности. Дёрганная такая и в камуфляже…
— Я видел! — сразу вспомнил Том. — Они ещё непонятно так пялились на меня. Сразу не понравились…
— Ну, по первому впечатлению судить не следует…
— А я сужу, — упрямо возразил Том. — Я помню, как их зовут. Круглого — по-детсадовски, Вовочка, длинного — бабьим именем, Ефросиний (противно даже), а дамочку — совсем по-идиотски, Дульсинея Порфирьевна. Дядя Поль, скажи, может быть нормальным человек с таким именем?
— А почему нет? Вспомни Венеру Мироновну. Она же Афродита Нероновна… Замечательная женщина… Кстати, вчера звонила, передаёт привет…
— Пронюхает, что нет пироскафа, и сразу начнёт салазки гнуть, чтобы меня в «Фонарики»…
— Ты пока что на съёмках…
— «Пока»…
— Том, не впадай раньше срока в в депрессию.
— Во что?
— Ох, зануда… В уныние.
«А я и не впадаю», — подумал Том. Потому что помнил: есть наследник Юга с его твёрдыми обещаниями. Он тут же подумал, что пора позвонить Юге: как он там? Но мобильник рядом с подушкой ожил сам.
Это был не Юга. Звонила Настя, двоюродная сестра Кати…
Том слушал полминуты. Вскочил.
— Дядя Поль, можно Донби отвезёт меня на улицу Новых Сапожников? Катя заболела…
У Катиного крыльца деликатный Бамбало спросил:
— Том, тебя подождать?
— Не надо, бегите греть яйцо…
Катя лежала в полутёмной комнатке на узкой кровати с деревянными петушками. Под зелёной, с рисунком и из листиков, простынкой. Песочные кудряшки были растрёпаны на подушке, на жёлтых глазах-бабочках словно сложились крылышки. Но они раскрылись, когда Том заскочил с улицы.
— Катя, что с тобой?!
У изголовья съёженно сидела бабушка, старая совсем. А сестра Настя — чуть поодаль, на стуле.
Катя улыбнулась навстречу, совсем легонько. Настя поднялась.
— Том, сердце у неё. Говорит, что замирает. Голова кружится. Подняться надо, а она не может…
— Врача звали?
— Приходила из местной больницы тётенька, добрая такая. Сказала, что переутомление. И возраст неустойчивый. И нервы ещё. Говорит: надо спокойно лежать и думать о хорошем…
— Катька, думай о хорошем! — сурово сказал Том.
Она снова слегка улыбнулась.
Настя озабоченно объяснила:
— Том, она думает о тебе.
— Ну… а разве это совсем уж плохо? — растерялся Том.
— Нет, но она думает со страхом…
— Почему?! Кать, почему?
Катя улыбалась виновато.
— Я скажу, почему, — сердито объяснила Настя. — Прямо скажу. Вчера вечером ей приснилось, будто ты уехал насовсем. Даже не зашёл и не позвонил. И она давай: «А где Том, а что с ним?» И позвонить стесняется.
— Глупая, — сказал он. — Куда это я уеду? Ни с того ни с сего…
Он подошёл, упёрся коленками в кромку кровати.
— Ты чего это выдумала?
Она опять улыбнулась, виновато.
— Совсем ненормальная, да? Если я уеду, с кем ты будешь петь про кораблик?
Она выговорила наконец:
— Я боялось: вдруг ты в свой Воробьёвск… Сам тогда боялся.
— Юга же сказал: не выйдет!
— А если насильно?
— Ага! «Лос фигос»! — Сейчас Том твёрдо знал: никто его не увезёт. — Ну-ка, дай руки…
