Трещина во времени - Л'Энгль Мадлен (читаем книги TXT) 📗
Мистер Дженкинс вежливо умолк в ожидании ответа, но Мэг только пожала плечами.
– А чем, собственно, занимался твой папа? – поинтересовался мистер Дженкинс. – Он был кем-то вроде ученого, не так ли?
– Он был физиком-теоретиком, – Мэг так осклабилась, чтобы были видны ее ужасные скобки.
– Мэг, а тебе не кажется, что тебе будет легче идти по жизни, если ты научишься принимать факты такими, какие они есть?
– Я очень люблю факты, – отрезала Мэг. – И могу вам признаться, что иметь дело с фактами намного легче, чем с людьми!
– Но тогда почему же ты не желаешь признать факты относительно твоего отца?
– Оставьте моего отца в покое! – выкрикнула Мэг.
– Не кричи! – одернул ее учитель. – Хочешь, чтобы вся школа тебя услышала?
– А то что? – не унималась Мэг. – Я не стыжусь ни одного своего слова! А вы?
– Неужели тебе самой приятно делать из себя самую упрямую и невоспитанную ученицу в нашей школе? – с сокрушенным вздохом произнес мистер Дженкинс.
Но Мэг уже понесло. Она навалилась на стол, вплотную наклонившись к лицу учителя.
– Мистер Дженкинс, вы ведь знакомы с моей мамой, не так ли? И ее вы не посмеете обвинить в том, что она не желает признавать факты? Она – ученый. У нее две докторские степени: по биологии и микробиологии. Факты – это ее бизнес! И когда она скажет мне, что папа не вернется, я ей поверю. Но пока она говорит, что папа вернется, я тоже буду в это верить!
Мистер Дженкинс опять испустил сокрушенный вздох.– Наверняка твоя мама просто очень хочет верить в то, что твой папа вернется, Мэг. И я ничего не могу с тобой поделать. Ступай назад, в класс. И постарайся поменьше перечить учителям. Может быть, тогда тебе удастся исправить свои оценки.Когда Мэг вернулась домой, мама сидела у себя в лаборатории, близнецы были на тренировке, а Чарльз Уоллес, котенок и Фортинбрас ждали ее. Фортинбрас подпрыгнул, поставил передние лапы ей на плечи и поцеловал, а котенок кинулся к своему пустому блюдцу и замяукал.
– Скорее! – воскликнул Чарльз Уоллес. – Идем!
– Куда? – сердито спросила Мэг. – Чарльз, я есть хочу. И я не тронусь с места, пока что-нибудь не съем, – она все еще не остыла после разговора с мистером Дженкинсом, и в ее голосе звучал подавленный гнев. Чарльз Уоллес молча следил за ней, пока она подошла к холодильнику и налила котенку молока, а потом сама выпила целую кружку.
– Вот, здесь бутерброд, пирожки и яблоки, – сказал он, протягивая сестре бумажный пакет. – По-моему, нам лучше пойти повидаться с миссис Что-такое.
– Какого черта! – вырвалось у Мэг. – Зачем, Чарльз?
– Ты ведь все еще ей не доверяешь, верно? – спросил мальчик.
– В общем-то, да.
– А зря. С ней все в порядке. Я тебе обещаю. Она на нашей стороне.
– С чего ты это взял?
– Мэг, – нетерпеливо ответил он, – я просто знаю.
– Но какого черта нам нужно идти к ней именно сейчас?
– Я хочу знать как можно больше про этот самый тессеракт. Ты разве не видела, как мама расстроилась? Ты же знаешь: если уж мама не смогла себя сдержать и при нас расстроилась, это неспроста.
Мэг на минуту задумалась.
– Ладно, пойдем. Но только возьмем с собой Фортинбраса.
– А как же! Ему полезно пробежаться.
И они отправились в путь. Фортинбрас радостно носился по дороге, то забегая вперед, то возвращаясь к детям. Дом Мурри стоял в добрых пяти километрах от окраины городка. Сразу за оградой их участка начинался сосновый бор, по которому Чарльз Уоллес уверенно вел Мэг.
– Чарльз, ты хоть понимаешь, что у нее будут большие неприятности – я имею в виду миссис Что-такое, – если станет известно, что она поселилась в доме с привидениями? И к тому же стянула простыни у миссис Бунскомб, и черт знает, что еще. Они запросто упекут ее в тюрьму.
– И это еще одна причина, по которой я бы хотел их предупредить.
– Их?
– Я же сказал тебе: она там с двумя подругами. Я даже не уверен, что это именно миссис Что-такое сперла простыни, хотя она вполне на такое способна.
– Но что она собирается делать с такой кучей простынь?
– Я сам хочу ее спросить, – сказал Чарльз Уоллес, – и предупредить их об осторожности. Не думаю, правда, что они позволят кому-то себя поймать, но мы все равно должны подумать и о такой возможности. Иногда на каникулах мальчишки ходят туда, чтобы пугать друг друга, но сейчас там вряд ли кого-то застанешь из-за баскетбола и школы.
Они какое-то время шли молча под пологом благоуханного леса, неслышно ступая по опавшим сосновым иголкам. Высоко над ними ветер пел свою песню среди ветвей. Чарльз Уоллес просунул ладошку в руку Мэг, и этот трогательный детский жест задел какую-то струнку в душе у Мэг, так что тугой узел у нее в груди начал потихоньку распускаться. Она знала, что Чарльз любит ее такой, какая она есть.
– Сегодня опять было плохо в школе? – спросил он ее.
– Да. Я поругалась с мистером Дженкинсом. Он говорил гадости о папе.
– Знаю, – серьезно кивнул Чарльз Уоллес.
– Но как ты узнал?
– Я не могу этого объяснить, – Чарльз Уоллес покачал головой. – Ты как будто сама мне говоришь, вот и все.
– Но я же ничего не говорила! Тебе только кажется, что ты знаешь!
– Я всегда знаю о тебе все, – сказал Чарльз.
– А как же близнецы? – спросила Мэг. – Ты и про них тоже все знаешь?
– Думаю, я мог бы, если бы захотел. Если бы я им был нужен. Но это не так-то просто, и я думаю только о тебе и о маме.
– Ты хочешь сказать, что читаешь наши мысли?
– Нет, не думаю, что это так, – смутился Чарльз Уоллес. – Это как читать на чужом языке. Например, если я очень сильно постараюсь, то начинаю понимать, о чем ветер шепчется с соснами. И ты как будто говоришь мне непред… непредумышленно. Это хорошее слово, да? Я опять сегодня просил маму посмотреть для меня кое-какие слова в словаре. Наверное, мне давно пора научиться читать самому, только боюсь, что тогда на следующий год мне станет еще хуже в школе – ведь я уже все буду знать сам. По-моему, лучше пусть люди продолжают считать, что я не очень-то умный. Тогда они не будут так меня ненавидеть.
Где-то впереди громко залаял Фортинбрас. Это был тревожный лай: так он предупреждал хозяев, что к дому подъезжает машина или что кто-то приблизился к двери.
– Здесь кто-то есть, – испуганно воскликнул Чарльз Уоллес. – Кто-то бродит возле дома! Бежим! – и он что было сил припустился бежать. На опушке Фортинбрас заливался лаем, стоя перед каким-то мальчишкой.
Они, запыхавшись, побежали к ним, и мальчишка сказал:
– Скажите своей собаке, чтобы заткнулась!
– Это кто такой? – спросил у Мэг Чарльз Уоллес.
– Это Кельвин О’Кифи. Он в сборной школы по баскетболу, но учится на год старше. Он у нас восходящая звезда.
– Я же свой, старик! Я тебя не трону! – обратился мальчик к Фортинбрасу.
– Форт, сидеть! – скомандовал Чарльз Уоллес, и пес послушно уселся, но не сводил настороженного взгляда с чужака. В его пушистом горле все еще клокотало низкое рычание.
– Ну, так, – Чарльз Уоллес по-хозяйски упер руки в бока. – А теперь говори, чего тебе здесь надо.
– Я могу спросить вас о том же самом! – мальчишка явно начинал злиться. – Вы ведь из семьи Мурри, верно? Но это уже не ваша земля! – он двинулся было прочь, но Фортинбрас зарычал так, что ему пришлось остановиться.
– Расскажи мне все, что знаешь о нем, Мэг, – велел Чарльз Уоллес.
– А что я могу о нем знать? – удивилась Мэг. – Он старше меня, и он нападающий в баскетбольной команде.
– Только от того, что я выше остальных, – с некоторым смущением добавил Кельвин. Он действительно был высокий для своих лет и ужасно костлявый. Худые запястья торчали из рукавов свитера, а потертые вельветовые брюки не закрывали лодыжек. Рыжие волосы давно нуждались в стрижке, а лицо покрывала целая россыпь веснушек. Зато глаза сияли необычайной яркой голубизной.
– Говори, что ты здесь делаешь, – произнес Чарльз Уоллес.
– Это что, урок? Разве это я тут считаюсь болваном, а не ты?