Граната (Остров капитана Гая) - Крапивин Владислав Петрович (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Гай не помнил случая с банкой. Но, с другой стороны, что особенного? Сказки и в самом деле иногда придумываются на ходу. Так придумался однажды и остров.
…На острове, у самых стен старой крепости, – желтые широкие пляжи. На песке лениво и безбоязненно греются каретты. Смотрят карими понимающими глазами на загорелых пацанов, когда те прибегают на пляж из соседней школы. На острове круглый год – лето. Мальчишки не в серой суконной форме, а в разноцветных рубашках, сшитых из шелковых сигнальных флагов, которые подарили им отцы – капитаны и смотрители маяков.
Ребята бросают на песок сумки и прыгают на добрых послушных черепах. Те возят их по песку и мелководью. Брызги и смех…
Но бывает, что мальчишки не тревожат каретт. Это если у тех вылупляются из зарытых в песок яиц детеныши – юркие твердые черепашата. “Пострелята”. Они роют в песке норы, забираются на камни, с веселым стуком падают друг на друга, а потом вереницей бегут к морю…
Веселая черепашья ребятня… Только… что-то немного не так. Словно тень пробежала по золотистым пескам. Может, оттого, что панцири черепашьих пацанят напомнили Гаю половинки гранат-лимонок? Но при чем здесь это?
Гай сердито встал. Игла опять ощутимо кольнула ступню, но он не сел, подошел к борту. Грудью лег на планшир…
Если сравнивать совесть с фаянсовой чашкой, то она никогда не была у Гая как после бабушкиного мытья. Случались на ней пятнышки и крошки, похожие на прилипшие чаинки. Были и трещинки – их не смоешь, сколько ни оттирай. Например, тот случай с Дуняевым или история с дедушкиными книгами. Или с сигаретами в четвертом классе… Ну да ладно. Трещинки эти иногда щипало, или почесывались они, как зарастающие царапины, вот и все. А теперь на дне белой чашки каталась черная дробина. И у дробины, если приглядеться, была форма рубчатой гранаты.
“Но я же не взял! Я ее до последнего дня, до самого отъезда трогать не буду, вот!.. Ну… может быть, я ее совсем не возьму! Пускай так и лежит, наплевать…”
Дробина перестала кататься. То ли исчезла совсем, то ли притаилась. Гай прислушался к себе, словно качнул чашку: не покатится ли железное зернышко снова?
Вроде бы не катается, но…
Но сразу забылось все. Гай поднял глаза и то, что он увидел, было чудесно и неправдоподобно. Почти как его остров.
Катер отошел от причала Голландии и развернулся левым бортом к Инкерману. И на фоне оранжевых, освещенных последними лучами обрывов перед Гаем возник парусник.
Парусов не было, но тем не менее любой мог понять, что это именно парусник. Корабль из книг о кругосветных путешествиях. Мачты его, пересеченные строгими горизонталями реев и паутина тросов создавали волнующий рисунок, знакомый по картинкам из Станюковича и Жюля Верна. До сих пор Гай смутно чувствовал, что в здешней чудесной морской жизни чего-то все-таки не хватает, и теперь понял: не хватало вот такого корабля. И сейчас он возник – вздымал свои мачты над притихшими от зависти сухогрузами, танкерами и лесовозами.
Корабль стоял носом к морю. К плавучей бочке тянулись из клюзов провисшие швартовы. Белый корпус делался все ближе, Гай прочитал на борту черное название:
???????????
Про такой парусник Гай и не слыхал. Знал, что есть “Седов”, “Товарищ”, немагнитная шхуна “Заря”. Слышал, что в фильме “Алые паруса” недавно снималась трехмачтовая “Альфа”. А оказывается, еще и вон какой есть на свете!
Гай ехидно сказал себе: “А воображал, будто в морских делах разбираешься…”
Катер шел недалеко от борта с крупным пунктиром иллюминаторов. Корпус “Крузенштерна” был громаден – не меньше, чем у лайнера “Россия”, который Гай недавно видел у пассажирского причала рядом с Графской пристанью. А мачты вообще уходили в поднебесье.
Катер прошел. “Крузенштерн” стал удаляться, словно тихо скользил в сторону открытого моря. Теперь он четко чернел на красно-лимонном закате во всей красе своих мачт и снастей.
Гай вздохнул – со смесью радости, зависти и тоски.
– Что? Хорош? – услышал он мужской голос.
Рядом оказался пожилой моряк в мятой торгфлотовской фуражке и кофейной куртке с черными погончиками штурмана.
– Откуда такой? – выдохнул Гай.
– С Балтики. Рейс делает с курсантами.
– Счастливые, – сказал Гай.
– Это правильно, – согласился штурман. – Не каждому повезет, чтоб на паруснике. Да еще на четырехмачтовом барке… Знаешь, что такое барк?
– Ага. Я в судомодельном занимался…
Моряк искоса глянул на Гая:
– А сейчас? Значит, уже не занимаешься?
– Руководитель уволился.
– Бывает… – Штурман придвинулся к Гаю. – А я курсантом на “Товарище” ходил. Не на нынешнем, а на довоенном. Очень он похож был на “Крузенштерна”… Ну, правда, этот из другого семейства. Слыхал про “Летающих “П”?
– Не…
– Были такие… В Германии, у судовладельца Фридриха Лаеша. Все они назывались на букву “П”. В начале века много их было. Возили через океаны шерсть, руду, уголь…
– А “летающие”, потому что быстрые?
– Именно.
– Клиперы?
– Нет. Большинство их построили уже после клиперов. Это были последние океанские парусники, стальные винджаммеры – выжиматели ветра. Этот вот назывался “Падуя”. Спустили его на воду сорок лет назад, даже раньше. В двадцать шестом, на верфи в Бремерхафене. А в сорок шестом году, когда мы с союзниками делили трофейный флот, “Падуя” перешла к нам. И стала “Крузенштерном”… Про такого капитана слышал?
Гай не то чтобы обиделся, но счел нужным сказать:
– Что я, совсем дремучий, что ли?
Моряк посмеялся. Гай объяснил:
– Я книжку “Водители фрегатов” читал. Там про Крузенштерна и Лисянского целая повесть… А этот “Крузенштерн” быстрее клиперов ходит?
– Рекорды клиперов никакие большие парусники перекрыть не могли. Но винджаммеры ходили почти так же, а грузу брали гораздо больше. И обходили мыс Горн при любых ветрах. Их иногда так и звали – “капгорнеры”.
“Летающие “П”, “винджаммеры”, “капгорнеры” – это как из какой-то морской баллады. И рассказывает о них настоящий моряк, такой, что сам под парусами ходил! Это уже само собой как приключение. Гай млел от ощущения небывалого подарка судьбы. Чтобы не угас разговор, он торопливо спросил:
– А много еще на свете “Летающих “П”?
– Да нет, дружок. Это последний.
– Жалко…
– Да… Десять лет назад погиб его собрат “Памир”, учебное судно Западной Германии. Опрокинулся во время урагана…
Гай вопросительно вскинул глаза.
– Говорят, капитан распорядился взять в трюмы сыпучий груз, – сказал моряк. – А переборки убрали, чтобы выгадать объем. Ну, а при крене груз вроде бы сместился к борту… Но надо сказать, что в эту версию не все верят. Трудно представить, чтобы опытные моряки сделали такой просчет…
– А тогда… почему?
– Возможно, необычная, непредвиденно большая волна. Такие иногда возникают в океане, явление это еще не изучено…
– А люди спаслись?
– Всего семь человек.
Гай оглянулся на “Крузенштерн”. Барк был уже далеко, но виделся четко. Стройный, гордый, он казался в то же время и печальным. Черный на закате… Может, в этот вечерний час он грустил о погибших братьях? Невесело быть последним…
Но вдруг на корме “Крузенштерна” белой звездочкой мигнул огонь. Яркий, неунывающий. Живем, мол…
