Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн txt) 📗
Юрка прыгнул с нар. Прямо в лучи вечернего солнца, которое било из-за дальних тополей в раздвинутые двери вагона…
Теперь, когда я думаю про Юрку, я чаще всего вспоминаю его именно таким. Как он стоял тогда в горизонтальных оранжевых лучах. Весь какой-то натянутый, будто каждая жилка в нём звенела, как струны под Янкиным смычком. Он по-прежнему был в форме барабанщика, только без берета, конечно, и без накидки. Блестели галуны и аксельбанты. И глаза Юркины блестели, отражая оранжевое солнце.
— Если это правда о н а, — сказал Юрка незнакомым звенящим голосом, — тогда что? Вы понимаете? Значит, она вся замешана на крови!
Мне на секунду показалось, что лучи стали совсем красными. Даже вздрогнул.
— А разве нет? — тихо спросил Глеб. — Сколько было войн, восстаний и бед…
— Нет, — встревоженно откликнулся Янка. — Это же только на Земле они были, а не во всей Галактике.
— А что мы знаем про Галактику? — усмехнулся Глеб.
— Но скадермены же не нашли ни одной живой планеты. Люди — только на Земле, — сказал я.
— Скадермены… — сердито бросил Юрка. — Ты мне про скадерменов не рассказывай. Я теперь про них знаю больше всех вас. Что они успели открыть? Несколько шариков, не пригодных для людей. А в Галактике, может, миллионы планет с людьми…
Я посмотрел туда, где в стороне от лучей, в полутёмном углу теплилась наша искорка. Миллионы планет в ней? Люди? И может быть, мы сами?
Янка ласково сказал:
— А что плохого, если на крови? Это же не та кровь, которая от войны, а наша, живая.
— Вот я и думаю… Тогда, значит, вся Галактика живая, — сказал Юрка.
— Ну и что, — сказал я. — Пусть.
— Тогда изо всех сил беречь её надо, вот что!
…Её надо беречь, нашу искорку. Вдруг всё, про что мы говорили, правда?
Глеб оставил искорку у себя. Сказал, что незачем таскать её в кармане по улицам. Правильно, конечно, сказал. Сам он остался в вагонедо утра.
…Когда я брёл по вечерней улице к дому, мне казалось, что возвращаюсь я из далёкого и тяжёлого путешествия. Из такого, в какие уходил когда-то Флота Капитан Ратманов. Потому что столько всего случилось за этот день. Но капитаны, когда возвращаются и сходят на берег, вздыхают с облегчением: всё, что было горького и страшного, теперь позади. А я так вздохнуть не мог.
Потому что опять я думал о Клоуне.
Зря я всё-таки не рассказал про Клоуна Глебу и ребятам.
Я даже головой замотал от досады на себя. Но я не смог, не сумел рассказать.
Конечно, причина не в том, что хмыкал и перебивал Юрка. Ведь, если честно говорить, я даже радовался, что он перебивает. Я не решался рассказывать, потому что до конца ничего не знал. Может, всё-таки это был чей-то глупый розыгрыш, и получится, что я трус. Испугался какого-то шмеля (попробуй докажи, какой он жуткий). И ведь, по правде говоря, я чуть-чуть не отдал искорку. Хорошо, что спасли барабанщики.
А может, я всё-таки не отдал бы? Зубы сцепил бы как клещи, задохнулся бы от ужаса, но не отдал бы? Не знаю… Но если не знаю, как рассказывать?
А ещё я смутно боялся, что если разболтаю про Клоуна, он и его сообщники нам отомстят. Я мог бы рассказать о чёткой опасности, а как говорить о неясных страхах? "Опять ты сам не знаешь, чего боишься, Копейкин…"
И ещё была причина. Глупая, конечно, даже стыдно вспоминать, но была. Юрка несколько раз перебивал меня, и наконец появилось чувство: "Ладно, Юрочка! Ты не знаешь, а я знаю. У меня есть тайна, о которой вы с Янкой слыхом не слыхивали!" И страшно, и в то же время гордость какая-то…
Но сейчас, по дороге к дому, я отчаянно ругал себя, что не крикнул там в вагоне: "Да послушайте же наконец, что со мной случилось!"
Столько загадок свалилось на меня!
Как эти охотники за искоркой про неё узнали?
Зачем им наша крошечная Галактика? (А может, и не крошечная?)
Кто они? Хулиганы? Космические пираты?
Почему сами не могут сделать искорку? Клоун проговорился: "Не тот состав". Состав чего? Крови?
А может, у них вообще нет крови? Я вспомнил, как шевелилась маска. Вдруг они из каких-нибудь кристаллов, твёрдые и неживые, будто статуи…
Статуи?
На одном и том же месте, у гипсового гребца, запинались и падали я и Юрка…
"Ерёма, зачем ты расшибал скульптуры?"
"Я думал, они шпионы…"
Я отчаянно зашарил по карманам: где Ерёмино письмо? Балда я, балда! Я же совсем про него забыл! Вот оно…
"Берегитесь, они не люди! Приходите в вагон, я расскажу, я узнал…"
Не успел рассказать… Почему не успел? Откуда тот бешеный электровоз?
А если сейчас и на меня вырвется из-за угла сумасшедшая машина?
Солнце село, были очень тёплые сумерки. Никогда ничего я не боялся на нашей ласковой улице, где пахнет диким укропом и травой "бабкины бусы" и так хорошо светятся окна. А теперь мне стало жутко.
Я, оглядываясь, побежал.
Машина с яркими фарами и в самом деле выскочила из-за угла. Свет прямо в глаза! Я вскрикнул, вжался в забор, зажмурился…
— Гелька!
Ох… это же Митя, старший брат Севки Селезнёва с нашей улицы. Вон и сам Севка в машине, и ещё ребята.
— Гелька, поехали на Оленье озеро купаться! К полуночи вернёмся! Смотри, машина новая, "Клипер-два".
Я слабо помотал головой.
— Не могу, домой надо… Гоняете, как сумасшедшие…
Ух, даже спина мокрая стала… Стыдно, Травушкин. Чего ты боишься, кому ты нужен? Никто не знает, что ты догадался про статуи. И живая искорка не у тебя. У Глеба…
Но Глеб-то не знает ничего! А если т е нападут на него?
Я был уже у самого дома. Я вскочил на крыльцо и дёрнул дверь.
— Явился, — вздохнула мама. — Хотела уже искать… А чумазый-то какой. Умывайся, буду кормить.
Но я весь звенел от тревожного нетерпенья.
— Мама! Можно, я пойду к Юрке ночевать? Ну, мам… Я там поем.
Мама печально сказала:
— Неправда, Гелик. Ты собираешься не к Юрме, а в ваш "Курятник".
Я, видимо, покраснел, как Юркни барабан. По крайней мере, ушам стало горячо. Прошептал с трудом:
— Ты откуда знаешь… про "Курятник"?
— Знаю. И Глеба вашего знаю. Очень славный, только история у него какая-то странная.
— А… кто тебе сказал?
— Да он сам! Он приходил в тот вечер, когда я приехала, волновался, что тебе досталось за машинку. И всё объяснил.
Вот он какой, Глеб… А я его сегодня бросил!
— Мама! Мне очень надо! Честное слово! Последний раз!
— А почему последний?
— Начальник станции не велит, Глеба выселяет. Мама… а можно ему у нас?
— Подумаем, — сказала мама и опять стала печальной.
Я очень спешил к Глебу, но то, что мама очень грустная, остановило меня.
— А ты что… такая? Из-за папы?
Она слабо улыбнулась.
— Ты опять к нему уедешь? — испугался я.
Мама взяла меня за локти.
— Гелик. А если поехать вдвоём? Ведь живут и там дети. Школа маленькая, но учиться можно.
"Да? — быстро подумал я. — А что… Папа там, ребята новые, никто не скажет "Копейкин". Найду верных друзей. Не будет страшных загадок. Не будет огорчений из-за Юрки… Но и самого Юрки не будет. И Глеба, и Янки…"
— Ма… подумаем, ладно? — осторожно сказал я. — Время-то есть, хотя бы до завтра… Я побегу?
— Беги…
ТЕОРИЯ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ ПРОСТРАНСТВ
Когда я подбегал к вагону, у меня кололо в боках от спешки. Но вот уже совсем близко, вот я вижу: щели светятся. Значит, Глеб там, значит, всё в порядке.
Там был не только Глеб. Рядом с ним сидели на лежанке и беседовали Юрка и Янка. Спокойненько так. Будто и не уходили.
Значит, не успели мы разойтись, как они снова сюда!
Сами отпросились, а меня опять не позвали!
Но Янка сказал:
— Мы как раз хотели за тобой бежать. Спорили, отпустят тебя или нет.
