Тайной владеет пеон - Михайлов Рафаэль Михайлович (читаем книги TXT) 📗
— Отлично. А как вы себя чувствуете после волнений в столице?
— Они были последними, мистер Перифуа. У нас хватит выдержки и тюрем.
В приемной послышались громкие, возбужденные голоса. Вошел секретарь, извинившись перед посетителями, тихо зашептался с президентом; получил указания и вышел. Армас изменился в лице и стал подкручивать усы.
— Сущая ерунда, — заметил он, избегая взгляда посла. — Несколько уличных мальчишек сделали дурацкие надписи на фургонах с молоком. Не стоит придавать этому значения. Вся полиция пущена по следу.
Он и сам не заметил, сеньор Армас, как выдал себя с головой. Стоило ли всю полицию пускать по следу «нескольких уличных мальчишек»?
Президент и посол подошли к большому окну. Пирри Клайд из деликатности остался в кресле. Прямо против себя Кастильо Армас увидел прикрепленный к фургону огромный плакат: из молочного бидона, который поддерживал он сам — его усы, его тулья! — широкой рекой лилось молоко; и в реке, окрашенной кровью, барахтались и пытались выбраться пеон, чиклерос и индианка, грозящие президенту кулаками. «К черту молочные реки сеньора президента!» — гласила надпись.
А цифры, цифры! Все, что он считал секретным, все, что хранил в своем сейфе, не доверяя даже министрам, выливалось из бидона вместе с широкими молочными струями — на всеобщее обозрение:
«1 миллион долларов вручила Ла Фрутера под расписку Армасу на интервенцию».
«1000 палачей-эмигрантов приволочились с Армасом и 5000 наемников!»
«2000 честных гватемальцев томятся за решеткой, сотни убиты и ранены, а охота мистера Доллара продолжается».
«120 кофейных плантаций и 107 ферм отобрано на днях у крестьян в пользу королей кофе и подлости».
«100 учителей отправляет Армас на выучку к американским инструкторам. 200 военных советников присылает Пентагон [58] им на смену».
А стихи, стихи! Кто придумал эти чудовищные куплеты?
Или не всех еще поэтов он отправил в концлагери?
Молочная фирма не поскупилась на расходы, когда группа молодых художников предложила свои услуги для рекламирования ее продукции. Плакатисты потрудились с огоньком, с размахом. Представители фирмы не усмотрели ничего опасного в крупных бидонах с молоком, к которым только в последнюю минуту были приклеены ухарские фигуры президента. В надписи не очень вчитывались, — тем более, что первые строки действительно рекламировали молочную продукцию фирмы.
Жители столицы собирались на перекрестках у замерших фургонов (шоферы и погонщики, их доставившие, давно скрылись); кто-нибудь выходил к плакату и под смех толпы зачитывал:
«Пейте молоко из молочных рек президента! Дает резкое прибавление красных кровяных шариков!»
«Покупайте любимые продукты Армаса: сыр со слезой! Сыр со слезой! Сливки, взбитые полицией!..»
В магазинах, кафе, закусочных продавцы, отпуская товар, вполголоса напевали:
В этот вечер Роб и Габриэль пришли домой удивительно рано.
— Твои продавцы молоком здорово поработали, — сказал Габриэль.
— Твои всадники тоже, — лукаво отозвался Роб. — Оказывается, правая рука тореро не только оболтусов в салонах обучает.
— Былая слава обязывает, — захохотал Габриэль и оглянулся: но койка Андреса пустовала. — Эх, жаль, нет нашего студента! Славно повеселились бы.
А студент в эту минуту отвечал перед судом своих товарищей.
19. НАМ НУЖЕН „КОНДОР"
Тот, кто решил бы, что тайный шеф полиции Бер Линарес раздумывает над шахматной задачей, наверняка бы ошибся. Правда, перед советником президента лежало расчерченное на равные квадраты поле, очень схожее с шахматной доской. Но шеф полиции готовил ловушку не для черного короля, а для сотен жителей города.
Гватемала — город квадратов, точно пересекающихся под прямым углом продольных и поперечных улиц — авенид и кальес. Эта старая испанская планировка была завезена завоевателями и напоминает гватемальцам о бурной истории страны. Красные стрелки на карте Линареса расходились от казарм и полицейского агентства, оцепляли целые кварталы, врывались в частные дома, магазины, учреждения. На ноги была поставлена вся полиция и армейские подразделения. Президент заявил, что молочная реклама не должна остаться безнаказанной.
У Линареса имелся четкий план проведения обысков и арестов, но едва ли не ежечасно он нарушался самыми непредвиденными происшествиями.
Забастовал еще один факультет университета.
Студенты между двумя зданиями протянули транспарант с выразительной надписью: «Армаса мучает бессонница; пошли ему небо летаргический сон».
С фронтона американского клуба был сорван флаг со звездами и заменен бело-синим флагом республики с изображением кецаля.
На городском рынке торговки завертывали покупателям продукты в листовки — копии «молочных реклам».
Наконец, врачи городской больницы отказались обслуживать правительственных чиновников и приспешников Армаса.
За всем этим чувствовалась опытная направляющая рука: Линарес отметил для себя, что вспышки не повторяются дважды в одном месте. Красные стрелки на его плане меняли направления, перечеркивались, сталкивались; как видно, шеф полиции состязался с более быстрой рукой, которая действовала решительнее и смелее.
Выслушивая донесения по телефону, Линарес изредка напоминал своим сотрудникам:
— Доложите, как только возьмете пятнадцатого.
Операция продолжалась.
В этот день Ласаро раньше обычного закончил прием клиентов и направлялся к себе домой. Молодой начинающий адвокат, он незадолго до интервенции выиграл два — три дела и выхлопотал за счет предпринимателей субсидию для рабочих, получивших увечье. Его эффектная, аргументированная речь привлекла к нему внимание профсоюзных руководителей, и они предложили Ласаро представлять их интересы в высших судебных инстанциях. Коллеги по профессии прочили Ласаро славу «кофейного Цицерона» (он чаще выступал по конфликтным делам «кофейных плантаций), а в рабочих кругах даже собирались выдвинуть молодого адвоката в Национальную Ассамблею.
Как-то в разговоре с юристом, в прошлом своим однокурсником, который, по сведениям Ласаро, состоял в Трудовой партии, он заметил, что уважает эту партию, что коммунисты ему давно нравятся и он готов изредка выполнять их поручения. Через несколько дней юрист свел его с секретарем районной ячейки, и Ласаро дал несколько практических советов о применении статей рабочего законодательства. Коммунисты его беспокоили не часто, но однажды пригласили на открытое собрание, где Ласаро удачно выступил, разоблачив с цифрами в руках последнюю уловку двух предпринимателей, которые под предлогом отчислений в больничную кассу понизили расценки в мастерских. «Хозяйчики заработали на каждом из вас по шесть песо в месяц», — подсчитал Ласаро.
Ему предложили вступить в партию, и после некоторых размышлений Ласаро согласился. Это было в мае, а в июне Кастильо Армас вторгся в Гватемалу. Партия ушла в подполье. Ласаро посоветовали уехать в провинцию, но он предпочел остаться в столице: «Влиятельная клиентура обеспечит мне безопасность». Довод убедил; с согласия адвоката назначили явку в конторе его шефа.
Около месяца к молодому адвокату не приходили. Ласаро решил было, что о нем забыли, но однажды явился изящно одетый человек и на хорошем английском языке попросил проконсультировать его договор с учениками. Посетителем оказался Ривера. Назвав пароль, он порекомендовал адвокату собирать информацию об экономических мероприятиях Армаса. Он связал его с Андресом: студенту эти сведении могли понадобиться для листовок.
58
Военное министерство США
