Давно закончилась осада... (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книга жизни TXT) 📗
Оська опустил к ногам оставшиеся газеты. Выпрямился, положил на затылок ладони. И, щурясь на лампочку, вздохнул:
— Хорошо, я сдаюсь…
И услышал молчание. Подождал, оглядел “захватчиков”. Те смотрели с интересом, но без злорадства. Рыжий, маленький, упал с турника, встал на четвереньки и засмеялся — словно ложка зазвенела в стакане:
— А зачем ты сдаешься?
— Да, зачем? — сказал “артист” и пригладил локоны.
— Ну… я думал, вы меня это… в плен… — пробормотал Оська. Все получилось ужасно глупо. Но рук с затылка он все же не убрал.
— Ты решил, что мы грабители? — радостно спросил рыжик.
— Я думал… вы “малосольные”… — выговорил Оська. И засопел от стыда. И встретился с серыми глазами Мамлючи.
Мамлюча сказал уже не сипло, а тонко:
— Ох, ну до чего одичал народ… Не малосольные мы и… никакие. Просто люди… Гляди-ка, локоть ободрал. Вертунчик, принеси зеленку.
Рыжий Вертунчик ускакал в дальний угол и тут же возник рядом — с темным пузырьком в ладони. Крутнулся на пятке.
Мамлюча взял Оськин локоть тонкими прохладными пальцами.
— Ну-ка… сейчас увидим, кто терпеливее: мальчишки или девочки…
“Ох, да это же девчонка!” — дошло наконец до Оськи.
Он не пикнул от кусачей зеленки, только жмурился — будто не от боли, а от удовольствия.
Господи, как же хорошо, что есть на свете просто люди.
Стыдно, конечно, что так перетрусил, но радость была сильнее. Оська постарался подуть на перемазанный зеленкой локоть и вспомнил:
— А еще нога…
Мамлюча присела на корточки, мазнула вдоль Оськиной ноги мокрой щиплющей тряпицей. Темные капли забрызгали газету.
— Ой… — совсем по-девчоночьи огорчилась Мамлюча.
— Не беда! Все равно их уже не продать.
— Ты торгуешь газетами?
— Ну да! Я их почти все распродал пассажирам с “Полнолуния”, а тут этот пятнистый с автоматом!.. Они там думают, что это мальчишки тогда склады подожгли, вот и ловят! Совсем психи…
— Это и не мальчишки вовсе, а наркоманы с Сизой слободы, подал голос от бутылей растрепанный белобрысый пацан. — Чтобы отвлечь следы от контрабанды. Все знают…
— Да, но “сизых” ловить опасно, вот и валят на ребят, — добавил “артист”.
Он поддернул на коленях брючки, присел рядом с Мамлючей, двумя пальцами взял газетный лист.
— “Посейдон”… А про бриг “Мальчик” есть продолжение?
— На четвертой полосе.
— Любопытная история. Интересно, скоро ли кончится?
— Через три номера, — сказал Оська. Со скромной гордостью за причастность к газете. — Но там еще много будет всего. Приключения всякие и вообще… Если хотите, я расскажу, я до конца читал.
— Расскажи! — подобрался вплотную чумазый, в красно-синей замызганной юнмаринке (его называли ласково — Гошенька).
— Где ты читал? — недоверчиво сказал “артист”.
— В редакции. И дома… Это написал мой друг.
И опять наступило молчание. Недоверчивое. Неприятное даже. Вертунчик, сидя на корточках, глянул вверх укоряюще:
— Ох и врешь.
— Да не вру я! Нисколечко!
— Ты хочешь сказать, что писатель Яков Ховрин твой друг? — с холодной вежливостью уточнил “артист”.
— Ну… да.
То, что для него было привычно, им казалось немыслимым.
— Как докажешь? — прищурился Вертунчик.
— Ну… честное слово.
— Нет, ты как следует поклянись, — потребовал тот, что в полосатой рубахе (он тоже подошел ближе). — Ольчик у тебя есть?
— Ну… есть. — Оська запустил руку за ворот. Вынул висевший на цепочке шарик.
Ольчик — это вроде как талисман. Какая-нибудь мелкая штучка. Старинная монетка, медальон, значок, крошечная куколка, дырчатый камешек… Те, кто ходят без крестиков или шестиконечных звездочек, носят ольчика на шее. Но можно и в кармане или у пояса, как брелок. А если ольчик — плетеная фенька, можно у локтя, на запястье или даже под коленкой, вон как у Вертунчика. Главное, чтобы ольчик был всегда с тобой. Без него ты просто неполноценная личность.
Откуда взялись ольчики, никто не знает. Некоторые знатоки говорят, что раньше ольчиками служили колечки — самодельные перстеньки и браслеты. Так, мол, и появилось название: “колечки” — “кольчики” — “ольчики”. А учитель Ян Янович, любивший говорить о странных явлениях и загадках вселенной, однажды на уроке рисования рассказал такую историю. Будто бы в других пространствах у мальчишек разных стран и городов была мода на амулеты, которые назывались “йхоло”, “холо” или “оло”. А потом это просочилось к нам — когда очередной раз качнулась ось Всемирного Гироскопа и между пространствами появились щели. И добавил, что, возможно, ольчики и правда обладают некоторой волшебной силой. Потому что они заряжены так называемой “энергией желаний”.
Не все рассказ Яна Яновича приняли всерьез. Но в волшебную силу амулетов многие верили. По крайней мере, обманно клясться на ольчике почти никто не решался. Соврешь — а потом неприятностей не оберешься…
— Ну-ка покажи, — велели Оське. Он осторожно раскрыл ладонь.
Оськин ольчик был размером с вишню, только не красный, а янтарный. Крупная ягода из эпоксидной смолы с серебристой петелькой. Сквозь смолу можно было увидеть неровный блестящий кубик с острием. Приглядишься — это крошечная, отлитая из металла церквушка.
Ребята переглянулись. Непонятно как-то.
Вертунчик насупленно сказал:
— Это не твой.
— А чей же? Твой, что ли? — возмутился Оська .
— Вертунчик хотел сказать, что ты не имеешь на него права, — с прежней холодной вежливостью разъяснил “артист”.
— Это почему?!
— Потому что такие бывают лишь у тех, кто спускался по Цепи .
— Ну… я и спускался, — почему-то смутился Оська. Его смущение приняли за неумелую ложь. И кажется, тоже смутились. За него, за незнакомого хвастуна. Лишь тот, что в полосатой рубашке (курносый и безбровый) непримиримо буркнул:
— Врать-то — не узлы вязать…
— Не вру я! В прошлом году спускался!
Сказать, что делал это дважды, он просто не посмел. Решат, что вовсе заврался.
— Тогда расскажи, как это было, — потребовала Мамлюча. — Про все, что чувствовал! А мы проверим.
— Вы, значит, тоже спускались?
— Мы — нет. Но есть человек, который это делал. Он-то тебе не даст соврать.
— Это Чип , — гордо сказал Вертунчик. Словно сам спустился по Цепи.
— А где он, Чип-то? — встревожился курносый и полосатый.
— Да вот он! — крутнулся на корточках Вертунчик. — Чип, здравствуй!
На фоне темного коридорного хода стоял мальчик. Тонкорукий, тонконогий, с головой-луковкой на шее-стебельке. В ярко-желтой с черным кругом на груди юнмаринке.
Оська мигнул. Потом встал…
Потом они шагнули друг к другу. Вокруг Оськи не стало ни подвала, ни ребят. Кроме вот этого, в желтом. А еще — свистящая пустота. Ветер, который качает немыслимо тяжелую цепь… Они шагнули еще, еще, сошлись вплотную. Постояли секунду. И обнялись…
III. МАЛЬЧИК С БРИГА “МАЛЬЧИК”
1
В прошлом году Оське однажды выпало стать капитаном клипера. И он выиграл Большую Гонку.
Случилось это в сентябре.
Сентябрь в ту пору был сплошным праздником.
Вначале состоялся песенный фестиваль “Спелые каштаны” — по всем городским эстрадам горланили и тряслись косматые гитаристы в черных очках и длинноногие девицы в сверкающих мини-бикини.
После состоялся карнавал “Приморская осень” — с ночными шествиями и маскарадами .
А в конце месяца отмечали историческую дату: полтора века с окончания Первой осады.
Снова были маскарады и парады. По площадям браво маршировали солдаты и матросы в старинной форме. Здесь были мундиры и тех, кто оборонялся, и тех, кто осаждал город. Приехали иностранные делегации, встречались с командирами разделенного надвое Флота. Гости и хозяева поднимали бокалы и с умилением вспоминали, как их предки, проявляя одинаковую доблесть, целый год убивали друг друга.
