Берег загадок - Рыбин Валентин Федорович (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Ай, какая теперь ширина, — с досадой отмахнулся Клычдурды. — Воды совсем мало стало в реке. Люди говорят, Аму уже и до Арала не доходит. Двумя малыми рукавами впадает в море. Что случилось с рекой — понять невозможно,. Раньше по два, а то и три парохода за день встречал, а теперь мелко стало на реке. Слухи есть, будто бы совсем судоходство прекратится. Тогда придется снять свои бакены да и податься в село. Там сторож требуется...
— Мелеет река, — согласился Новрузов, подумав, и прибавил со знанием дела: — Но мелеет не за счет того, что воды в реке стало меньше. Памирские горы по-прежнему дают хорошую воду Амударье, да только эту воду люди разбирают на поливы. Слышали, конечно, о Каракумском канале?
— А как же! Конечно слышали, — Клычдурды всем своим видом дал понять мол о чем другом он мало сведущ, а о канале, слава аллаху, он наслышан.
— И о Каршинском канале, конечно, тоже знаете?
— А как же, уважаемый! — Клычдурды даже выпрямился и усмехнулся — не думает ли гость, что перед ним ничего не знающий человек.
— Да и только ли каналы, — продолжал Новрузов. — Водохранилищ много новых появилось. Вот и разбирают нашу великую Аму...
У Доврана тем временем закипела в тунче вода. Мальчик не спеша заварил в два фарфоровых чайника чай, а сам прислушивался к разговору отца и начальника пионерлагеря. Довран прислушивался и думал: «Сейчас товарищ Новрузов заговорит о сбежавших из клеток зверушках и обвинит в их бегстве меня... и еще Генку с Бяшимом...» А Новрузов тем временем пока что говорил совершенно о другом:
— Как подумаешь, уважаемый Клычдурды-ага, какие большие дела совершили наши люди в послевоенное время, так сердце гордостью полнится за своих земляков.
— Да это так, — согласился бакенщик, принимая от сына чайники. — Ну, вот, слава аллаху, дождались — сейчас попьем в свое удовольствие. Угощайтесь, дорогой гость.
— Спасибо, Клычдурды-ага, спасибо. — Новрузов подождал пока хозяин наполнит ему пиалу, затем пригубил ее, поставил и бросил в чай кусочек сахара... — Вот я и говорю, — вернулся к начатому разговору. -Люди все, как люди, ничего в них особенного нет. Вчера еще бегали босиком, а сегодня работают на экскаваторах, на бульдозерах, за чертежами в кабинетах сидят. Раньше в Туркмении трудно было найти грамотного человека, а теперь невозможно найти хотя бы одного безграмотного...
Клычдурды кашлянул, поперхнулся чаем, и поставил пиалу на кошму.
— Да, это, конечно, так, — проговорил не очень внятно.— Но вы пейте чай, дорогой гость, а то остынет.
— Спасибо, я пью, дорогой Клычдурды-ага... Вот, скажем, вы... Наверное, вы тоже, прежде чем стать хозяином реки, управлять катером и так далее, учились где-то?
— Ай, дорогой товарищ, какая учеба! Я все время вот здесь, на реке, а тут у кого учиться. Здесь всему учит сама река.
— Но в школу-то вы раньше ходили! — удивился Новрузов. — Не могли же вы без школы...
— Дорогой гость, я только один день в школе-ликбезе был, но и то нас всех, кто пришел в школу, шайтан разогнал.
— Какой шайтан?! — Новрузов глаза округлил, подумал; оказывается бакенщик с причудами.
— Дорогой гость, в тридцатом большой клуб в моем селе построили, там и школу открыли. Мне восемь лет было. Учитель пришел, говорит: «Пойдем, научу тебя грамоте, на паровозах сам будешь ездить, на аэропланах летать!» Я ему говорю: «Ладно, пойдем», Пришли в клуб, сели. Учитель говорит: «Здравствуйте, дорогие дети, а шайтан слово в слово его, повторяет — с крыши откуда-то дразнит. Учитель опять говорит: «Сегодня мы начинаем учебу», а шайтан— опять слово в слово повторяет, да так громко кричит, что мурашки по телу ползут. Еще учитель что-то сказал, а шайтан опять не унимается. Я смотрю, мои сверстники вскочили со скамеек и бежать из клуба. Я тоже убежал... На этом моя учеба закончилась...
— О каком шайтане вы говорите? -не поверил Новрузов.— Не было никогда и никогда не будет никаких шайтанов.
— Ай, дорогой Новрузов, конечно, не было и не будет. Но тогда мы темными людьми были. Оказывается слова учителя повторял не шайтан, а эхо. Клуб был большой и пустой, вот в нем и поселилось эхо. О том, что это не шайтан, я узнал только перед войной. На войне уже, на фронте машинами управлять научился. На «полуторке» ездил, на «студебеккере». Катером управлять тоже ничего нет сложного.
— Дорогой, Клычдурды-ага, простите за откровенность, но я должен спросить вас о вашем сыне, Довране. Вчера мне мои ребята-пионеры сообщили, что вашему сыну исполнилось десять лет, ноон все еще не учится. Собственно, это одна из причин, которая заставила меня прийти к вам на чашку чая.
— Ай, дорогой гость, до учебы ли ему! — Клычдурды кисло сморщился. — Одни мы тут с ним. Мать у него умерла. Раньше все бедная Сенем делала, а теперь этим сын занимается. Мне-то самому некогда еду варить, чай кипятить, дрова колоть; воду носить, огород поливать, овец пасти..
— Да, действительно... — согласился Новрузов, — Но у меня даже в голове не укладывается, чтобы в наши дни, когда все до единого дети учатся в школах, нашелся такой, как ваш сын... Надо что-то придумать, иначе его будущее незавидно.
— Дорогой гость, что можно придумать Можно реку бросить, уехать в село, устроиться сторожем.. Но можно и подождать с учебой. Вот на пенсию уйду, тогда и Довран в школу будет ходить...
— Клычдурды-ага, да вы что — в своем ли уме?! Мальчик итак на два года уже опоздал!
— Ай, ничего, догонит, он у меня проворный парень. Не так ли, Довран?
Довран весь съежился, подумал: «Сначала Аннагозель, а теперь и сам начальник о школе заговорил! Что они глупые что ли! Неужели не понимают, что до города шестьдесят километров!» Но уже новая волна захлестывала сознание Доврана. Он отрицал всякую возможность учебы в школе, но допускал мысль: «Вот бы и мне в интернат! С удовольствием бы уедал, только отца не с кем оставить! Может и правда — сторожем в деревню пойдет работать?» Он так ничего и не ответил отцу — не успел. Пока соображал — что сказать, взрослые продолжили беседу. И Нозрузов заговорил как раз о том, о чем только что подумал Довран:
— Дорогой Клычдурды-ага, я мог бы взять вашего сына к себе в интернат. Он бы жил и учился на полном государственном довольствии.
— Слава аллаху, дорогой гость, мы и сами не бедные,— обиделся бакенщик. — Хлеб, мясо у нас есть.
— Да, конечно... Вероятно, я не так выразился, еще вежливее заговорил Новрузов.— Хлеб и мясо теперь на каждом столе, но не только в еде дело. Есть еще духовная пища.
— Духовной пищи нам тоже хватает, — сказал бакенщик.— Об аллахе я никогда не забываю, и сыну все время твержу: «помни аллаха, повторяй все время «спаси и помилуй», тогда в реке не утонешь, от укуса змеи не умрешь и в пустыне не заблудишься-
— Да, дорогой Клычдурды, очень жаль, что вы не хотите меня понять, — Новрузов с сожалением вздохнул. — Лучшего места для своего сына, чем наш интернат, вы не найдете. Подумайте об этом. А я всегда готов взять его к себе — хоть сейчас.
— Подумаем, на то у нас и голова на плечах, — неохотно согласился бакенщик и замолк.
Довольно долго они сидели молча, пили чай и оба смотрели на Доврана. Наконец, когда Новрузову показалось, что молчание слишком затянулось, он слез с тахты.
— Ну что ж, дорогой Клычдурды-ага, я наверное пойду. Дел у меня в лагере очень много. Сами знаете, дети — они скучать не дают. Спасибо за хороший прием, за угощение... Спасибо.
— Будет время — заходите еще, — отозвался бакенщик и проводил Новрузова со двора.
С минуту он смотрел ему вслед, усмехаясь в бороду, а когда тот скрылся за песчаным косогором, улыбка Клычдурды перешла в язвительный смешок:
— Хай верблюжонок кривоногий. Ему всего-то лет двадцать пять, а берется учить старших — как им жить дальше. Интернат у него. Без его интерната нам не обойтись! Жили до сих пор без интерната — и всю жизнь проживем. Так я говорю, сынок? — Клычдурды положил руку на плечо сына.
— Не так говоришь, — несмело выговорил Довран. — Я хочу к ним.
