Портрет Кати Е. - Воскобойников Валерий Михайлович (книги полностью бесплатно txt) 📗

На рынке Катя тоже не нашла ничего подходящего.

А на улице к ней подбежала собака. И стала нюхать Катину ногу.

Катя нагнулась к собаке и погладила ее спину. А собака вдруг потянулась к деньгам и схватила половину трех рублей.

— Отдай, — сказала Катя и потянула на себя.

Собака зарычала на Катю и перехватила деньги до самой Катиной руки. Потом вдруг дернула, и у Кати остался один только уголок от денег.

Собака отбежала в сторону.

— Отдай деньги, я на них подарки куплю, — шагнула Катя к собаке.

Но собака отбежала еще дальше, косо оглядываясь на Катю.

Тут мимо проехала машина. В машине бились и грохали пустые бидоны. От этого грохота собака побежала по улице большими прыжками.

Так Катя и не купила ни одного подарка.

Она даже не сказала про эти деньги ни дома, ни Дорину на другой день. Еще не поверили бы.

Пионервожатый пришел вовремя.

На заднюю парту рядом с Ниной, с бывшей Катиной подругой, села Василиса Аркадьевна. А в другом углу, на стульях — завуч и старшая пионервожатая.

Затем Дорин прочитал план, написанный Василисой Аркадьевной. Спросил кто «за». «За» были все.

И тогда пионервожатый сказал про Выборг.

— Хотим, конечно, хотим! — зашумели все.

— На лыжах покатаемся! — кричали ребята.

— Не на лыжах, а с городом, — заспорили девочки, — с городом познакомимся!

— Тихо! — сказал пионервожатый. И взглянул сначала на свои руки, а потом на пол. Взглянул и убрал руки за спину.

— На лыжах, конечно, на лыжах! — продолжали шуметь ребята.

— Вам сада мало, что ли! — спорили девочки. — Будем с архитектурой знакомиться, с культурной жизнью.

— Тихо! — сказал снова пионервожатый, выставил руки вперед и с удивлением посмотрел на эти свои руки.

А ребята продолжали шуметь. И пионервожатый (он стоял посередине класса) растерянно качнул головой и снова посмотрел на руки. Наверно, он опять готовился сделать стойку.

— Ну, знаете, — стукнул стулом завуч.

И все мгновенно замолчали, и было слышно, как в кармане у пионервожатого пересыпается мелочь, потому что пионервожатый сразу сунул руки в карманы и смущенно заулыбался.

— Ведь мы же с вами беседовали, — сказал завуч при всем классе пионервожатому.

— Беседовали, — вздохнул пионервожатый.

Он опустил голову, а все продолжали молчать.

— Придется нам все-таки подыскать другого товарища.

— Но я не хочу, чтоб другого… У меня и братьев не было, и сестры, и во всем нашем доме ребят не было.

— Может, вам лучше стать акробатом? — спросила старшая пионервожатая. — Вы, говорят, прекрасно делаете стойку.

— Знаю, что прекрасно, у меня разряд.

— Возьмите у нас кружок, акробатический. Там стойка очень необходима, и ребята будут. А пионервожатым — другого.

— Нам не надо другого, — хотела сказать Катя, но пионервожатый вдруг задумался.

— А как же Выборг? — спросил он, сдаваясь.

— Выборг само собой, — сказал завуч, — но только без стойки, — погрозил он пальцем.

В это утро Катя вдруг узнала, что солнце греет.

Солнце проходило сквозь стекло в автобус, и щека стала очень даже теплой. А рядом сидел Дорин и спал. У него несколько раз падала шапка, Катя ее поднимала, а Дорин не просыпался.

Спереди, сзади сидели все ребята их класса. Были еще Василиса Аркадьевна, бывший пионервожатый и две родительницы из родительского комитета.

Автобус ехал очень быстро. Он даже соревновался с электричкой, но потом шоссе пошло в сторону, а когда снова приблизилось к железной дороге, электрички уже не было, так что неизвестно, кто кого обогнал.

Выборг появился неожиданно, и все ему очень обрадовались, хотели сразу пойти по городу, но Василиса Аркадьевна подвела сначала к столовой.

Столовая только что была пустая. А тут сразу все столики оказались занятыми. Другие взрослые посетители встали в очередь и, облизываясь, принялись разглядывать меню.

Ребята взяли по чаю и развернули завтраки, которые сделали их мамы.

Еды осталось много, и после чая ее сложили в общий чемодан.

А потом пошли в библиотеку.

Почему пошли сразу именно в библиотеку — неизвестно. Если бы пошли сначала куда-нибудь в другое место, то ничего особенного дальше с Катей, наверно, и не случилось бы.

Здание библиотеки было разрушено войной и снова восстановлено. В этой библиотеке у Кати вдруг оторвалась верхняя пуговица от пальто.

— Вы идите, я догоню, — говорила она всем, доставая нитку и иголку, которые всегда у нее были с собой.

Все ушли. Один Дорин остался. Он стал рассматривать таблицы про рост числа читателей по сравнению с дореволюционным временем.

А когда Катя пришила пуговицу и они вышли на улицу, класса вдруг не оказалось поблизости. И слышно его нигде не было. Кругом был сад и ни одного прохожего.

— Они, наверно, там, — показала рукой наугад Катя. Дорин пошел за ней.

Но там парк кончился и начались новые дома.

— Тогда там, — показала Катя в обратную сторону.

Они пошли назад, но вместо библиотеки пришли к старинным зданиям, а когда обошли их кругом, то заблудились совсем.

— Кто потеряется, пусть идет в милицию и не волнуется, — вспомнил Дорин слова Василисы Аркадьевны.

— Нет, в милицию я не хочу.

Они стали ходить наугад, и то выходили к памятнику Ленина на площадь, то вдруг оказывались на железнодорожном вокзале.

А солнце стало таким теплым, что можно было встать у стены и загорать. Отовсюду сверху капала вода, растекалась по тротуарам, а Кате захотелось пить, но ни лимонада, ни мороженого нигде не было.

Дорин подпрыгнул и сорвал с забора сосульку. И себе сорвал. Они шли дальше и лизали эти сосульки.

На скамейке сидел мальчик. Он ловил солнце увеличительным стеклом и прожигал свою шапку. От шапки поднимался дым.

Мимо них по улице два раза промчалась гоночная машина номер семьдесят два. Она была вся такая забрызганная, будто за ней начали гнаться еще с осени.

Потом они увидели музей краеведения. В музее было пусто. Только экскурсовод сидел у входа с секундомером и считал свой пульс.

Он обрадовался посетителям и принялся рассказывать всю историю города. Он сказал, что Выборг — это древний русский город и что некоторые финские племена, которые здесь жили, постоянно хотели присоединиться к России, но им всегда мешали это сделать иноземные захватчики. А с той косой башни на базарной площади ничья невеста не бросалась, как болтают разные старухи, а просто там Василий Шуйский договаривался со шведами идти воевать против Лжедмитрия.

Потом, когда снова вышли из музея, оказалось, что на улице лужи.

И Дорин вдруг поскользнулся и упал в одну такую лужу.

Он сразу вскочил, и было заметно, что ему стыдно: как это он вдруг сам по себе сел в лужу.

— Ладно, — сказал он про пальто, — высохнет — очистится.

— Ничего не очистится. Что же, ты по городу будешь грязным ходить? — и Катя завела его в парк, стала счищать грязь.

— Хватит, — говорил Дорин, — хватит.

Но Катя его не слушала, а счищала грязь своим носовым платком.

И вдруг напротив парка на улице остановился автобус, из автобуса выскочили все ребята их класса и кинулись к ним.

— Это вы нарочно потерялись? Скажите мне честно, — допытывалась потом родительница из родительского комитета, когда автобус поехал в Ленинград.

И хоть Катя говорила, что нет, не нарочно, и даже показывала ту верхнюю пуговицу на пальто, родительница не очень верила и качала головой.

— Неужели нельзя поближе? — спросила Катя.

Они с Дориным шли из школы к доринскому дому.

— Мама не хочет. В старом фонде нет ванны, а мама о ней мечтает.

— И ехать оттуда час.

— Час и сорок минут, — поправил Дорин, — там новая школа. Мама говорит, прямо с понедельника.