Портрет Кати Е. - Воскобойников Валерий Михайлович (книги полностью бесплатно txt) 📗

Валерий Михайлович Воскобойников

Портрет Кати Е.

Есть девочки, которых никогда не назовут мальчиком. А Катю называют часто.

— Хулиган противный, слезай с забора сейчас же! — кричат дворники Кате.

И Катя слезает.

— Мальчик, ты не там переходишь улицу, — говорит, проезжая, милицейская машина.

И Катя переходит там.

Ночью маме снятся кошмары. Ее дочь сидит на паруснике, на самой вершине Адмиралтейской иглы и помахивает ногами. Внизу свистят дворники и милиционеры, но Катя слезать не хочет.

— Почему ты не обращаешь внимания на записи в дневнике? — говорит Катина мама Катиному папе наутро.

А папа вздыхает и по-прежнему не обращает внимания.

Наконец мама не выдерживает. На родительском собрании она берет слово.

Собрание решает: Катю пересадить к Дорину.

— Такая хорошая девочка, а болтушка, — говорит Василиса Аркадьевна, классный воспитатель, — это последний шанс.

— Дорин из тебя человека сделает, — говорит мама вечером после собрания.

А Катя молчит. Она расчесывает волосы на ночь и все равно молчит. А обычно она в это время разговаривает со скворцом Петькой или сама себе напевает.

«Кто же будет сидеть с Ниной?» — думает Катя. Нина — любимая Катина подруга. Сейчас ее в школе нет. Сейчас Нина болеет свинкой.

Дорин с первого дня первого класса был отличником. Он получал всегда одни пятерки. Даже четверки у него появлялись редко.

Если в школе устраивали торжественный митинг — Дорин на нем выступал. Если дарили цветы уважаемому человеку перед строем дружины — это делал Дорин.

Однажды класс в полном составе сбежал с уроков на фильм «Шпиона лови в себе». Дорин сбежал тоже. Он добежал до кино со всеми, а у касс незаметно скрылся и побежал в обратную сторону, то есть в школу.

Другому за это попало бы от класса. Но к Дорину все привыкли, от него этого ждали. И ему было хорошо, хотя всему классу потом было, конечно, плохо.

Если в перемену шумели, спорили о футболе, Дорин молчал за своей партой. Говорили о космонавтах, Дорин тоже молчал. Девчонки обсуждали одежду учителей, Дорин, конечно, молчал. Он был самым тихим в свободной от уроков жизни класса, этот Дорин.

Такого тумана Катя не видела ни разу в жизни. Как будто это и не туман вовсе, а военная дымовая завеса, пущенная кем-то специально, чтобы люди не могли попасть на свою работу, опоздали в школу, чтобы автобусы останавливались толпой на каждом перекрестке, а потом неуверенно переезжали улицу. Туман бродил вокруг светофоров, слепил фары машинам.

Катя понюхала туман. Он, оказывается, имел запах. Он пах старыми мокрыми щепками.

Можно было заблудиться и прийти в школу на второй урок, но тут попался на дороге Дорин. Вернее, Катя попалась ему и Дорин ее обогнал.

У них в классе мальчишки не здороваются при встрече на улице, если встреча не специальная. Отводят глаза, будто не узнают. А Дорин здоровается. Он и с учителями здоровается со всеми. И дверь им открывает, оставаясь сам позади.

— Здравствуй, Ермолова, — сказал Дорин и обогнал ее на несколько шагов.

— Дорин, а Дорин! — крикнула ему Катя. — А меня на твою парту сажают.

— Как на мою? — удивился Дорин.

Он забыл, что до звонка всего чуть-чуть, и дал догнать себя Кате.

— А так, на твою. Василиса Аркадьевна моей маме вчера сказала.

— А кто это попросил?

— Очень нужно, конечно, не я.

— Куда же меня пересадят? — расстроился Дорин.

— Тебя никуда. Ты рядом со мной будешь сидеть, чтобы исправлять меня. Это все Василиса Аркадьевна сказала.

— Раз сказала, значит, нужно, — вздохнул Дорин и снова пошел быстрыми шагами.

Катя еле успевала за ним. А бежать не хотелось. Что она, физкультурник, что ли? Он будет идти по улице, а она рядом с ним бежать. И она отстала. Но в школу все-таки успела. И пальто сдала до звонка, и в класс вошла, и только тогда зазвенел звонок.

Первый урок был легкий — рисование.

— Дорин, а Дорин, — сказала Катя.

— Молчи, — сказал Дорин.

— Смотри, кто-то по стене ползет.

Дорин не отвечал и на стену не смотрел.

— Дорин, убери с моей половины локоть.

— Не болтай.

Он писал сегодняшнее число, облизывая нижнюю губу, и очень старался. А Катя уже написала.

— Привык один всю парту занимать.

Дорин молчал.

Катя провела пальцем по парте.

— Эта половина моя, эта — твоя.

— Я и так на своей сижу.

— Вот это ты видел? Вот этот мой кулак?

— Катерина Ермолова! — крикнул учитель. — А я слышал, ты исправляешься.

В дневнике Кати он написал замечание: «Показывала кулак на уроке рисования».

Вечером Катя вышла во двор. Во дворе гуляли малыши. Они ходили вокруг деревянной горки и не могли на нее забраться. Родители малышей скалывали детскими лопатками лед с лесенки. Наконец лед весь скололи и родители по разу съехали вниз. Некоторым понравилось, и они прокатились еще по разу. Потом стали кататься малыши. Но малыши были неорганизованными. Один стоит на горке и кричит вниз, чтоб ему освобождали дорогу, а потом съедет и сам становится на этой дороге.

Катя предложила кататься вагончиками. Все цеплялись друг за друга и ехали вниз. Внизу у конца ледяной дорожки получалась куча мала. Когда Катя в третий раз вылезла из этой кучи вся белая, в ледяной трухе, ее остановила женщина в красивой шубе.

— Вероятно, ты Катя Ермолова?

— Я. А как вы узнали?

— Да так вот, по рассказам, — усмехнулась женщина.

Катя привела ее к своей квартире.

Дверь открыл Катин папа с ножом в руке. Он, если что делал, то всегда забывал положить вещь, которой работал, на место, когда звонили, и шел с этой вещью открывать.

Женщина в шубе странно посмотрела на большой кухонный нож в папиной руке и сказала:

— Я мама Левы Дорина.

Папа засмущался и спрятал нож за спину. Женщина еще раз странно посмотрела на папу и вошла в квартиру.

А Катя вернулась на горку. Но там стало ей неинтересно, потому что интересней было бы послушать разговор папы с доринской матерью.

— У тебя опять замечание, — сказала Катина мама вечером за чаем. — Ну зачем ты показывала кулак Леве Дорину?

Катя молчала.

— Разве я показываю папе кулак? Что ты молчишь? Скажи, я показываю?

Папа вынул платок и стал в него сморкаться. Было похоже, что он в этот платок смеется.

— Ты не молчи. Ты скажи, я показываю кулак кому-нибудь на улице? — настаивала мама.

— Нет, — сказала Катя тихо.

— А ты вот показываешь. Человеку, который тебя исправляет.

— Я больше не буду в следующий раз.

— Ты каждый день говоришь свое «больше не буду».

— И нет. Про кулак не говорила. Про плоты и про рваное платье говорила, а про кулак — ни разу.

— Ладно, — сказал папа, — пошли играть в шашки.

— Нет, ты подожди. Ты видишь, я ее воспитываю.

Но папа уже ушел в комнату.

Про разговор с матерью Дорина он ничего не сказал. Или разговор был такой секретный?

В комнате у Кати жил говорящий скворец Петька. Этот скворец раньше принадлежал тунеядцу Ляпину с первого этажа. Про Ляпина все говорили, что у него светлая голова, но он сбился с пути. И терпели его художества, пока не кончилось терпение.

Ляпин ловил птиц и торговал ими на рынках. А дома у него постоянно жил в своей клетке скворец Петька. И Ляпин научил его говорить. Когда у Ляпина было хорошее настроение — Петька учился хорошим словам, когда настроение было разное — Петька учился словам разным.

Однажды была выставка птиц, и Петька занял там первое место среди скворцов по чистоте выговора. Его пригласили участвовать в телевизионной передаче. Ляпин к этой передаче купил себе белую рубашку и занял галстук у Катиного отца.