Чудо-юдо, Агнешка и апельсин - Ожоговская Ганна (читаем книги .txt) 📗
— Но… но ты же сам говорил, что носить портфель — это…
— Я говорил о Гражине. Какой-нибудь девчонке из нашего класса я нипочем не стал бы носить, понял? Агнешка — совсем другое дело. Она живет вместе с нами, дружит с нами, верно? И в учебе нам помогла; конечно, помогла тебе, но ты мой друг, значит, вроде бы как и мне. Ясно?
— Ясно-то ясно, но только раньше ты по-другому говорил. Раньше ты говорил, что только дурак…
— «Раньше, раньше»!.. Мало ли что я раньше говорил. Я же не осел. Это только осел, как упрется, так и ни с места — никогда не меняет мнения. Человек — другое дело. А тут речь идет о нашей чести, сечешь?
— Ну-у-у да, конечно, оно верно, — начал сдаваться Витек.
На следующий день они поджидали Агнешку возле школы, и, как только она вышла, Михал решительным движением взял у нее из рук портфель и как ни в чем не бывало зашагал рядом с растерявшейся от неожиданности девочкой, кивком головы показав приятелю, чтобы он шел по другую сторону от нее.
Витек несколько раз оглянулся, не видно ли где-нибудь поблизости соперника, но вокруг все было спокойно. Правда, некоторые одноклассницы Агнешки многозначительно улыбались, а одна из них даже насмешливо фыркнула:
— Смотрите, Агнешка пользуется успехом!
— Обтирайся по утрам холодной водой, — отпарировал Михал, — быстро от зависти излечишься.
— Михал, Михал, перестань! — Агнешка была явно недовольна. — Опять цепляешься?
— Я? Ты что, оглохла? Она первая начала. Я только ответил. А этот твой… вчерашний, кто такой?
— О ком ты говоришь?
— Ну, о том, что портфель тебе носит.
— Ах, этот! Это Олек, брат Боженки из нашего класса. Он учится в девятом классе.
— В девятом? А я думал, в одиннадцатом. Такая дылда?
— Ему только шестнадцать, но он спортсмен.
— Спортсмен? — Михал был неприятно удивлен. — Первое место в гонках на ходулях занял?
— Об этом я не слышала, — улыбнулась Агнешка, — а вот своя байдарка у него, правда, есть. Он обещал меня покатать как-нибудь в воскресенье.
— Врет, наверно, воображала! — разозлился Михал. — Ты поменьше его слушай.
— Почему?
— А потому, что у него или вообще нет никакой байдарки, или он тебя утопит, и привет!
— Есть, есть. Он мне показывал. И не утопит — я хорошо плаваю. А он и подавно.
— Ты видела?
— Боженка говорила.
— Говорить каждый может. А что же он сегодня не пришел? Испугался?
— Что ты болтаешь? Почему испугался?
— А что же он к школе не пришел?
— Их класс поехал на экскурсию в Казимеж.
— Да-а-а? — У Михала вытянулась физиономия. — Ну ничего, мы еще с ним встретимся.
Однако в последующие несколько дней все складывалось как-то так, что «встретиться» им по разным причинам не удавалось: то у Агнешки уроки кончались раньше, чем у Витека и Михала, то их класс после уроков шел на выставку, а один раз Витек взбунтовался и отказался ждать у школы Агнешку.
— Стой тут один, если тебе хочется, — заявил он.
— Чудак, я же для тебя стараюсь!
— Для меня?! — Витек решил, что ослышался.
— Факт, для тебя. Изо всех сил стараюсь сделать из тебя человека, а ты спасибо не скажешь. Что ты значишь один? Ничего! Ноль, ноль без палочки, круглый ноль! Наверно, до сих пор бегал бы вприпрыжку со своим Генеком и в классики с ним играл. Одно слово — пацан! А с нами, со мной, значит, и с Агнешкой, ты, можно сказать, стал на парня похож.
— А может, хватит для этого и тебя одного, без Агнешки?
— Нет, одного маловато. Тут один раз я слышал, по радио передавали: «По мере возмужания у юноши проявляется все больший интерес к девушкам». И точно, ты видел: «жердь» проявляет интерес к Агнешке. А мы что? Хуже, что ли? Подумаешь, велика важность — до девятого докарабкался!
— Хм! — Витек начинал уяснять смысл и значение некоторых, казалось бы, несущественных явлений. — Но… ведь он… ведь Агнешка… Давай лучше будем косить портфель какой-нибудь другой девчонке. Вон их в классе сколько! Еще спасибо скажут.
— От кошки рожки! — прервал его Михал. — Непрактичный ты человек. Посуди сам: какой смысл таскать портфель какой-нибудь девчонке, которая живет за сто верст? Тебе больше делать нечего, что ли? Да и к обеду всегда будешь опаздывать. А тут топаешь себе потихоньку с горочки. И девчонка толковая. Это тоже не последнее дело. Ты меня слушай, со мной не пропадешь. С девчонками вообще одна скукота, сам знаешь. А ну как еще дура попадется? Пиши пропало! А у Агнешки и часы есть — чуть что, можно и время спросить. Ты не думай, «жердь» тоже, видать, не дурак!
Глава XX
Прошло немало времени, а в пятом классе все еще не утихали страсти вокруг необычайного происшествия. Слухи о «шайке» дошли и до родителей. Пришлось созвать родительское собрание.
Вечером, после собрания, Петровские поссорились.
— Ни на шаг теперь не выпущу из дома! — кричала мать Витека, вернувшись домой. — Родители этих шалопаев тоже считали, что дети их в школе на вечере задержались…
— Витек не такой, — защищал сына отец. — За ручку парня водить тоже не дело. Ты что же, маменькиного сынка из него хочешь вырастить?
— А что в этом плохого? Во всяком случае, я не хочу, чтобы мой ребенок научился врать да еще с какой-нибудь шайкой связался!
— Не беспокойся, не свяжется. До сих пор он никогда не врал. Если он говорил, что идет на занятия кружка, то так оно и было. В город пошли — тоже сказали без всяких уверток.
Витек с Михалом слушали радио в комнате у Агнешки. Только что закончился концерт по заявкам слушателей. Агнешка выключила приемник, и возбужденные голоса из-за стены стали слышны совершенно отчетливо.
Витек сидел красный как рак. Михал делал вид, будто ничего не слышит. Агнешка, занятая своими мыслями, видно, и впрямь ничего не слышала, потому что вдруг сказала:
— Через две недели приедет тетя.
— Ну, конец! — воскликнул Михал, — Опять начнется кутерьма!
— Что? — в первый момент не поняла Агнешка, переводя на него взгляд.
— Ну… это… опять начнут без конца цапаться со старухой. Ты что, забыла?
— Тетя вернется здоровой, отдохнувшей. Раньше она была нервной. Неужели ты не понимаешь?
— Не понимаю, — признался Михал. — Что это за болезнь такая — нервы? Неужто человек не может сказать себе: не буду нервничать, и точка. Взять себя в руки…
— А разве это легко? — очень серьезно спросила Агнешка.
Как бы в ответ, донесся голос матери Витека:
— Уж я сумею взять вас в руки! Тебе не хватало только из-за родного ребенка инфаркт получить! У этих юнцов вечно одно озорство на уме! Но если я что замечу, такую порку задам… Боже, вот, дождались!
— У кого инфаркт? — спросила приглушенным голосом Агнешка.
— У отца Вихана, — тоже шепотом ответил Витек.
— А старик Вечорека, — громко проговорил Михал, — отодрал его ремнем.
— Откуда вы все знаете? — удивлялась Агнешка. — Но ведь больна была, кажется, мать Вихана?
— От кошки рожки! Збых брехал, как собака! Его мать и не думала болеть! А откуда знаем? ОБС — Одна Бабка Сказала. С утра, еще до большой перемены, девчонки всякие тайны друг другу на ухо передают. Под строгим секретом. А после большой перемены весь класс уже знает. А в «зеленых штанах», оказывается, была двоюродная сестра Вихана. Говорят, хорошая девчонка.
— А те… ну, Вихан этот и второй… как его?.. Они что говорят? Оправдываются?
— Вечорек в школу не ходит, — охотно рассказывает Михал. — А Збышек? Погорел. Виду не показывает, но погорел начисто! Ходит тихонький. В классе его не видно и не слышно.
— А сначала как выкручивался! — припомнил Витек. — и клялся и божился: я не я, и хата не моя…
Вихан был в классе заводилой. Учился он средне, но природные способности, хорошие манеры и начитанность давали ему возможность порой блеснуть ярким ответом и произвести выгодное впечатление.
Особенно нравился он девочкам, с которыми всегда был подчеркнуто вежлив. Но и у ребят он пользовался авторитетом за свою физическую силу, изобретательность и организаторские способности. Он был неистощим на всякие выдумки и обладал редким умением вовремя ускользать из коварных учительских «сетей».
