Чудо-юдо, Агнешка и апельсин - Ожоговская Ганна (читаем книги .txt) 📗
— «Тупица, тупица»!.. — обиделся Витек. — Конечно, тебе легче, ты старше меня.
— Ерунда! Когда я остался в четвертом, мне тоже говорили: «Какой умный — второй раз!» А я и в первый раз все понимал. Потому что котелок варит! — Он постучал карандашом по лбу.
— Так ты два года в четвертом сидел?
— Ну, сидел. Чего вылупился на меня?.. Ну и что? Я и в пятом остался бы. Директор вызвал маму и предупредил. Вот она меня и привезла к дяде…
— А почему?.. — спросил Витек.
— Почему? Глупый вопрос. Попробовал бы ты так. Из школы пришел — берись за работу. Обед свари, дай малышам поесть. Помой посуду. А нарубить дрова, накормить поросенка тоже ведь надо? В доме, брат, всегда работа найдется. То забор починить, то крышу залатать. И все на мне.
— А мать, а отец?
— Мама весь день на заводе. А придет домой, тоже работы хватает: пятеро душ в доме. А отчим — у меня нет отца — лентяй и пьяница. Весь заработок пропивает. А если мама что-нибудь говорит, он орет: «На свои пью!» — и в драку. А я маму бить не давал. Раз я на него кочергой замахнулся. Но он, конечно, сильней меня, — Михал помрачнел, — так меня отутюжил, что я два дня пролежал как неживой. Попробуй тут поучись!
Витек даже онемел. Значит, Геня правду говорил: Михал и с отчимом дрался, и учился плохо…
— А я думал, тебе все под силу, — сказал Витек.
— Нет, не все, — откровенно признался Михал, — но мама говорит, что я в отца пошел. А отец у меня был силач! Вот подрасту… увидит он. Пусть тогда попробует маму тронуть…
— Я про учебу, — пояснил Витек.
— Ах, про учебу. Я в математике силен. Сразу все соображаю. Два раза объяснять не надо. — Он посмотрел на Витека с превосходством. — А по другим предметам… так себе.
— Тут весь день твой, сиди да занимайся…
— Ты что! Весь день? Зачем?
— Как — зачем? Надо же учиться… — Витек никогда не разговаривал на такие темы, и ему не хватало слов. — Ну, все же учатся. Нельзя же без образования…
— Ну, школу-то я как-нибудь кончу! Подумаешь, сидел в четвертом два года. Велика важность. Устроюсь на работу, буду деньги зарабатывать. Вон отчим никаких школ не кончал, а денег загребает будь здоров! Только пропивает все, собака!
— Михал, да ты что? — Витек с опаской оглянулся на дверь.
— А что? Неправда, что ли? А что бы ты сказал, если бы твой отец так?..
— Мой папа все деньги маме отдает, — с гордостью заявил Витек. — У нас мама деньгами распоряжается.
— А он ничего не давал. Иногда какую-нибудь ерунду купит малышам, и все. А командовать любил: «Это сделай так, то сделай так!» А я ему — фигу. Это дом моего отца. Чтобы мной командовали? Черта с два!..
Видя, что Михал собирает учебники, Витек удивленно спросил:
— А остальные уроки? Еще польский и география. Я думал, мы все уроки будем вместе делать…
— От кошки рожки видал? Ну, и меня здесь больше не увидишь сегодня. Письменные поневоле приходится делать, а по остальным как-нибудь выкрутимся.
Витек с сомнением покачал головой.
— А что, у вас в школе не подсказывают? — Михал широко улыбнулся. — Неужто ты меня не выручишь в случае чего?
— Подсказывают, конечно… я выручу… — Витек снова с опаской оглянулся на дверь. — Но если учитель заметит, знаешь, что нам будет?
— Я тебя научу подсказывать так, что только держись! Отличный способ. Я сам придумал. Ну, пока, зубрила! Тетрадку по математике оставляю, можешь сдуть задачку. Но с условием: поможешь мне потом по письму… а то эти сочинения — смерть моя! Не люблю придумывать всякий вздор.
— А что… что ты теперь будешь делать? — спросил робко Витек.
— Как — что? Глупый вопрос. Вся Варшава моя! Должен же я познакомиться со столицей, а? Привет пай-мальчикам!
Нет, пай-мальчиком Витек не был. Знал он, что такое подсказка, что такое списывать, что такое убегать с уроков. Последнее, правда, чисто теоретически.
Ну и Михал! Витек только теперь облегченно вздохнул. Все время ему было не по себе. Как это Михал на отца, то есть на отчима, руку поднимает? Как он на второй год не боится остаться? И уроки решил не учить… Совсем, видно, ничего не боится!.. И сильный! А так, в общем, неплохой парень. Болтает он все! Учиться-то ему все равно придется. Надо же будет показывать дяде дневник с отметками.
Нет, все же Михал нечестно поступил… «На, сдувай задачку, и привет!» И — «тупица ты»! Сам по два года в одном классе торчит — и не тупица!.. Ну нет, братец, мы еще увидим, кто из нас тупица!
И Витек снова героически принимается решать задачку. Он пробует и так и этак. Черкает, перечеркивает, гадает. Ничего не получается…
Вздохнув, он открывает тетрадку Михала и старательно, строчка в строчку, переписывает решение.
Неожиданно в кухню приходит учительница. На воре шапка горит. Витек мгновенно цепенеет. Но пани Толлочко не обращает на него никакого внимания. Она чем-то встревожена и озабочена. Она ставит на газовую конфорку кастрюльку и лишь некоторое время спустя замечает, что забыла зажечь газ. Она подносит руку к виску, смотрит на Витека, открывает рот, точно собирается что-то сказать, и вдруг молча уходит.
Пригоревшее молоко вывело Витека из задумчивости. Он быстро выключил газ, но запах горелого молока мгновенно распространился в кухне и в коридоре.
— Что за наказание! — воскликнула старуха Шафранец, входя в кухню. Она, по-видимому, собиралась произнести длинную тираду, но тут дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась медсестра.
— Фу! Фу! Ну-ка, живо-быстро! Откройте окно! — приказала она морщась. — Я еще на лестнице почувствовала вонь. Кто оставил молоко? Что за растяпа?
— Пани Толлочко! Пани Толлочко всегда такая чувствительная к запахам, дым табака ее раздражает… — с нескрываемым злорадством говорила старушка.
— Пани Толлочко? Но я ее только что встретила на улице. Смотрю — она бежит куда-то вверх. Окликаю ее. Ей же нельзя так бежать: у нее одышка… Но разве ее остановишь, бежит. Крикнула мне: «Иду на почту, на переговорный! Боюсь, беда случилась!..» Какая беда? Что-нибудь произошло?
— Наверно, произошло. И мне это совсем не нравится, — разволновалась пани Шафранец.
Она дождалась, когда медсестра вышла в коридор, и, не давая ей войти в комнату, стала шепотом излагать предшествующие события:
— Полчаса назад пришел почтальон. Я его всегда узнаю по звонку. Я подумала, нам посылка или письмо, потому что давно не было… А это прибыло письмо учительнице. Тоненькое. В голубом конверте. Доплатное. Я сразу подумала: что-нибудь нехорошее. И вот пожалуйста: молоко оставила на огне, а сама убежала. На что это похоже?..
— Как только учительница вернется, я дам ей капли. А на ночь чаю с малиной. Погода такая скверная, простудиться недолго…
— Да, да, в малину я тоже верю, — сказала пани Леонтина. — Что же у нее могло случиться?
— Мало ли с людьми бед случается! — вздохнула пани Анеля. — Чего только не насмотришься за день в больнице… Если учительница мне скажет, и вы узнаете. Конечно, если это не секрет.
Медсестра всегда любила поговорить с людьми, узнать, что делается вокруг, но никогда не сплетничала и секретов не выдавала, особенно если ее об этом просили. «Буду нема, как могила!» — говорила она, и это было надежней самой страшной клятвы.
Михал побывал на улице Краковское Предместье, спустился эскалатором вниз и по набережной вернулся домой.
— На сегодня достаточно! — заявил он Витеку и сел переписывать задание по языку.
— Ну, как дела с математикой? — спросила Петровская, заглянув в кухню.
— Витек туп, у него нет способностей к математике, — ответил со всей откровенностью Михал.
— И что же, он не приготовил уроки? — не на шутку испугалась пани. Ирена.
— Все сделано, можете проверить, мама, — успокоил ее сын.
— Главное — помогать друг другу! Верно, Витек? Ты — мне, я — тебе! А то пропадешь ни за грош. Правильно я говорю?
— Парнишка он неплохой, но больно языкастый, — сказала Петровская мужу.
