Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского) - Осеева Валентина Александровна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
– Ни, я не издеваюсь! Я ничуть не издеваюсь! – запротестовал Генка.
– Да с тебя бы за это надо галстук снять! – твёрдо сказал Васёк.
– Галстук снять? – Генка перестал смеяться, пристально поглядел в глаза Трубачёву, потом скучно улыбнулся. – Догадливый ты… Может, что другое придумал бы… А галстук с меня и без тебя сняли… за мою дисциплину…
Васёк мащинально погладил на груди свой галстук.
– Надо заслужить, – сказал он, уже с сочувствием глядя на Генку.
Но Генка молча приклеивал листы подорожника к своим коричневым, блестящим от загара ногам.
– Эй, слухай! – вдруг подмигнул он Ваську и, оглянувшись, зашептал: – Что-то один ваш хлопчик с какой-то жестянкой лазит и срисовывает всё?
– Срисовывает? Малютин, верно. Какой он из себя?
– Да такой какой-то… – Генка вытянул шею, широко раскрыл глаза, устремил их вдаль и стал что-то быстро-быстро рисовать пальцем на ладони.
Васёк подпрыгнул и хлопнул себя по коленкам.
– Малютин! Малютин! Вот здорово! – Он поперхнулся от смеха. – Ой, не могу! Малютин!
– Да стой! Тихо! Ты мне скажи: а чего он такой? Просто интересный хлопец. Очень он мне понравился!
– Ну ещё бы… Он у нас художник! – похвалился Васёк.
– А-а, – вскидывая брови, протянул Генка. – Художник! Я тоже за ним это заметил. А ещё… Он каждую малую травку разглядывает, каждого жучка он так легонько берёт да распрямляет его… – Генка подул на руку и нежно сказал: – А ведь оно живое… Хиба ж ты ему крылья звяжешь, як воно летыть..
Генка старался говорить по-русски, но незаметно для себя пересыпал свою речь певучими украинскими словами. Васёк с интересом слушал его.
– Воно ж живое, – повторил Генка. Глаза у него посветлели, он всё ещё держал протянутой свою ладонь и улыбался.
В кустах громко заржал Гнедой. Мальчики оглянулись.
Жеребец лёг на спину и стал кататься по траве.
– На дождь, – пояснил Генка, щуря на солнце глаза.
– Плохо, – с сожалением сказал Васёк. – Я дождь не люблю.
– А то наплевать, что ты не любишь. Дождя треба. Нехай отавы растут. Мы траву по два раза косим. У нас земля… – Генка нагнулся, вырвал с корнем пучок травы, растёр на ладони комочек чёрной земли, – як масло! Дывись, чи такая у вас земля, як у нас?
Васёк внимательно посмотрел на Генкину ладонь, силясь припомнить, какая земля под Москвой. Но в памяти его почему-то вставали аккуратно подстриженные городские клумбы.
– Такой земли, як у нас, нигде не найдёшь!
Генка выпрямился, медленно повернул голову, окинул взглядом цветистый луг, речку, далёкое желтеющее поле, лес и с гордостью сказал:
– Вот она, наша земля!
– А я с Генкой познакомился! – сказал за обедом Васёк. – Чудной парень. Просто особенный какой-то! Ему наш Малютин понравился.
– Я? – удивился Сева. – Почему это? Да я его и не видел.
– Зато он видел! Как ты рисуешь и как жуков разглядываешь. Здорово он тебя передразнивает!
– Передразнивает? – Сева нахмурился.
– Нет, ты не думай! Он не в плохом смысле. Он по-хорошему! Это такой парень…
Васёк рассказал про свою встречу с Генкой.
Ребята слушали с любопытством.
– Да вот он придёт скоро, сами увидите. Эх, такой парень – и без галстука! – с огорчением вздохнул Васёк.
– Значит, провинился! – с уверенностью сказал Одинцов. – Иначе не наказали бы. Тут все хорошие!
Мазин сморщил лоб и недовольно засопел:
– Эх, вы! Чуть что – галстук снимать с человека!
– А ты как думаешь? Дисциплина так дисциплина, а то всех распустить можно! Заслужит Генка – вернут ему галстук.
Саша покачал головой:
– Надо разобраться. У Генки ни отца, ни матери нет. Может, его обижают?
– Ну нет! Кто его обижает? Наоборот. Игнат говорил, что его избаловали все, и дядя Степан даже. А конюх ему Гнедого в любое время даёт, уж об этом на собрании один раз ставили вопрос. Кто его обидит! – с жаром сказал Васёк.
– Игнат ещё говорил, что Генке всякие поручения доверяют, и на работу он мастер, руки у него золотые. Галстук он свой заслужит, как только начнётся работа в огороде или в поле. Я у Игната всё расспросил! – сообщил Петька Русаков.
Ребята долго не могли уснуть после обеда. Они вскакивали, заглядывали в окно – не пришёл ли Михайлов внук. Но на школьном дворе было тихо.
Из окна была видна хата деда Михайла.
Дед Михайло обычно спал на свежем воздухе под навесом, варил на железной печке обед и, сидя перед огнем на скамеечке, сапожничал.
Рядом с навесом низкая дверь вела в хату-мазанку с глиняным, крепко убитым полом и с русской печью. Под окошком стояли стол и скамья, выкрашенные в коричневую краску. Новая кепка и школьная сумка с тетрадями висели в углу, рядом с расшитым полотенцем. На подоконнике стояла чернильница. Над ней жужжали и бились мухи, падали в чернила и, отяжелев, ползли по стеклу, оставляя за собой чёрный след.
Днём Михайло суетился по двору: что-то прибирал, приколачивал, вступал в разговоры с ребятами и, подняв острую бородку, разглядывал их живыми, весёлыми глазами. Потом вдруг, словно что-то вспомнив, мелкими шажками бежал под свой навес и, не добежав до него, останавливался посреди двора, к чему-то прислушиваясь. Видимо, он привык к неожиданным появлениям внука и всегда ждал его.
Теперь Михайло сидел перед печкой и чистил картошку, сбрасывая на пол кожуру.
– Может, Генка своего Гнедого потерял да ищет в лесу, – поглядывая в окошко, гадали ребята.
Глава 6
В колхозе
– Пшеница у нас уродилась – чистое золото! – Степан Ильич осторожно срывал колос, большими тёмными пальцами вылущивал жёлтые крупные зёрна и клал их на широкую ладонь. – Вот посмотрите… Это новый сорт – «кооператорка». Мы с ней опыт делали – из озимой в яровую переводили. Может, слыхали про это?
Ребята лезли со всех сторон – посмотреть на сорванный колос, на тучные зёрна пшеницы.
– Ого! Вот она как, булка-то, растёт! – просунув голову, серьёзно сказал Мазин.
– А Мазин не видал, только едал, – сострил Одинцов.
– У вас всё кругом пшеница? – оглядывая поле, спросила Валя.
– А вот подождите, пойдём и на гречу… А там далее овёс начнётся, до самого леса… Мне как раз туда заглянуть надо…
Степан Ильич шагал по дороге, вёл ребят по узеньким стёжкам. Освещённые солнцем, желтели поля пшеницы, розовела греча, и отливали сизым цветом густые овсы. Вдалеке по лугу без устали ходила сенокосилка, оставляя за собой ровные ряды срезанной травы. Люди казались издали маленькими. Цветные платки и вышитые рубашки мелькали пёстрыми пятнышками; под умелыми, ловкими руками колхозников росли огромные, как дома, стога. Где-то слышалась дружная песня, красиво выделялась втора, и девичий голос, заканчивающий песню на высокой ноте, долго звенел в чистом летнем воздухе…
– Здорово, ребята, правда? – ахнула Нюра Синицына.
– А работают как… ого! – восхищались ребята.
– А у нас иначе нельзя. Выдалась погода, начался покос – все на луг! А то как пойдут дожди – беда! Сопреет сено и погибнет – чем тогда скотину кормить? – пояснил Степан Ильич.
– А когда же они обедают? Так целый день без еды и работают? – спросила Надя Глушкова.
– Как – без еды? У нас на стану поварихи для всех обед варят. Там и пообедают, там и отдохнут в холодке, там и газету почитают.
– Добрый вечер! – пробегая мимо с граблями на плече, торопливо здоровались колхозницы. Лица у них были потные и горячие от солнца, руки до локтей исколоты сеном.
– Эй, дивчина! – окликнул одну из них Степан Ильич. – Скажи там, чтоб вечерком кузнец ко мне зашёл, чуешь?.. А вот интересно вам ещё новую молотилку нашу посмотреть, – снова обратился он к ребятам. – Я её на Сельскохозяйственной выставке облюбовал. Она у меня тоже москвичка, можно сказать…
Он начал рассказывать, как работает молотилка.
– Пойдёмте на молотилку! – просили ребята.
– Молотилку я вам потом покажу, а сейчас на скотный двор заглянем мимоходом.
