Девочка Прасковья - Лимонов Анатолий Иванович (лучшие книги .TXT) 📗
оказалась от нее вдалеке, на базе горноспасателей, где располагалась вторая
группа поисковиков. Но ей о нас уже сообщили, и она тоже собиралась прилететь
сюда завтра вместе с самолетом геологов.
Хоть мы немножко и
расстроились от такой очередной вынужденной задержки, но тем не менее
настроение у нас поднялось.
Я очень обрадовался тому
обстоятельству, что еще одну ночь буду вместе с Пашкой, теперь вот уже в
надежном месте, где не нужно будет ничего бояться и опасаться, и что можно
будет допоздна посидеть у костра, попечь картошечки и повспоминать все, нами
пережитое. Не знаю, думала ли так же и Пашка, ибо это осталось для меня тайной.
Короче, судьба подарила нам, как бы извиняясь за все прошлые удары, еще целые
сутки беззаботной жизни вдвоем! А тут еще пришел дядька Петро и пригласил нас
пройти в столовую и «отобедать геологической кашки». Новость для меня, не
скрою, ну очень приятная! Я взял Пашку за руку, и мы, радостные, поспешили за
крепышом в защитной панаме. Ах, кабы я знал в тот момент, что нас всех ждало
уже менее, чем через час! Злые силы, не сумевшие разлучить нас навеки в
избушке, сделали все, чтобы ускорить наше расставание! И произошло это вот так
внезапно, нежданно-негаданно, что я оказался совершенно не готовым к такому
повороту
судьбы, заставшему меня врасплох. И вот ведь как все получилось! Мы сидели в
вагончике-столовой и с аппетитом ели перловку с тушенкой, запивая это кушанье
парным молочком (оказывается, на базе жила козочка!). Я уже загадывал на то, как мы проведем остаток этого дня. Дядька Петро был рядом и рассказывал веселые
истории и байки из жизни геологов (а знал он их, наверное, не меньше сотни!). А
его русско-украинская (или украинско-русская?) речь делала рассказы еще
колоритнее и еще смешнее. И тут в столовку вошел летчик. Он поздоровался с нами
и пожелал приятного аппетита. Дядька Петро предложил и ему пообедать, но тот
отказался, сказав, что скоро улетает к горноспасателям и поест уже там, так как
у них на первое был сварен борщ по-украински. Услышав такое, дядька Петро
безнадежно крякнул и расправил свои пышные усы.
— Как дела, парень? —
летчик дружески хлопнул меня по плечу. — Так значит, это ты тогда махал нам?
— Ага! — кивнул я.
— А мы от бури тогда
удирали! Ох, и гроза же была!.. Как вы ее хоть пережили-то? Мы все так
волновались за вас, а помочь ничем не могли…
— Да мы в пещере
отсиделись… Правда, чуть дубаря не дали… Там очень прохладненько было… —отозвался я.
— Ну, молодцы, стойкие
ребята! Если бы не та буря, мы бы вас тогда еще до вечера забрали! Ну, да
ничего, главное — все обошлось. Пусть уж лучше позже, чем никогда!
— Значит, Андрюха,
все-таки решил полететь? — спросил пилота дядька Петро и добавил, старательно
избегая акцента: — Может, все же пропустишь трошки перловочки, а то горняки, поди, борщ-то уже давно слопали…
— Нет, спасибо, Петро,
надо слетать еще разок, пока погодка что надо. Пошли, лучше поможешь нам
загрузиться.
— Ну, то всегда
пожалуйста! — оживился геолог, вставая и надевая панаму.
— Пока, ребятки!
Счастливо добраться до дома! — отдал нам честь летчик. — Уже вечером улетаете?
— Нет, только утром, —
отозвался я.
— А что так?! — удивился
пилот.
— Та вертушка трошки
пидломалась! — встрял в разговор дядька Петро, снова щедро перейдя на
украинский.
— Вот, Петро, я всегда
говорил, что моя «Аннушка» надежнее этих винтов!
— Спасибо вам! У вас
такая красивая форма! — сказала Пашка летчику Андрею, и эти вот ее слова дали
старт нашему стремительному расставанию.
Летчику этот комплимент,
видно, понравился, и он, уже выходя из столовой, вдруг неожиданно быстро
вернулся и произнес:
— Слушайте, милая барышня,
а не ваша ли это тетушка дежурит на базе горноспасателей? Уж больно вы похожи.
— Моя-моя! — оживилась
Прасковья. — Это тетя Зоя!
— Да-да, тетя Зоя, —
улыбнулся летчик. — Очень хорошая женщина. Так сильно за вас беспокоится… А
не хотите ли полететь к ней прямо сейчас? Мы ведь как раз туда и направляемся.
Всего часика два, и будете уже в объятиях своей тетушки, а то до утра-то еще
ой, сколько времени, да и вертушку могут вовремя не починить.
— Правда?! — изумилась
Пашка, и глаза ее засверкали.
— Конечно! С базы
горноспасателей, может, даже до темна, если пойдет вездеход, сможете уже и до
станции добраться. А там литером до Екатеринбурга. А уж там поезда всю ночь
ходят…
— Верно! Летай, милая, а
то эти вертушки-ватрушки подвести могут. Застрянешь тут еще на нэдэльку, —поддержал пилота дядька Петро.
— Здорово! —
обрадовалась Пашка. — Тогда летим, конечно! — и она, залпом допив молоко, кинулась к выходу, но тут же осеклась, встретившись со мной взглядом.
А я испытал такой удар в
сердце, будто кто-то сзади коварно саданул меня ножом под левую лопатку. Пашка
подошла ко мне, виновато улыбаясь и теребя косичку, и не зная, что мне сказать.
Я нашел в себе силы не выдать своего отчаяния и, улыбнувшись, сказал: — Конечно, Паш, лети,
нельзя упускать такой шанс! Тебе ведь еще лечиться надо, а то опять гроза
какая-нибудь соберется… и застрянем тут опять… как всегда.
— Спасибо, Жор! — тихо
сказала девчонка и так посмотрела на меня, что я сразу ей все простил.
— Я тебя провожу! —
сказал я и вышел следом за Пашкой.
Я шел и ни о чем не
думал. Оглушенный всем происшедшим, я никак не мог собрать воедино свои мысли, осознать все так, как должно. Разлука безжалостно подгоняла нас, и все мои
воздушные
замки, построенные на мыслях о еще одних сутках в тайге вместе с девчонкой, рушились теперь стремительно и неотвратимо…
Мы подошли к кромке
летного поля. Ярко светило солнце, дул легкий попутный ветерок. Пахло смолой и
цветами. Высокие заросли цветущего иван-чая красиво обрамляли взлетную полосу, на которой уже серебрился готовый к вылету самолет. Небо было чистое, прозрачное, точно над нами зависло горное озеро, воды которого почти до самого
дна пронизывали солнечные лучи. Второй пилот хлопотал возле своей крылатой
машины.
— Ну, ребяточки,
прощайтеся! — сказал дядька Петро, обнимая нас за плечи. — Тилько нэдолго…
Летчик и геолог пошли к
самолету, оставив меня и Пашку наедине. Как я боялся этого мига, как оттягивал
его приближение! И вдруг он свалился на меня так неожиданно, что я вконец
растерялся. Язык у меня присох к небу, щеки и уши пылали от волнения, а в
голове творилось невесть что… Похоже, нечто подобное творилось сейчас и в
душе девчонки. Поэтому мы целую минуту просто простояли друг против друга.
Первой пришла в себя Пашка. Она улыбнулась и, оглянувшись на самолет, сказала: — Ну, пока, Георгий
Толстый! — и протянула мне свою руку.
Я сделал то же самое и
ответил:
— Пока, Прасковья
Пятница!
Пашка пожала мне руку и
сказала уже вполне серьезно:
— Спасибо тебе за все,
мой Робинзон! Я этого никогда не забуду.
— И тебе тоже спасибо,
моя Пятница! Мы клево отдохнули!
Девчонка, соглашаясь со
мной, кивнула головой и опять улыбнулась. И мы разомкнули свои руки. Но тут
Пашка спохватилась:
— Ой, совсем забыла!
Возьми вот! — и протянула мне мой мобильник, который все время нашего
путешествия хранила у себя в кармане.
— Не надо! — отозвался
я. — Оставь его себе! Я тебе его дарю!
— Нет, это очень дорогой
подарок! — не согласилась Прасковья.
— Бери-бери! Мне все
равно скоро на день варенья новый подарят, еще более навороченный. Да и должны
