Взгляд кролика - Хайтани Кэндзиро (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Глава 23
ТЭЦУДЗО НЕ ВИНОВАТ
Котани-сэнсей стирала все с доски после второго урока, когда к ней подошла Мичико.
— Котани-сэнсей, а почему Тэцудзо-тян теперь не ходит в школу? — спросила девочка.
Котани-сэнсей давно ждала этого вопроса, и вот дождалась. Пока она обдумывала ответ, к ним подошел Кацуичи.
— Тэцудзо-тян объявил забастовку, правда, сэнсей?
— А что такое забастовка?
— Забастовка — это когда не работают и не учатся.
— А почему не учатся?
— Не хотят, чтобы их отправили в другую школу. Правда, сэнсей?
Похоже, родители Кацуичи успели много чего ему рассказать.
— А почему их хотят отправить в другую школу?
К этому моменту вокруг них уже собралось человек десять учеников.
— Если Тэцудзо-тян не сделал ничего плохого, зачем его отправлять в другую школу?
— Дорогие мои, все очень непросто, но я постараюсь объяснить. Дело в том, что завод, на котором живет сейчас Тэцудзо-тян, переезжает. А когда кто-нибудь переезжает в другое место, то его переводят в другую школу, поблизости от его нового дома. Только вот люди, которые работают на заводе, не хотят переезжать. Но их заставляют, потому что так удобно другим людям, которые работают в муниципалитете. То есть городские начальники решают за заводских рабочих, где им жить. А это очень нехорошо. Так быть не должно.
По лицам детей трудно было определить, поняли они слова учительницы или нет.
— Когда на школу сыпется пепел — это тоже нехорошо, — сказала Мичико.
— Это правда.
— Не понимаю, — Мичико покачала головой. — А почему нельзя, чтобы завод переехал, а Тэцудзо-тян остался? Пусть живет там, где мы живем. Мой папа всегда ездит на работу на электричке.
"Все ты верно говоришь, девочка, — подумала Котани-сэнсей. — Интересно, почему такая элементарная вещь, которую даже первоклассники понимают, не приходит в голову работникам муниципалитета?"
— К тому же Тэцудзо-тян теперь такой молодец! — сказал Такеши. Котани-сэнсей даже не заметила, как он к ним подошел. — Моя мама говорит, что сделать такое хорошее дело, чтобы о тебе написали в газете, очень трудно. Она мне говорит, ты тоже давай, сделай что-нибудь хорошее, чтобы о тебе в газете написали.
Котани-сэнсей засмеялась.
— Если о тебе пишут в газете, это еще не значит, что ты сделал что-то хорошее. Но, конечно, очень грустно, что Тэцудзо-тян не может ходить в школу, хотя он не сделал ничего плохого. Это очень неприятно.
— Теперь и Минако нет, и Тэцудзо нет. Сэнсей, вам, наверное, грустно без них, — тихо сказал Джунъичи.
События развивались стремительно. Из комитета по образованию прислали специальную комиссию. Вмешался также Союз учителей. Родительская ассоциация устраивала теперь совещания чуть ли не ежедневно. Тем не менее беспокойство Котани-сэнсей не утихало, а, наоборот, росло с каждым днем. Разумеется, хорошо, когда люди проявляют интерес и пытаются вникнуть в ситуацию, но у учительницы не было уверенности, что хоть кто-нибудь из них действительно понимает, как чувствуют себя сейчас работники завода и их дети.
В школе провели экстренный педсовет.
Большинство учителей сочувствовало заводским детям, однако почти все считали, что забастовка — это уже слишком. Нехорошо втягивать во взрослые дела детей. Представители родительской ассоциации тоже придерживались этого мнения.
У Котани-сэнсей руки опускались, когда она видела этих учителей и этих родителей, которые палец о палец не ударят, чтобы помочь, а туда же — сидят и рассуждают, что хорошо, а что плохо.
Она вспоминала слова, сказанные на собрании дедушкой Баку: "Мы думали сами устроить забастовку. Но если бы мы устроили тут забастовку, всем вокруг пришлось бы несладко. Поэтому я сказал своим товарищам: не совершайте такую же ошибку, как многие другие. Не делайте так, чтобы всем вокруг пришлось страдать. Как бы ни было обидно, нельзя бросать нашу работу. Это и есть настоящий протест, настоящее сопротивление".
"Я хочу быть как дедушка Баку", — подумала Котани-сэнсей.
После педсовета Котани-сэнсей подошла к Адачи.
— Адачи-сэнсей, давайте раздавать листовки на станции. Мне кажется, наших "выездных" уроков недостаточно. Надо сделать для детей что-то еще, а то я чувствую себя какой-то бессердечной злодейкой.
Адачи-сэнсей согласился. К этому времени он и сам уже отчаялся добиться хоть какой-нибудь помощи от учителей. Сколько он ни выступал на собраниях, расшевелить их не удавалось.
Текст для листовки Адачи написал вместе с работниками завода.
Как вы, наверное, уже узнали из газет, муниципальные власти приняли решение перенести мусоросжигательный завод из нашего района на третий насыпной участок. Мусоросжигательному заводу — пятьдесят пять лет. За эти годы он ни разу не перестраивался и не совершенствовался. Мусор на заводе утилизируется самым элементарным способом, в результате чего на дома в этом районе часто падает пепел.
Перенос старого завода из городской черты на насыпной участок с современной инфраструктурой — правильное решение. И мы полностью его поддерживаем. Когда вы читали статью, вам могло показаться, что мы выступаем против, но это не так.
Все это время мы работали в ужасных условиях, но никогда не жаловались. В соответствии с рабочим контрактом, мы живем на территории завода. Летом мы задыхаемся от гниющего мусора. Зимой наши дома засыпает пеплом. Но мы не возмущаемся, не требуем справедливости.
По плану, разработанному муниципальными властями, мы должны переехать вместе с заводом и жить в типовых домах, которые будут построены рядом с заводскими корпусами. На то, чтобы добраться оттуда до ближайшего продуктового магазина и обратно, понадобится час. Дети будут добираться до школы сорок минут. К тому же на насыпном участке сейчас ведется активное строительство, и постоянно ездят грузовики, бетономешалки и прочий промышленный транспорт. Дороги там до сих пор не достроены. Нельзя допустить, чтобы в таком месте жили семьи с маленькими детьми.
Наши требования очень простые:
— Отменить систему временных контрактов и заключить постоянные договора со всеми работниками.
— Построить на освобождающейся территории бывшего завода новый жилой комплекс и предоставить там квартиры всем работникам.
Пожалуйста, поддержите нас в нашей борьбе за элементарные человеческие права на жилье и на работу.
Коллектив рабочих мусоросжигательного завода
Инициативная группа учителей начальной школы Химэмацу
К четырем "сочувствующим учителям" прибавился еще один. Ёко Эгава, молодая учительница рисования, сказала, что она тоже хочет помогать раздавать листовки. Узнав об этом, Котани-сэнсей приободрилась. "Значит, не все еще потеряно", — подумала она.
На следующий день пятеро активистов приехали в школу на полчаса раньше, чем обычно. Котани-сэнсей заранее поговорила со своими учениками и объяснила, что в ближайшие дни не сможет проверять их дневники.
— Не волнуйтесь, сэнсей. Мы все равно будем писать. А когда Тэцудзо-тян вернется в школу, вы сможете все сразу проверить.
Учителя и заводские рабочие поделились на группы и начали раздавать листовки на железнодорожной станции и автобусных остановках.
Котани-сэнсей работала в паре с Эгава-сэнсей. Было видно, что молодой учительнице немного не по себе. Она никогда раньше ничего такого не делала и поэтому стеснялась.
Примерно через пять минут после того, как они начали работать, неожиданно прибежали Джун, Мисаэ и Тэцудзо — запыхавшиеся, с раскрасневшимися лицами.
— Мы тоже хотим листовки раздавать, сэнсей.
Джун рассказал, что они у себя на "базе" посовещались и решили, что надо обязательно помочь распространить листовки.
