Командир Иванов - Балуев Герман Валерианович (книга жизни TXT) 📗

Отточив топор, Дед выпустил из-под ремня рубаху и пошел тюкать, словно грибы собирать. Тюк! — и вершина пошла к земле. Тюк-тюк! — и вниз посмотрела другая.

За полчаса он натюкал больше, чем весь остальной десант.

— Ну, Дед! — растроганно сказал Иванов. — Вот это Дед!

Вскоре путь преградил кедровник. Кедры были неприступно могучи, с пепельной чешуей. Иванов закинул голову, и ему показалось, что он засмотрелся в колодец. Серебристые зонты вершин будто ходили по кругу в стеклянном осеннем небе.

Иванов завел бензопилу. Ребята с опаской смотрели, как она лежит на земле и дергается.

Игорь Любавин с решимостью раздвинул друзей и крепко ухватил пилу. Он подошел к кедру и вонзил бегущую цепь в его серебряную чешую. Полетела серая пыль. Игорь налег. Пила взвыла. Толстая шея Игоря от напряжения вздулась.

— Ты зачем издеваешься над инструментом? — плачущим голосом воскликнул Дед.

Он ловко перехватил пилу и повел ею вокруг толстого ствола. Опилки желтой струей потекли по кругу. Пройдя вокруг кедра, Дед оставил пилу, задрав голову, определил, куда дерево захочет упасть, и ловкими ударами топора сделал надсечку. Затем он снова повел пилой — легко и красиво.

— Па-а-аберегись! — вдруг крикнул Дед. И выдернул пилу из надреза.

Ребята сгрудились за его спиной.

Кедр еще походил вершиной, потом замер, словно в задумчивости. И вдруг пошел, ломая ветки, и рухнул с треском и гулом.

— Дед! — сказал Иванов. — Коля! Почему ж ты не сказал, что владеешь пилой?

— Все говорят, что ничего не умеют. А я что?

— Молодец, Дедуля! — тихо радовался Иванов. — Где ты так навострился?

Дед изумился:

— Так я ж лесоруб. Из детдома — в лес. Из леса — в тайгу. Не человек, а леший.

Событие восьмое. Студеный брод

За кедрачом погромыхивала камнями река. Вода в ней была настолько прозрачная, что казалось — ее просто нет. А есть сверкающие мокрые камни серебристые струи, что, свиваясь, колышутся над камнями.

Иванов сунул жердь в эту пустоту, и пустота запела.

Десант, сидя на камнях, отдыхал.

— На тот берег нужно трос перетащить, — глядя на реку, сказал Иванов.

Никто не шевельнулся. Только Вася стянул левый сапог и попробовал воду голой ногой. «Ай!» — сказал он и снова надел сапог.

Лева стал срывать с себя черное демисезонное пальто.

Игорь усмехнулся и остановил Леву, возложив руку на его плечо. И стал раздеваться сам.

В малиновых плавках, сильный и бронзовый, он скрестил на груди руки и постоял, остывая.

Ахмет подал веревку.

Игорь обвязался вокруг пояса и, держа жердь, как копье, вошел в воду. Ледяная вода белым буруном вскипела у бедра. Игорь покачнулся и вонзил в камни свое копье.

Десант молча за ним наблюдал.

сочинил Вася.

— Эх, Вася, Вася! — печально сказал Дед. — Уж нам с тобой лучше бы помолчать.

Вася ухмыльнулся. Выбравшись на противоположный берег, Игорь перетащил за веревку трос, захлестнул его за толстое дерево и поднял руки, как поднимают штангисты после взятия победного веса.

Ребята погрузились в машину, Ахмет включил лебедку, и вездеход потащил себя через реку.

Событие девятое. Привал

Вышли к хребту измученные, с серыми лицами, в замазанных смолою куртках. Лева споткнулся на ровном месте, и Вася его подхватил.

— Спасибо!

— Если друг свалился вдруг… — начал Вася. И не закончил: сил не хватило.

— Часок отдохнем и — дальше! — сказал Иванов.

И десант повалился на жухлую траву.

— Всем поесть, — сказал Иванов. — И отдыхать.

Он сделал себе бутерброд, поел, напился из ручья, закурил трубочку и, подостлав спальный мешок, удобно лег, задрав ноги в огромных ботинках на корень. Но вдруг он приподнялся на локте, с беспокойством посмотрел на распластавшийся в траве десант и гаркнул:

— Комендант! Брезент и продукты! — И добавил: — Надо пересилить себя и поесть.

Голуб слазил в вездеход, достал брезент, хлеб, консервы. И ребята, поднявшись, нехотя стали есть. А потом увлеклись и стали есть с аппетитом.

— А ведь дело к вечеру, — сказал Игорь. — Может, здесь и заночуем? Палатку поставим и… ля-я-жем… — протянул он и даже зажмурился от удовольствия. — Ставим палатку? — спросил он громко и покосился на Иванова.

Иванов лежал и смотрел в пустынное небо.

— Значит, ставим, — сказал Любавин и стал распоряжаться. Он заставил Леву и Голуба перетягивать палатку до тех пор, пока полотно не зазвенело. Голуб добросовестно пыхтел, вытесывая колья. А Лева вбивал их в землю, то и дело промахиваясь и бороздя топором траву. Кончив работу, он отбросил топор, упал на землю и с наслаждением простонал:

— А-а-а!

Иванов взглянул на часы и поднялся.

— Палатку снять. Выступаем! — коротко сказал он.

Любавин, бессмысленно потоптавшись на месте, пошел и сел у ручья. Плечи его старчески обвисли.

Событие десятое. Студент обвиняет

Лева тоже пришел к ручью и сел рядом с Игорем. Потом он подозвал Толю Голуба. Потом Васю и Деда. Пока он им что-то шептал, Иванов скатал свой спальный мешок и сел в кабину.

Лева подошел и постучал по стеклу.

— Командир, выходите! Мы вас будем судить.

У палатки кружком сидели ребята и напряженно молчали. За их спинами нервно ходил Ахмет.

— У, шайтан! — гудел он. — У-у-у, шайтан!

Иванов сел на валун и сунул в зубы пустую трубочку.

Левины губы прыгали. Справившись с волнением, он твердо посмотрел в глаза Иванову.

— Нам доверено необыкновенное дело, — сказал он звенящим голосом. — Но мы и сами должны быть необыкновенными. Почему мы бросили дом, учебу, родных? Потому что мечтали найти здесь прекрасных друзей и научиться жить, как настоящие люди… Но вы все портите, командир. Вы жестокий и грубый. Нам не нравится ваше поведение. И мы решили…

— Кому это вам? — прервал Иванов. — Ахмет! — окликнул он гулко, и шофер остановился. — Тебе не нравится мое поведение?

— У-у-у, шайтан, — прогудел Ахмет. — В армии как было? Лужа, а сержант говорит: «Ложись!» Я молодой был, глупый. «Зачем, — говорю, — в луже лежать?! Рядом сухое место есть».

— При чем тут лужа?! — возмутился Лева.

— Мы как овцы, а командир как пастух, — наставительно сказал Ахмет. — Овца недовольна пастухом. Зачем так? Скажи!

— Ясно! — сказал Иванов. И направил трубочку Голубу в грудь: — Тебе, комендант, не нравится мое поведение?

Голуб покряхтел.

— А шо балакать? Нас послали дорогу делать… Начальник десанта свое дело знает. Значит, поработаем от души. Дорогу сделаем, куплю машину, приеду домой — все удивятся…

— Ясно! — сказал Иванов. — Тебе, Вася, как мое поведение?

Вася ухмыльнулся:

— Нам куда бы ни идти, лишь бы было по пути.

— Ребята, — возмутился Лева. — Как вам не стыдно! Вы что боитесь? Игорь!

Игорь, развалясь, жевал травинку, словно все это его не касалось. Дед осматривал царапины на кожаной курточке.

— Вы трусы! — закричал Лева.

— Что ты волнуешься? — удивился Дед. — Хотел обсуждения? Пожалуйста! Сидим, обсуждаем. Хочешь, обсудим тебя: работать не умеешь, болтать умеешь. Правильно я обсудил?

Лева побледнел, поправил очки.

— Н-н-нет! — произнес он, заикаясь. — Все-таки я скажу!

— Прошу! — сказал Иванов.

— Неужели вы не видели, Саша, что мы валимся от усталости?

— От усталости? — удивился Иванов. — Ну и что? Нормально. Мужчина должен уставать. Если он не устает, — значит, он плохо работает.

— Разве я об этом! — закричал возмущенно Лева. — Мы еле живые, хотим поставить палатку, а вы? А вы? Вы ждали, когда мы поставим палатку, чтобы сказать: «Снимайте, поехали!» Зачем вы так?