На школьном дворе. Приключение не удалось - Сотник Юрий Вячеславович (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Вдруг ребята почувствовали, как что-то вокруг них изменилось. Скоро они поняли: заглох движок. Теперь вместо привычного его стука было слышно только, как шипит вода у берегов, шипит, словно нарзан, только что налитый в стакан. Потеряв собственный ход, лодка уже не слушалась руля и ее вертело, как щепку. Ленька велел Луизе вынуть из уключины и передать ему правое весло и грести одним левым, чтобы лодка держалась носом по течению, поворачиваясь вместе с потоком. Своим веслом он тоже подгребал, а иногда и отталкивался от скалы, если слишком заносило корму.
Так они вертелись круг за кругом, час за часом. Как видно, давно пришла пора обедать, а они даже не завтракали. Они с тоской поглядывали на реку: ведь была суббота, и многие иленцы могли двинуться вверх на рыбалку да и Луизин отец должен был давно пуститься за ними в погоню. Теперь они только и мечтали о том, чтобы попасть ему в руки.
— Дай мне свитер, — сказал Леня. — В случае чего а махать буду.
Улучив минуту, Луиза положила весло на борт, выдернула из рюкзака красный свитер, в котором спала, и, скомкав, бросила Хмелеву. Тот нацепил свитер на конец багра и поставил багор стоймя, воткнув его между бортом и своим мешком. И только он это проделал, как послышался отчаянный крик Луизы:
— Ленька, смотри!
Из-за низкого острова, которым они пренебрегли, показался желтый катер райпотребсоюза.
— Лизка, отгребайся одна, — скомандовал Хмелев. — Кричи.
Положив весло поперек лодки, он вскочил, схватил багор с красным свитером на конце и стал размахивать им.
— Папа-а! — закричала Луиза.
— Павел Павлович! — одновременно с ней закричал Хмелев.
Но катер продолжал двигаться вдоль того берега. Сидевшие в нем не слышали криков, не видели «красного флага» на шесте. Путешественники готовы были разреветься от отчаяния: ведь еще секунд двадцать — и катер скроется за поросшим лесом островом, где они собирались устроить роскошный привал.
И тут снова спасла находчивость Леньки. Он схватил заряженное ружье, взвел оба курка и пальнул в небо раз, потом другой. После этого он снова схватил багор и стал им махать, продолжая кричать вместе с Луизой.
И вот они увидели: катер замедлил ход, потом почти остановился и стал медленно поворачивать в их сторону.
В катере были двое: товарищ Мокеев в поношенном пиджаке и соломенной шляпе и моторист — крупный мордастый парень. Как видно, он хорошо знал это место да к тому же был неглуп.
Пройдя рядом со стремниной, он спустился ниже Крюка и повернул обратно. Затем он сбавил газ настолько, чтобы катер, борясь с течением, стоял почти неподвижно напротив середины впадины, внутри которой примерно раз в минуту проносилась лодка с беглецами.
Мокеев ему не мешал. Дома он был суров с Луизой, но все же дочку любил. Теперь, бледный, он стоял на катере во весь рост, с ужасом наблюдая, как лодка с Луизой несется на отвесную скалу, но каким-то чудом сворачивает в нескольких метрах от нее и устремляется с такой же скоростью к другой скале внутри впадины. Временами он поворачивал лицо к мотористу и говорил:
— Петя! Петь!… Что будем делать? Петь, а Петь!…
Говорил он так тихо, что Петя не слышал его за рокотом мотора. Он раздумывал, как ему быть. Он мог бы, когда лодка приблизится, приказать Леньке стать на носу, а когда лодку снова понесет мимо, бросить ему веревку и направить катер в сторону от стремнины. Но это было рискованно, ведь когда Ленька поймает веревку, она будет ослаблена, а когда катер даст полный ход, веревка так дернет Леньку, что тот может вылететь из лодки. Когда путешественники очередной раз проносились рядом с катером, Петя спросил Леньку, указывая на шест с красным свитером:
— Это у тебя не багор?
— Багор! — отозвался Ленька.
— Брось эту тряпку на фиг! — крикнул Петя. Он не боялся водоворота. Мотор на его катере стоял автомобильный, и он часто щеголял перед другими катеристами и владельцами моторных лодок, входя в водоворот и легко из него выбираясь. Но теперь задача была сложнее: если он подойдет вплотную к лодке и сцепится с ней бортами, то сможет ли он за считанные секунды вытащить из стремнины оба судна? Ведь общая площадь их и тяжесть значительно увеличатся, а маневренность катера уменьшится, он уже не будет так послушен рулю.
Увидев, что в руках у Хмелева багор уже без свитера, моторист крикнул ему:
— Лезь на нос, а когда я подойду, цепляйся багром за корму. Вот за это место цепляйся.
— Есть! — донесся до него голос Леньки, которого стремнина уже унесла влево.
Моторист Петя не стал торопиться. Он сделал несколько кругов, следя за движением лодки, прикидывая в уме, с какого места и в какой момент ему надо будет идти на сближение с ней. Наконец он решил, что рассчитал как надо. Увидев, что лодку несет вдоль внутренней стены впадины, он проплыл с десяток метров выше водоворота, затем повернул обратно и, сильно сбавив газ, пошел к водовороту. Расчет был верен: когда лодка вылетела в стремнину, корма его катера оказалась примерно в метре впереди нее. В тот же момент Петя увидел, как Ленька выбросил вперед багор и уцепился им за корму. Моторист свернул налево и дал полный газ. Увидев, что лодку начинает заносить боком к течению, он крикнул:
— Держишься?
— Ага! — неслышно прохрипел Ленька, хотя и чувствовал, что багор вот-вот вырвется у него из рук.
Они выбрались на фарватер в тот момент, когда лодка чуть не стукнулась об острие Крюка. Моторист вытер платком лоб и щеки и показал Лёне большой палец.
— Ну, знаешь… Ты парень — во!
Затем он велел Лёне передать ему веревку, привязанную к носу лодки, закрепил ее у себя на корме, взял таким образом ребят на буксир и, наконец, присел отдохнуть возле своего мотора.
Вот тут-то, видя, что его дочка спасена, Мокеев разразился гневной речью. О Хмелеве он ничего не говорил. Он свою речь посвятил Луизе. Он кричал, что из таких детей, как она, вырастают сначала малолетние преступники, потом взрослые уголовники, а под конец и законченные рецидивисты.
— Павел Павлович, гляньте! — вдруг сказал моторист, указывая вперед.
Мокеев умолк и оглянулся. К этому времени катер с лодкой на буксире уже вышел на то место Иленги, которое не было загромождено островами, и все увидели, как им навстречу, высоко задрав нос, мчится знакомый всем красный райкомовский полуглиссер. Увидев друг друга, оба судна сблизились. Петя выключил газ, водитель полуглиссера сделал то же самое, и они двинулись рядышком вниз по течению.
Райкомовское судно сильно отличалось от катера райпотребсоюза. У последнего сиденья для пассажиров и моториста были деревянные, а полуглиссер по своему комфорту ничем не отличается от автомобиля «Волга», только тент у него был откидной. Перед передним сиденьем было ветровое стекло, слева помещалась такая же «баранка», как на автомобиле.
Перед «баранкой» сидел небольшого роста, сухонький человек, со впалыми щеками и глубоко запавшими темными глазами, которые, однако, смотрели живо и даже весело из-под темных с проседью бровей.
Павел Павлович приподнял шляпу и слегка поклонился. Ведь за «баранкой» сидел сам первый секретарь райкома Борис Евгеньевич Глебов.
— Приветствую вас, Борис Евгеньевич! — сказал Мокеев.
— Здравствуйте! Куда путь держите? — чуть улыбаясь, отозвался Глебов.
— Да вот везем этих… Сбежали из дома, чуть в водовороте не погибли… Целые сутки мы их искали… И все, заметьте, воспитанники Бурундука!
— А мы как раз к Бурундуку и едем, — улыбаясь, сказал Глебов.
Только теперь Мокеев вгляделся в женщину, сидевшую рядом с секретарем. Инна не смогла купить в Иленске подходящей штормовки и по-прежнему была в своем синем костюме. Темные волосы ее трепал ветер.
— Во-во! — сказал он Глебову, — вы ему передайте мою благодарность за то, как он воспитует подрастающее поколение. Строителей коммунизма, так сказать!
