Маленький Диккенс(Биографическая повесть) - Чацкина София Исааковна (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Сначала его утешали и уговаривали. Отец обещал, что купит ему другие книги еще лучше этих, как только дела поправятся; Чарли плакал и говорил, что на свете нет книг лучше этих.
Фанни уверяла, что Чарли сам напишет такие же книги, когда вырастет большой, он и теперь уже лучше всякого писателя выдумывает сказки.
Чарли плакал и говорил, что вырастет дураком, если у него отнимут все книги. Наконец выведенная из терпения мать грозно крикнула, чтобы он сейчас же перестал реветь и пошел, куда его посылают, не то его отшлепают.
Фанни поспешно вытерла брату лицо мокрым полотенцем, пригладила волосы щелкой и помогла надеть рваную куртку.
Слезы душили Чарли. Тихо всхлипывая, он брел по извилистым переулкам. Его мучил голод, рваная куртка плохо грела, руки совсем закоченели. Чарли держал книги под мышкой, крепко прижимая их к себе — боялся выронить; он был такой маленький, а книги такие большие и тяжелые. В левой руке он тащил узел со старой рванью.
Идти пришлось далеко. Над городом все еще стоял туман. Чарли едва узнавал хорошо знакомые улицы. Кое-где еще горели фонари. Местами совсем было темно. В лавках светились огни, но они едва пробивались сквозь туман. Чарли казалось, что он попал в совершенно незнакомые места. Ему стало страшно. Чем дальше от дома, тем страшнее становилось.
Пройдя извилистыми и узкими переулками, он круто свернул налево в улицу, освещенную одним фонарем, в самом дальнем конце.
Чарли свернул в улицу, освещенную фонарем.
Грязь лежала здесь толстым слоем на камнях. На этой улице жил знакомый книгопродавец. В окне его лавки выставлены были не только книги, но и клетки с канарейками и соловьями. Чарли долго пришлось стучать в дверь; наконец, маленький мальчик отворил ее и впустил его в лавку. Чарли понял, в чем дело: три раза в неделю книгопродавец напивался мертвецки пьяным и получал за это пощечины и пинки от своей жены.
И на этот раз, войдя в лавку, Чарли увидал хозяина на полу с подбитым глазом и шрамом на лбу. Из соседней комнаты прибежала жена: с башмаком в руке она стала перед пьяным. Вид у нее был грозный. Книгопродавец мигом протрезвился, он взял книги и стал их разглядывать. Потом поторговался с Чарли. Чарли решил продать книги как можно дороже. Ему слишком обидно было отдать их дешево. Наконец кое-как сошлись. Книгопродавец стал кидаться из стороны в сторону, шарить по карманам, ища деньги, но карманы были пусты. Он попросил Чарли оставить ему книги и зайти за деньгами в другой раз. Чарли оглянулся на жену книгопродавца. Она подмигнула ему и указала глазами сначала на книги, потом на дверь. Мальчик понял в чем дело. Она всегда была при деньгах, потому что отбирала их у пьяного мужа. Часто она тайком от мужа заключала с Чарли торговую сделку на лестнице. Так было и на этот раз. Чарли, бросив последний тоскливый взгляд на свои книги, вышел за дверь. Жена книгопродавца нагнала его и отсчитала ему по нескольку шиллингов за каждую книгу. Чарли понимал, что продал книги слишком дешево, но делать было нечего. Он вежливо поблагодарил и печально побрел дальше.
В мебельной лавке его тоже хорошо знали. Вся она была заставлена подержанными стульями, умывальниками, столами и буфетами. Стулья навалены были на буфеты, а буфеты стояли на обеденных столах. Все это торчало во все стороны. На огромной кровати красовались блюда, тарелки, стаканы, рюмки, хрустальная лампа и огромная старая кочерга. Великолепные оконные гардины грудами валялись на комодах, свернутые ковры уныло лежали на полу. В лавке было много дорогих зеркал и стенных часов. Стрелки их стояли неподвижно.
Мебельный торговец был человек расторопный и сметливый. Чарли передал ему поручение матери.
Он обещал, что сегодня же непременно зайдет к мистрисс Диккенс.
Выйдя из грязного закоулка, Чарли свернул направо и попал в узкий и мрачный проход.
Чарли попал в узкий и мрачный проход.
Здесь много было грязных лавок. Были и лавки подержанного платья. Но выставленные в них вещи казались мальчику слишком хорошими, ему совестно было показать свою рвань. Он стал искать лавки похуже, с каким-нибудь старым тряпьем. Наконец нашел такую лавчонку в подвале, на углу вонючего прохода. На дверях красовалась вывеска:
ЗДЕСЬ ПОКУПАЮТ МУЖСКИЕ И ЖЕНСКИЕ КОСТЮМЫ И ПРЕДЛАГАЮТ ВЫГОДНУЮ ЦЕНУ ЗА ВСЯКИЕ ЛОХМОТЬЯ, КОСТИ И КУХОННУЮ ПОСУДУ.
Чарли спустился по грязной лестнице, обрызганной помоями. Лавчонка была низкая и душная, освещенная крошечным оконцем, завешенным изорванными лохмотьями. На полу валялись кучи вонючего старого тряпья, а по стенам висели заржавелые ружья, пистолеты, клеенчатые матросские шляпы и много старых заржавелых ключей. В глубине лавчонки видна была открытая дверь, а за ней тесное логовище, где стояла постель, прикрытая старым одеялом с разноцветными заплатами. Из логовища вышмыгнул безобразный старикашка с рысьими, хитрыми глазами. Щетинистая седая борода покрывала его щеки и подбородок.
Это был насквозь пропитанный табаком и ромом старик, в грязной фланелевой фуфайке. Не говоря ни слова, он схватил Чарли за вихор и приплюснул к стене.
— Тебе что надо? — завизжал он дико. — Ох, лопни мои глаза, чего тебе надо?
В горле его дребезжали какие-то странные и непонятные звуки. Чарли испугался так, что не мог вымолвить ни слова. Старик снова схватил его за волосы и снова закричал неистовым голосом:
— Чего тебе надо? Ох, провалиться бы тебе сквозь землю, чего тебе надо?
— Я пришел спросить, не угодно-ли вам будет купить у меня вещи? — сказал Чарли, дрожа всем телом.
— Ох, да подай же мне свои вещи! — завизжал старикашка. — Покажи свои вещи. Ох, да подай же их скорее!
Он разжал пальцы, выпустил Чарли и приставил очки к красным, воспаленным глазам.
— Ох, сколько же ты хочешь за эти вещи? Сколько стоит вся эта рвань?
— Полкроны, — ответил мальчик, продолжая дрожать как осиновый лист.
— Ох, нет, нет, нет, лопни мои глаза. С чего ты это взял? Нет, нет, нет. Хочешь, возьми восемнадцать пенсов? Ох, лопни мои глаза!
— Очень хорошо, я готов уступить за восемнадцать пенсов, — сказал Чарли, желая поскорее окончить этот торг.
— Ох, да убирайся же ты из лавки! — закричал старик, выхватив вещи из его рук. — Пошел вон, негодный мальчишка! Проваливай по добру, поздорову! Не спрашивай денег! Возьми что-нибудь на промен!
Несмотря на весь свой страх, Чарли робко пробормотал, что ему нужны деньги, без них он не может вернуться домой. Он вышел из лавки и стал ждать. Он был напуган, страшно устал, холод и голод мучили его. Он не смел вернуться домой без денег и не знал, что делать. Он стал плакать.
Мальчики, бегавшие вокруг лавки, хорошо знали ее хозяина и совсем его не боялись. Увидев слезы Чарли, они сразу поняли в чем дело, и толпой собрались у дверей.
— Выходи, старый хрен, выходи к нам! — голосили мальчики. — Не прикидывайся бедняком: ты богат, как черт. Выноси свое золото. Ну же, пошевеливайся! Деньги зашиты у тебя в тюфяке, распори его и подавай их сюда.
Старик выбежал на улицу и попробовал разогнать мальчишек, но от них не так-то легко было отделаться. Они отбегали и прибегали снова. Старик знал, что они не оставят его в покое. Чарли тоже расхрабрился и стал требовать денег. Старик несколько раз уходил в свою берлогу и выносил из нее то удочку, то скрипку, то шляпу, пробуя, не согласится ли Чарли на обмен. Но мальчик твердо стоял на своем. Тогда старик стал выносить ему по два пенса, и расплата эта тянулась долго.
— Ох, лопни мои глаза, — закричал, наконец, старик, выставив свою голову из берлоги. — Уйдешь ты за восемь пенсов, негодный мальчишка?
У Чарли снова выступили на глазах слезы. Он молча покачал головой.
