Девочка Прасковья - Лимонов Анатолий Иванович (лучшие книги .TXT) 📗
озноб, и я обливался холодным потом. Отплевываясь, я присел на большой старый
пень, на котором красовались скопления странных коричневато-оранжевых шариков.
Одни из них были еще мягкими, а другие уже стали засыхать. Я раздавил один из
шариков, и из него вытекла густая оранжевая жидкость. А из спелого, наоборот, сыпанул порошок темно-коричневого цвета.
«Интересно, съедобны ли
они?» — мелькнула мысль, и от нее меня вновь всего перевернуло.
— Это волчье молоко, или
гриб-слизевик, — сказала подошедшая Пятница и, положив свою ладонь мне на
плечо, тихо спросила: — Как ты?
— Паш, а ты знаешь, в
мире имеется, кажется, порядка семидесяти тысяч видов разных грибов! —уклонился я от ответа.
Она присела рядом. И от
тепла ее тела, и от платья, пахнущего сосной и брусникой, мне стало повеселее.
— Жор, ты знаешь, мне
думается, что мы уже почти пришли! — Пашка перебирала в руках какие-то травы.
— С чего ты взяла?
— Смотри, лишайники уже
повсюду сменяются мхами, и я видела вон там камни! Похоже, мы приблизились к
предгорью.
— М-м-м, да ты просто
мисс Марпл! — сказал я, оглядываясь. — Наверно, ты права. Тогда что же мы
сидим?! Пошли!
— А ты сможешь?
— Ничего, как-нибудь,
потихонечку…
Мы встали. Ходок из меня
был, по-прежнему, никудышный. Живот все болел и урчал, руки и ноги дрожали.
Хотелось только лечь и согреться. Мы шли, взявшись за руки, и это хоть как-то
еще давало мне сил.
— А ты знаешь, слизевики
— они живые и даже могут передвигаться! — сообщила моя спутница.
— Да ну?! — искренне
удивился я.
— Да! Они ползают, точно
улитки. Их скорость — один миллиметр за десять минут.
— Ничего себе! Вот уж не
знал, что грибы могут еще и бегать! Интересно, — сказал я и скорчился от боли.
— М-м-м, вот зараза! Проклятые «следопыты»… — и я плюхнулся на поваленную
сосенку.
— Совсем плохо? — с тревогой
спросила Паша.
— Не смертельно пока, но
достает… Короче, муш куейс!
— Тебе нужна срочная
помощь! — девчонка осмотрелась и сказала: — Знаешь что, ты тут посиди пока
немного, а я схожу вперед, на разведку. Может, горы уже близко! А там и
вертолет встретим! Хорошо?
Я согласно кивнул
головой, хотя и почувствовал, что совсем не хочу оставаться один.
— Потерпи, я быстро! — и
она засеменила по лесу.
— Куейс, куейс! —
отозвался я и тихо добавил, сплевывая: — А скорее всего — муш куейс… Где они
— эти горы? Их ведь еще не видно! Это же не стог сена…
Я прилег на дерево.
Начал накрапывать дождик. Редкие холодные капли падали мне на лоб и испарялись
от его жара. Иногда становилось легче, а то вновь начинались мучительные
спазмы. И тогда казалось, что если они не отпустят, то, пожалуй, и не
выдержишь! Я то садился, то ложился. Мутило страшно. И в довершение всего
открылась диарея. Совершенно изможденный и отрешенный, я сидел скорчившись на
высоком узком пне и подбадривал себя словами: — Ничего, крепись
мученик Георгий, поделом получаешь наказание за свое упрямство и чревоугодие…
Святой Победоносец страдал куда более сильно…
Наконец появилась Пашка.
Она спешила, спотыкаясь о коряги и кочки. Вид ее хоть и был утомленный, но
глаза зато радостно светились. И я потянулся к этому свету, точно попавший в
шторм корабль на огонь маяка. На минуту забыл даже о всех болячках. Я встал и
пошел девчонке навстречу. Подбежав, Прасковья повисла на моем плече и, переведя
дух, заговорила:
— Жор, там горы! Уже
совсем близко…
— Что-то отсюда не
видно! — недоверчиво буркнул я.
Девчонка отстранилась от
меня и продолжила:
— Нет, это правда! Хотя
они больше похожи на зеленые холмы, поросшие кустами и мелкими деревцами.
Поэтому их отсюда и не видно! До них километра два осталось, не больше! А еще
дальше эти горы становятся все выше и выше, и у горизонта уже как скалы! Да нас
и на холмах легко будет заметить! Там леса вокруг нету, и есть ровные
площадки… Но это еще что! Ты знаешь, что я еще обнаружила! — глаза девчонки
так светились, что я подумал даже, что она наткнулась на базу геологов или на
вездеход спасателей.
— Нет, конечно… —
отозвался я. — Ты знаешь! Ну, говори скорее! А то я отдам концы да так и не
узнаю этой тайны.
Пашка еще несколько раз
глубоко вздохнула и весело сказала:
— Нет, теперь ты не
умрешь! Не позволю! — И я тут заметил, что пучок трав в ее руках разросся уже
втрое. — Я обнаружила на опушке леса, ты не поверишь, избушку!
Ее радость передалась и
мне. Превозмогая боль в животе, я улыбнулся и даже пошутил: — Неужели Баба Яга? Ты
на ножки-то смотрела?
— Не-е-ет! — рассмеялась
Пашка. — Настоящая! Человеческая! Похоже, это лесная заимка. Ну, ты знаешь, охотники или геологи такие домики иногда ставят в лесу, на всякий случай. Чтоб
таким, как мы, помощь была!
— Супер! — воскликнул я,
и мне захотелось обнять эту мою милую Пятницу.
Сомнений тут не было:
это дело рук самой Параскевы! Но силы меня оставили, и я вновь оседлал мшистый
пень.
— Пошли скорее! — стала
поднимать меня девчонка. — Я тебя там враз вылечу. Я вот травок набрала разных
лечебных… Они знаешь, как здорово помогают! Идем!
Я обнял ее за руку, и мы
двинулись вперед.
— Там, знаешь, и печка
есть — буржуйка, — и стол, и лавки, и сундук, и пила, и топор, и посуда…
Всего полно — я в окошко видела. Обычно и еду тоже оставляют — сухарики там
всякие, крупу…
Мысль о еде была
желанной, хотя меня сейчас страшно мутило.
— Да, я забыла, там
рядом ручеек даже течет! Представляешь? Мы теперь спасены!
— Слушай, Паш, а могу я
молиться твоей Параскеве? — спросил я.
— Почему же нет! Она не
только моя. Она для всех! Ты знаешь, все святые оказывают помощь людям в разных
земных проблемах и напастях. Кто лечит, кто дает что-то, кто спасает, а кто еще
как-нибудь помогает. В сражении вот можно помолиться твоему Георгию, а святая
Параскева дает помощь в исцелении детей, в душевных и телесных недугах, покровительствует скоту и полям.
— Ого! Какая она
сильная!
— Ты же знаешь,
Параскева всегда любила помогать людям.
— Я так думаю, что это
именно она вывела тебя на заимку, верно?
Пашка не ответила,
только улыбнулась. Метров через пятьсот мы действительно вышли к небольшой
черно-серой покосившейся деревянной избушке с плоской крышей, неизвестно чем
крытой. Наверху уже росли какие-то травы, на стенах висели мох, бахрома
плесени, засохшие корни… Курьих ножек, правда, видно не было. Мы подошли к
избушке. Дверь хоть и была на замке, но стоило тот потянуть, как он со
скрежетом раскрылся. Что ж, зверь не зайдет, а человек догадается. Умно
придумано! Спасибо добрым людям, как же они нас выручили! Дождь начал
усиливаться. Лес в районе заимки заметно поредел, и вдали — среди низких туч, тумана и мороси — проглядывались размыто-зеленые высокие холмы.
— Действительно дошли! —
выдохнул я. — Эх, теперь бы вот только избавиться от хворобы, и тогда все —можно
вновь думать о доме.
Мы зашли в избушку. Она
была небольшой, примерно пять на три метра. Пашка усадила меня на лавку близ
крошечного заплесневелого окошка, а сама принялась хлопотать по хозяйству.
Взяла чайник, котелок и
побежала к роднику за водицей. Травы лежали на столе и ароматно пахли. Я
осмотрелся. В правом углу от двери стояла железная печка. Рядом лежала
небольшая поленница дров, а также кучка бересты и смоляных палочек — для
розжига. В другом углу был сундук защитного цвета, более смахивающий на ящик
