Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка (Повести) - Глущенко Валентин Федорович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Скучно одному, когда кругом лес и снег и не с кем словом перемолвиться…
Тяжелой обязанностью стала для Мишки школа. Ни одной близкой души. Школьники посматривают на него издалека, переговариваются. Мишка знает: о нем переговариваются.
Компания Олега Ручкина взяла верх в школе. Даже перед Кешкой Ривлиным стали заискивать более сильные ребята. А Мишка видел, как одному пятикласснику Кешка дал оплеуху и тот даже не огрызнулся. С Мишкой пока никто связываться не решался. Однако, проходя мимо, непременно усмехнутся. Конечно, узнали о пинке, полученном Мишкой. А Мишка упрям и виду не показывает, что понимает двусмысленные ухмылочки. Да и глупо лезть на рожон одному: один в поле не воин. Вот если бы тронули, задели, тогда хочешь не хочешь — защищайся. Но компания Олега Ручкина дальше усмешечек пока не заходила. А Семен даже попытался однажды завязать переговоры:
— Миньша, ну что ты!
— Ты ко мне не лезь! — грубо оборвал его Мишка. — Заделался хвостом — крути там, где тебе положено.
Семен обиделся и больше не пробовал восстановить окончательно развалившуюся дружбу.
Вернулся из Светлого Виктор Маслов. Мишка показал ему фотоаппарат, но того, что хотел сказать раньше, так и не рассказал.
Заходил к Деминым вечером Тарас Илларионович Деньга, уединялся с матерью, о чем-то разговаривал. После этого мать подобрела, несколько раз вызывала Мишку на разговор. А Мишка отвечал сухо, односложно: на мировую не шел. Замкнулся, посерьезнел, спал с лица. Никто ему не нужен. Скучно одному, зато спокойнее. Сделает все по хозяйству, выучит уроки, потом с фотоаппаратом возится или старое повторяет. Учителя стали хвалить его за ответы. А он молча выслушает похвалу, идет на свое место и не просияет, не улыбнется.
Вечерами, чтобы реже встречаться с матерью, Мишка зачастил уходить из дому. Проторил лыжню на Лысую гору и в поселок возвращался к полуночи.
На Лысую гору они когда-то ходили с отцом. С нее далеко видны тайга, увалы, река. Лес на горе растет плохо, отсюда и ее название.
Обдает Мишку ветром, обдает Мишку снегом, и дух захватывает, когда он пустится с вершины горы вниз, к реке. В светлые вечера зальет луна желтым холодным огнем тайгу, увалы — и дымятся дали голубыми туманами. Вокруг красота неописуемая, спокойствие и тишина. Никого! Лишь верный Загри, увязая, прыгает в сугробах.
Но как-то за поворотом, который выводил к облюбованному склону горы, он натолкнулся на Нину Сергееву. Девочка карабкалась вверх неуклюже, вразнобой выбрасывая вперед палки. Вместо куцой шубейки — ватник; кроме юбки, для теплоты, под низ надеты мужские брюки, на голове — шерстяной платок.
Загри с рычанием кинулся на Нину. Мишка осадил рассвирепевшего пса и хмуро спросил:
— Ты зачем здесь?
Нина смешалась, пробормотала, словно извиняясь:
— Я видела: ты каждый день в эту сторону ходишь… Тоже поехала…
Все эти дни Мишка держался с Ниной Сергеевой еще более сухо. Ее необычный поступок тогда, в школе, смутил его, заставил стесняться самого себя. Мишка никогда не уважал девчонок, посматривал на них свысока. А тут ворвалось в его жизнь что-то новое, непонятное, и, сохраняя верность старым привычкам и взглядам, Мишка пошел ему наперекор.
— Места много, могла бы не путаться под ногами, — так же хмуро и холодно заметил он.
— Сюда дорожка проторена… И здесь так хорошо!
Мишка молча обошел девочку стороной и двинулся дальше. Но тут же устыдился своей грубости и даже испугался: «А вдруг обидится и уйдет обратно?» Он сошел с лыжни, обернулся, наблюдая за ее движениями.
— Ты не шагай, ты скользить старайся. И палками не щупай дорогу, не бойся, что упадешь, палки должны помогать. Наклоняйся вперед и вот так!
Раскачиваясь, он легко побежал по склону. За спиной слышались тяжелое дыхание и скрип снега. Мишка снова остановился.
— Ух, жарко! — чистосердечно призналась Нина. — И как это у тебя получается, будто лыжи сами катятся?
— У тебя тоже получится. Только не напрягайся, держись свободно, — окончательно смягчившись, ободрил Мишка и со рвением взялся обучать Нину.
Пока они добрались до вершины Лысой горы, совсем стемнело, на небе высыпали звезды, и справа, из-за хребта, выкатилась луна.
— Я сроду на лыжах не каталась, — призналась Нина. — Мы жили в Краснодарском крае, а там только одно понятие, что зима. Здесь мне очень нравится. И морозы сильные, а все равно хорошо. Тайга такая дремучая, горы, снега…
— Весной еще лучше, — убежденно сказал Мишка. — Видишь правый берег, — он махнул палкой в сторону реки. — Так этот берег верст на десять сплошь зарос черемухой. Весной она цветет, и берег весь белый, ровно горы снега навалены, а запах страсть какой сильный! Доживешь до весны — сама увидишь.
Мишку охватило неудержимое желание чем-то отличиться перед Ниной, чем-то удивить ее. Но чем? Он огляделся, и взгляд его упал на обрыв, которым заканчивалась Лысая гора у реки. Страшно! Но руки уже сами потянулись к ремням, торопливо проверили их надежность.
— Жди меня здесь! — крикнул Мишка.
Изо всех сил оттолкнулся палками, сжался в комок и полетел навстречу ветру, навстречу стремительно несущимся на него редким кустам и деревьям, навстречу обрыву. Свист ветра, слепящий блеск снега… На мгновение он птицей повис в воздухе, как крылья, раскинул руки и закрыл глаза. Но лыжи удачно коснулись наста и вынесли его на середину реки.
Под ватником бешено колотилось сердце, дрожали ноги. Прыгнул с обрыва, да еще вечером! Ведь запросто мог разбиться, и костей бы не собрать.
И все-таки Мишка был горд собой.
— Э-ге-гей!.. — победно закричал он.
И молчаливые сверкающие дали откликнулись звонким эхом: «Э-ге-гей!..»
Мишке хотелось поскорее увидеть Нину, которая была свидетельницей, как он, сорвавшись с Лысой горы, взмыл над рекою.
Она ждала Мишку на вершине горы. При лунном свете глаза Нины казались очень черными и очень большими. В них еще держался страх, смешанный теперь с удивлением и восторгом. Шерстяной платок и вылезшая из-под него прядка волос покрылись инеем, пушистыми и серебряными стали брови и ресницы. И вся она была какой-то необычной, сияющей, как молоденькая ель в лунную морозную ночь.
— Я так испугалась!.. Тебя почти не было видно.
Только темное пятно и снег столбом! Ух, как ты летел!.. Я никогда бы так не сумела. Загри сперва кинулся за тобой, потом вернулся.
Мишка потрепал пса по загривку и усмехнулся.
— Он умный: понимает, куда не следует лезть. Загри, дай Нине лапу.
Пес вопросительно глянул на хозяина, переступил в нерешительности передними лапами, но все-таки протянул девочке правую лапу.
Мишку распирало великодушие.
— Хочешь покататься с горы? Не бойся, вниз не поедешь!
Он проложил новую лыжню поперек склона так, чтобы уклон был совсем незначительным.
— Теперь садись на палки и поезжай. Палки будут вместо тормозов.
Но как только лыжи покатились быстрей, Нина испугалась и опрокинулась набок.
Мишка помог ей выбраться из сугроба, отряхнуться.
— Чудачка какая! Трусишь и сама заваливаешься. Если тебя разносит, сильнее жми на палки, палки будут тормозить. Вот так!
Он сел на палки и медленно поехал по совсем пологой лыжне.
Второй раз у Нины получилось лучше, третий раз — еще лучше. Она оживилась, перестала смущаться. С Лысой горы Нина спускалась с его помощью — где лесенкой, где тормозя палками. А к концу совсем осмелела.
Когда они прощались, Нина по-мальчишечьи крепко пожала ему руку, как будто между ними всегда были вот такие непринужденные отношения.
— Я давно хотела с тобой подружиться. Только подступиться боялась. Ты ходил какой-то важный, сердитый. Про тебя девочки говорили, что ты всю технику на лесопункте изучил и самый первый драчун в школе.
Мишка только носом потянул, не зная, что ответить: откровенность Нины смутила и сбила его с толку.
— Лыжи у тебя никудышные, — проговорил он ни к селу, ни к городу. — Не лыжи, а доски. У меня отцовские лыжи, в дугу согнуть можно — не сломаются. Для тебя они, однако, будут тяжеловаты. Хочешь, дам тебе свои, маленькие?
