Карл Бруннер - Балаш Бела (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Молодой человек взял папиросу. Карлуша безмолвно выжидал, не захочет ли и баронесса взять папиросу. Но она схватила руку молодого человека, не сводя с потолка глаз, и прошептала:
— Я слышу шум вечности!
Молодой человек, прикуривая от горящей свечи, мигнул Карлуше: «Проходи».
Карл переходил от одной группы к другой. Гости сидели за маленькими столиками и в оконных нишах, ели мороженое, пили шампанское и слушали музыку. По стенам висели портреты старых князей и баронов вперемежку со старинным оружием.
Возле одной ниши, на бронзовом столике, стояли три гранатные гильзы. Господин Иоганн рассказывал однажды, что это настоящие гранатные гильзы военного времени. Барон был на войне в чине генерала и сам привез их с фронта. Гранатные гильзы служили теперь вазами. В них стояли чудесные чайные розы.
Какой-то толстый генерал, с множеством орденов, склонился над столиком, нюхая цветы. Он всунул свое обрюзгшее красное лицо в самую гущу роз и, глубоко вдыхая их аромат, зажмурился от удовольствия. При этом он обеими руками нежно обхватил гранату.
Куда же девался господин барон? Карлуша весь вечер его не видел. Но он был дома. Карлуша ощущал его присутствие. Он отправился с подносом в курительную, хотя не всех еще успел обойти в зале. Может быть, барон там?
В курительной Карлуша бывал редко. Ему там нечего было делать, и без особой надобности он туда и не заходил. В этой комнате было как-то жутко. Стены были выложены темным деревом, а в окна вставлены раскрашенные стекла. От этого в комнате всегда был полумрак. Посредине стоял большой круглый стол черного дерева, вокруг него огромные черные резные кресла. Вдоль стен также резные скамьи. У одной стены стояли открытые шкафы с курительными трубками. Там были трубки с короткими и длинными мундштуками. Некоторые из них были до того прокурены, что стали черными, как смола.
Над столом с потолка свисал огромный рог, размером не меньше самого Карлуши. Он был разукрашен серебром, а внутри Горели электрические лампы. Этот рог служил люстрой. Но света от него было мало.
На другой стене висели шкуры зверей, которых барон убил на охоте в Африке и в Азии. Господин Иоганн рассказывал, что барон служил когда-то офицером в немецкой Восточной Африке и был знаменитым охотником.
Карлуша боялся убитых хищников. Здесь были собраны самые страшные хищные звери, которые только существуют в природе: тигр, пантера, леопард, ягуар, волк, дикая кошка, медведь, даже львица. Они висели на стене вниз головой, с растопыренными лапами. Их пасти были раскрыты. Они скалили огромные белые зубы. Стеклянные глаза мерцали, как живые. Казалось, что они готовы схватить каждого, кто проходит мимо. Когда Карлуша иногда заглядывал в эту комнату, ему чудилось безмолвное рычание.
Карлуша ни за что не остался бы в курительной наедине с ними.
В этот вечер в комнате было много народа. (Но господина барона и здесь не было. Карлуша это сразу заметил. Где бы он мог быть?) Все сидели вокруг большого круглого стола. Только один из гостей, мужчина лет сорока, какой-то важный начальник, сидел у стены, рядом с тигровой головой.
Посреди черного стола стоял огромный графин с коньяком, перед каждым гостем стоял стакан и маленькая тарелка с сыром и соленым миндалем. Все курили. В воздухе плавал плотный белый дым, и то одно, то другое лицо скрывалось, как за облаком.
В комнате было тихо. Из большого салона доносилась музыка. Все молча и напряженно смотрели на одного из гостей — офицера охранного отряда, который в этот момент опрокинул в рот стакан коньяку.
— Ну, а дальше? — спросил сидевший рядом с ним юноша — гимназист, лет семнадцати на вид. У него была бледная, жирная, нездоровая кожа и тусклоголубые, водянистые глаза.
— Ну, а дальше? — жадно спрашивал он с полуоткрытым ртом и мокрыми губами. Голос юноши дрожал от возбуждения.
Но офицер вытер сначала платком рот, откашлялся и снова наполнил стакан. Потом он самодовольно оглядел собравшихся и приготовился рассказывать.
За столом были еще три дамы и два штатских. По другую сторону офицера сидел совсем еще молодой человек в форме штурмовика. Он казался подавленным и смотрел в одну точку.
— Что же дальше? — повторил офицер, опершись на широко расставленные локти. У него было белое, как тесто, лицо, а под глазами — синие круги.
Карлуша с подносом подошел к столу. И тут началось самое ужасное.
— Что дальше? — еще раз повторяет офицер, и левый уголок рта у него нервно подергивается. — Ну… эта большевистская собака начинает петь, петь «Интернационал»!
Карлуша вздрагивает. Что он сказал? Мальчик опускает глаза.
— «Прекратить!» — говорю я. — Но собака продолжает петь. Рраз! Начинается… — рассказывает офицер и размахивает кулаком по воздуху. Карлуша чувствует, как спина у него покрывается холодным потом. Свеча на подносе колеблется.
Карл не смеет взглянуть на рассказчика. Он обводит остальных гостей горящими глазами. Что они скажут? Разве можно спокойно слушать такие вещи? Что это за люди? Они сидят вокруг черного стола под сверкающим рогом. Их глаза жадно блестят, точно предвкушая лакомое блюдо. Облака табачного дыма окутывают головы.
Карлуша видит, как женщины вытягивают шею. Им страшно, но и приятно… Мальчик видит лысого толстяка в смокинге. Он качает головой, как добродушный дядя над детской забавой.
И, наконец, Карлуша видит молодого человека в форме штурмовика. У него впалые щеки и большие темные глаза. Они лихорадочно горят, словно видят на черной поверхности стола нечто такое, чего не видят остальные.
Несколько рук протягиваются за папиросами. Карлуша ничего не замечает. Он не может двинуться с места. Он боится упасть. И слова офицера звучат глухо в его ушах:
— Он тут же выплюнул два зуба! Но продолжает петь!: «Пе-ре-стать!» — Ах, нет? Я выворачиваю ему руку. Крак! Сустав к черту. Но собака все еще поет!
Карлуша опускает голову и схватывается за спинку стула, потому что горящая свеча вот-вот упадет с подноса.
Он слышит возбужденное дыхание женщин. Гимназист громко глотает слюну.
— Не надо, — добродушно говорит толстяк.
Карлуша взглядывает на молодого человека в форме штурмовика. Тот все еще пристально смотрит в одну точку. Но глаза его расширяются.
Офицер охранного отряда продолжает рассказ:
— «Не хочешь? — говорю я. — Сейчас перестанешь!» И я поднимаю с пола ком грязи и забиваю ему рот. И вот тут-то он, наконец, перестал! — заканчивает он и хватает свой стакан.
Кругом тишина. Офицер удовлетворенно пьет, вытирает платком губы и наливает еще. Из большого салона слышна музыка.
— Он продолжал петь! — говорит тихо, но отчетливо молодой штурмовик. Все изумленно оборачиваются к нему. Волны дыма в воздухе начинают колебаться.
— Кто? Как? — раздраженно спрашивает офицер, и снова уголок его рта подергивается.
— Видно было по его глазам, что он поет, — медленно говорит молодой штурмовик.
— Хе-хе-хе-хе! Какая чепуха! — хихикает офицер и косится в сторону начальника, словно ища у него поддержки!
Начальник, сидящий возле тигровой головы, вообще не смотрит в их сторону. Коротким резким движением бросает он в пепельницу окурок сигары. Затем обращается к молодому штурмовику:
— У вас, по-видимому, слабые нервы, молодой человек! Я посоветовал бы вам отправиться в санаторий!
Он говорит медленно и раздельно. Но голос его точно холодное лезвие ножа.
— Хе-хе-хе! — хихикает офицер. Он наливает молодому штурмовику коньяк и подвигает ему рюмку.
— Пейте, приятель! Коньяк хорошо действует на слабые нервы.
Но молодой штурмовик не пьет коньяк.
— Грум! — слышит Карлуша внезапно ужасный, ледяной голос начальника.
Мальчик идет, опустив глаза. Вот он видит колени начальника. Видит огромную красную руку с толстым перстнем. Она перебирает сигары. Потом он чувствует, как начальник нагибается, чтобы прикурить от свечи. Свеча колеблется.
