Карл Бруннер - Балаш Бела (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Если бы Карлуша все-таки выглянул из окна, он увидел бы проезжавший мимо ограды фургон с хлебом. На нем была надпись: «Генрих Хош — хлеб хорош», а на козлах сидел Хельмут.
Хельмут остановился у двухэтажного дома с темными стенами. Он еще раз звякнул колокольчиком, спрыгнул с козел и вытащил корзину с хлебом.
В это время в кухню вошла тетушка Мари.
— Сбегай вниз, Карлуша, — сказала она, — булочник привез хлеб.
Но сперва Карлу надо было вымыть руки.
Хельмут стоял в подъезде, держа корзину и нетерпеливо всматриваясь в тихий прохладный вестибюль с бронзовой женской фигурой и широкой мраморной лестницей.
Он увидел только старого швейцара Вабера, выходящего из своей квартиры; на нем, как всегда, была фуражка, обшитая золотым галуном.
— Пожалуйста, передайте хлеб, — сказал Хельмут. — Я очень тороплюсь. Скажите, что за деньгами зайду завтра.
Швейцар кивнул головой, Хельмут передал ему корзину и вскочил на козлы.
— Поехали, Лола! — крикнул он лошади.
Когда Карлуша вышел на улицу, фургон «Генрих Хош — хлеб хорош» заворачивал за угол.
Карлуша, взяв хлеб, снова вернулся в кухню. Он был бледен и взволнован.
— Тетя Мари! Погляди-ка, — зашептал он, показывая металлическую пластинку на корзине: — Генрих Хош живет ведь в нашем доме! А хлеб, наверное, привез Хельмут! Это мой друг!
У тетушки Мари застряла в соусе ложка. Она испуганным взглядом окинула кухню: не слышит ли кто-нибудь?
— Мальчик, — тихо, но сердито сказала она, — ты из Фюрстенвальда и никого здесь в городе не знаешь! Понял? Если ты выдашь себя, мы погибли! Пусть твой друг не возит нам больше хлеба. Я сегодня же откажу этому булочнику.
И вдруг она громко сказала:
— Карл, ты уже почистил картошку?
Фрейлен Лизбет проходила по кухне.
Карлуша подошел к окну, взял ведро картошки и с тоской посмотрел на улицу. Вплотную у окна стояли леса до самой крыши. Дом ремонтировался. Внизу был сад, а за оградой — улица. В конце улицы он узнал зеленый хлебный фургон «Генрих Хош — хлеб хорош». Там на козлах сидел Хельмут.
Карлуша еще раз услышал знакомый колокольчик, и сердце его больно сжалось.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Карлуша долго ходил без ливреи, потому что на ней два раза перешивали галуны. Они не нравились «канарейке». Вкус у баронессы был «высокохудожественный», как выражалась фрейлен Лизбет.
Наконец, все было готово, но без желтого галуна. Темносинее сукно с голубой шнуровкой. На серебряных пуговицах — герб баронов Лангенхорст.
— В сердце твоем также должен сиять этот герб, — торжественно изрекла фрейлен Лизбет, когда впервые увидела Карлушу в новой одежде. — Ты всегда должен помнить, что носишь славный герб баронов Лангенхорст.
Карлу и без того было бы трудно это забыть, но совсем по другой причине: ему было горько и обидно надевать этот обезьяний наряд.
Он всегда смеялся над мальчиками-лифтерами, которых он видел у подъезда отеля «Астория», и над маленькими продавцами сигар в кафе «Курфюрст», одетыми в красную гусарскую форму. Но те хоть работали на одном и том же месте среди множества кельнеров и слуг, он же сидел один-одинешенек на заднем сидении двухместного «бюика» и разъезжал по всему городу, нося на себе, как собачью метку, герб баронов Лангенхорст.
Карл Бруннер чувствовал себя оскорбленным и униженным, но делать было нечего. «По крайней мере, теперь не так-то легко меня узнать», думал он.
Несколько дней спустя они ехали по Вайценштрассе. Карлуша хорошо знал эту улицу (она ведь пересекала Ульмерштрассе) и поэтому как можно глубже спрятал голову в высокий стоячий воротник. Внезапно он увидел на улице маленького Петера. В первую минуту Карл так обрадовался, что глаза его затуманились слезами. Петер! Милый, смешной мальчуган!
Но, когда они подъехали ближе, Карлуше стало не по себе. Что, если Петер его узнает? И к тому же в обезьяньем наряде?
«Канарейка», которая обычно развивала такую скорость, что уже дважды была задержана постовым полицейским, ползла теперь, как назло, страшно медленно. Любой пешеход мог догнать ее. Она с таким увлечением болтала со своим спутником, что забывала давать газ.
Наконец, они проехали мимо. Если бы Петер не рассматривал все время свою карту, он бы, наверное, заметил Карлушу.
Ко многому можно привыкнуть, когда нет времени раздумывать. А во дворце Лангенхорст (так велено было называть дом) Карл был занят по горло.
В шесть часов утра он уже был на ногах и принимался за работу. Все, что говорил господин Иоганн, начиная от чистки обуви, платья, серебра и кончая поливкой цветов в зимнем саду при большом зале, — все это и еще многое другое входило в его обязанности. Часто работа затягивалась до глубокой ночи. Когда приходили гости, он должен был ждать, не пошлет ли его «канарейка» разносить сигары и папиросы. Господин барон считал, что и Иоганн с этим прекрасно справляется. Но у госпожи баронессы был «высокохудожественный» вкус, и ей казалось, что гораздо изысканнее, когда папиросы разносит грум. Карлуша не смел ложиться спать и ждал ее приказаний.
Больше всего мальчик любил выезжать с баронессой на прогулку. «Бюик» — отличная машина, и баронесса вела ее, как заправский шофер. Карлуша мог у нее кое-чему поучиться, но он всегда боялся встретить знакомых из дома на Ильзенштрассе. Конечно, ему бы хотелось повстречать Франца, Хельмута или Лизу. Правда, было бы немного стыдно за свой наряд, но на всякий случай он приготовил в кармане записочку с адресом. В нее был завернут кусочек свинца. Если кто-нибудь из своих пройдет мимо, Карлуша выбросит на ходу эту записочку.
Но Карл никого не встречал из прежних друзей, и тоска его росла о каждым днем. Он никогда не слышал доброго слова. «Канарейка» была с ним ласкова, но эта ласка вызывала в нем отвращение. Ведь и к Микки, к этому противному червяку с длинной шелковистой шерстью и розовым брюшком, она относилась так же хорошо, даже еще лучше. В автомобиле Карлуша должен был держать Микки на коленях. И когда Микки давали конфетку, вторую конфетку получал Карл. Разницы никакой не было.
Правда, с ним была тетушка Мари. Она от всего сердца желала ему добра. Карлуша всегда это чувствовал, иначе он бы не вынес такой жизни. Но виделись они в те редкие часы, когда Карлуша помогал на кухне. Эту работу он делал охотнее всего. Разговаривать было нельзя, да и смотреть друг, на друга удавалось разве только украдкой. В кухне всегда кто-нибудь был.
Хорошо бывало только вечером, перед сном. Тетушка Мари подходила к его постели, устроенной в углу на скамье. Она присаживалась к нему и брала его за руку. Разговаривать она не любила. Всегда усталая и печальная, она сидела, опустив голову, уставясь в одну точку. На ее лице появлялись морщинки. Это пугало Карлушу. Но он быстро засыпал, так как сильно уставал за день.
Несмотря на усталость, Карлуша никогда не забывал перед сном достать из нижнего ящика в шкафу своего ваньку-встаньку. Он разглядывал маленького красного фронтовика, и тот тихо звенел в его руках.
Заслышав шаги тетушки Мари, Карл быстро засовывал ваньку-встаньку под подушку.
Карлуша уже привык к новой обстановке. Только одно оставалось для него тайной. Это хозяин дома. Каждый день с любопытством и беспокойством он думал о бароне Лангенхорст. Он очень редко видел его.
Карлуше приходилось несколько раз в день пробегать по всем комнатам, и вскоре он знал в доме каждый угол. Он уже знал привычки всех людей, там живущих. В любой час он мог сказать, где они находятся и что делают. Но о бароне он ничего не знал. Он ощущал иногда его присутствие за белой запертой дверью и чувствовал, когда его не было дома: вся квартира словно оживала.
Каждое утро к барону приходил адъютант. Бледный, с изрытым оспой лицом, в форме штурмовика. Он молча шел по коридору, ни с кем не здороваясь, даже с баронессой. Вскоре после его прихода из кабинета раздавался стук пишущей машинки.
Кроме того, к барону часто приходили командиры штурмовых и охранных отрядов, офицеры рейхсвера. Господин Иоганн подавал им коньяк и папиросы.
