Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника - Давыдычев Лев Иванович
Иван с Аделаидой постояли, постояли и ушли на кухню. Сели. Помолчали.
- Да-а, - протянул Иван, - дела. А всё из-за того, что один раз человек проснулся утром сам. - И он рассказал об утренней истории.
- Есть выход из положения, - подумав, решительно заявила Аделаида. Надо приготовить обед.
- А что будет с бабушкой?
- С бабушкой будет плохо. Но иначе нельзя. Её то же надо воспитывать. Иначе она тебя избалует до безобразия.
ОКАЗЫВАЕТСЯ, НЕ ТАК-ТО ПРОСТО
- Во-первых, - сказала Аделаида, - тихо. Во-вторых, не хныкать. Представь себе, что мы на необитаемом острове. Если не сумеем быстро, без шума приготовить пищу, то погибнем.
Велика ли важность - начистить картошки? Оказалось - велика. Картошка-то круглая, и так ей хочется выскользнуть из ваших рук и укатиться под стол! Вы за ней прыг, а на плечах-то у вас голова, и вот эта голова старается обо что-нибудь стукнуться. Нож не режет картофелину, но с удовольствием режет ваши пальцы. Еле-еле успеваешь их отдёрнуть.
- Молодец, - сказала Аделаида, когда Иван расправился со второй картофелиной. - Осталось ещё штук десять.
А у Ивана от обиды и злости руки тряслись. Он решил: если картофелина выскользнет, ползать он за ней не будет - возьмёт другую. Но картошка была его хитрее. Она выскальзывала только тогда, когда кожуры на ней почти не оставалось. Сами понимаете, что бросать такую, было жалко. И до того Иван разозлился, что твёрдо решил: "Все пальцы себе отрежу, а ни одну картошку больше не выпущу!" Испугалась картошка, больше из его рук не выскальзывала.
- Ванечка, - позвала из комнаты бабушка.
- Ничего ей не говори, - прошептала Аделаида.
- Посиди со мной, - попросила бабушка, - скучно мне. Есть-то хочешь?
- Очень.
- А есть-то нечего, - весело сказала бабушка. - А я ещё пять дней болеть буду.
БАБУШКА СДАЛАСЬ
Когда Иван вернулся из комнаты, на кухне уже вкусно пахло борщом.
- Ох, и попадёт... - испуганно прошептал Иван.
- Если ты очень труслив, - сказала Аделаида, - свали всё на меня.
- Нетушки! - горячо отказался Иван. - А кто картошку чистил? - И с гордостью понюхал воздух.
- А что, если нам сейчас и уроки сделать? - спросила Аделаида. Понимаешь, как будет здорово?
- Понимать-то я понимаю, - с кислой миной ответил Иван и честно признался: - Да уж больно мне неохота.
- А ты думаешь, мне хочется за уроки браться? Как бы не так. Я иногда даже реву. До того не хочется. Зато когда я уроки сделала, я - свободный человек.
- Свободным-то человеком я быть люблю, - сказал Иван.
- Вот для этого и надо уроки учить. И ещё учти: если ты во втором классе к урокам не привыкнешь, то потом тебе будет просто беда. Привыкай сейчас.
- Я привыкаю, - Иван тяжко вздохнул и опять понюхал воздух: очень уж вкусно пах борщ.
- Это ещё что такое?! - на пороге стояла бабушка. - Это что ещё за безобразие?! Это как называется?!
- Борщ, - ответили Иван и Аделаида.
- Борщ? - переспросила бабушка, открыла крышку и ударила ею о кастрюлю, как барабанщик медными тарелками. - Кто варит?
- Я, - ответили Иван и Аделаида.
- Та-ак, - грозно протянула бабушка, - понятно. Издеваетесь?
- Наоборот, - сказала Аделаида. - Как раз наоборот. Не о том он беспокоился, чтобы самому поесть, а о том, чтобы вас, больную, накормить.
- Да ну?! - удивилась бабушка. - Золотце ты моё бесценное!
Она хотела обнять внука, но он вырвался и сказал:
- Я, между прочим, картошку чистить научился.
Бабушка всплеснула руками, укоризненно покачала головой и проговорила:
- Так, так... Значит, зря я болела? Значит, мне и поболеть нельзя? В другой раз я заболею, а он и бельё стирать научится, и пельмени стряпать, и варенье варить?! Кому я тогда нужна буду?
- А помощника вам разве не надо? - спросила Аделаида. - Разве вы не хотите, чтобы он вам помогал?
- Может, и хочу, - бабушка улыбнулась, понюхав, как пахнет борщ. - Но раньше-то я была незаменимая?.. Да мало ли, что было раньше. Давайте-ка лучше борщ есть. Проголодалась я, пока болела. Иван съел три тарелки.
ИВАН НЕ СДАЁТСЯ
Аделаида ушла домой, взяв с Ивана честное слово, что он и сегодня сам приготовит домашние задания.
Злой сидел Иван.
Эх, придумать бы такую специальную ручку, чтобы сама уроки делала! Колпачок бы с неё снял, положил бы её на тетрадь - и поехала! Вжик-вжик, чик-чирик - готово домашнее задание!
Или бы специальную машину изобрели: сунул бы в неё тетрадь тр-тр-тр-тр-тр! - готово домашнее задание.
Или бы ещё такой прибор сделали: трахнул бы им по голове, и она что угодно запомнила бы. Трах - правило запомнил, трах - стихотворение запомнил, трах, трах, трах - вот это учёба!
Иван ойкнул, потому что, размечтавшись, стукнул себя кулаком по голове.
- Гвардии рядовой Иван Семёнов! - скомандовал он. - На упражнение по русскому языку вперёд - марш!
Если бы кто-нибудь в это время подставил ухо к дверям, то подумал бы, что Иван с кем-то борется - так громко он пыхтел. Он врезался грудью в стол и высунутым языком чуть-чуть не касался страницы. Нагни он голову ещё на полмиллиметра ниже, и лизнул бы строчку.
А лень-матушка стояла рядом и нашёптывала:
"Бедненький, несчастненький! Пожалеть тебя, кроме меня, некому. Иди-ка лучше побегай. Или спать ложись. Я тебе песенку спою, сказку расскажу".
"Уйди ты от меня, - отвечал Иван, - и без тебя тошно".
"Никуда я от тебя не уйду, - говорила лень-матушка, - друзья мы с тобой на всю жизнь".
Каждая буква давалась Ивану с трудом, и когда он поставил последнюю точку, рук поднять не мог.
"Не мучь ты сам себя, - шептала лень-матушка, - заболеть ведь можешь. Умереть ведь можешь".
- Гвардии рядовой Семёнов! - скомандовал Иван. - В атаку на примеры марш!
И лень-матушка исчезла: видеть она не могла тех, кто добрым делом занят. (Между нами говоря, ушла она не так уж и далеко, всё ещё надеясь, что уговорит Ивана.)
А он побеждал пример за примером. И хотя они сдавались не сразу, но сдавались. А когда сдался последний пример, Иван вскочил и заплясал. Он прыгал по комнате и что-то кричал, а что - и сам не мог понять. Вот как радовался!
ГЛАВА 8,
последняя, в которой читателя уже
не ждут почти никакие неожиданности.
